Ги Мопассан - Три версии «Орля»

Два тела, сталкиваясь, производят известное сотрясение воздуха [8] Два тела, сталкиваясь … — Нижеследующие рассуждения о слухе, с некоторыми изменениями и дополнениями, перенесены Мопассаном в «Письмо безумца» из рассказа «Сумасшедший?» (1884), где затрагиваются некоторые близкие к «Орля» темы. . Это движение заставляет дрожать маленькую кожицу у нас в ухе, и она мгновенно превращает в звук то, что на самом деле является лишь вибрацией.

Природа нема. Но барабанная перепонка обладает чудодейственным свойством наделять смыслом, причем смыслом различным, зависящим от количества вибраций, все эти содрогания невидимых волн пространства.

Метаморфоза, осуществляемая слуховым нервом на протяжении краткого путешествия вибраций от уха до мозга, позволила нам создать особое искусство — музыку, самое поэтичное и точное из искусств, искусство расплывчатое, как сон и выверенное, как алгебра.

Что сказать о вкусе и обонянии? Ведали бы мы ароматы и вкус пищи, не обладай мы странными качествами носа и нёба?

Однако могло бы случиться так, что человечество было бы лишено слуха, обоняния и вкусовых восприятий, то есть не имело ни малейшего понятия о звуке, цвете и вкусе.

В таком случае, будь у нас меньше органов чувств, мы не знали бы о многих замечательных и необыкновенных вещах. Но будь этих органов больше, и мы открыли бы вокруг бесконечное множество других вещей, о существовании которых мы даже не подозреваем, так как не имеем возможности их обнаружить.

Следовательно, мы ошибаемся, рассуждая об Известном, ибо мы окружены неведомым и неизвестным.

И следовательно, все является неопределенным и может быть воспринято по-разному.

Все ошибочно, все возможно, все сомнительно.

Попробуем сформулировать эту данность с помощью старинного изречения: «Истина по эту сторону Пиренеев становится заблуждением по ту» [9] … «Истина по эту сторону Пиренеев…» — Цитируются «Мысли» французского ученого и философа Б. Паскаля (1623–1662). .

И скажем: истина в наших органах чувств, заблуждение рядом.

За пределами нашей атмосферы два и два не обязательно равны четырем.

Истина на Земле, заблуждение вне ее — из чего я заключаю, что смутно различимые тайны наподобие электричества, гипнотического сна, передачи воли, внушения и всех явлений магнетизма остаются сокрытыми от нас только потому, что природа не наделила нас органом или органами, необходимыми для их восприятия.

Убедившись в том, что все, открываемое мне чувствами, существует для меня одного, в моем восприятии, и будет совершенно другим для иного, иначе организованного существа, и придя к выводу, что обладающее иным строением человечество имело бы абсолютно противоположные нашим представления о мире, о жизни, обо всем — ибо схожесть мнений является результатом лишь сходства человеческих органов, а расхождения в них возникают только из- за незначительных различий в работе наших нервных сетей — я приложил сверхчеловеческие усилия, чтобы хоть немного проникнуть в окружающее меня неведомое.

Не сошел ли я с ума?

«Я окружен неизвестным», — сказал я себе. Я представил человека, лишенного слуха, который силится вообразить звук, как мы пытаемся вообразить так много скрытых тайн, человека, замечающего акустические явления, природу и происхождение которых он не в состоянии определить. И я начал страшиться всего вокруг, бояться воздуха, бояться ночи. С той минуты, когда мы осознаем, что почти ничего не знаем, с того мига, когда все начинает тонуть в беспредельности — что остается? Разве не пустота? И что есть там, в пустоте?

И этот неясный ужас потустороннего, преследующий человека испокон веков, абсолютно обоснован, ибо потустороннее — не что иное, как то, что остается сокрытым от нас!

Тогда я понял, что такое ужас. Мне казалось, что я стою на грани и вот-вот проникну в тайну Вселенной.

Я пытался обострить свои чувства, возбудить их и заставить, пусть ненадолго, воспринимать невидимое.

«Все — существо, — думал я. — Крик, разрезающий воздух — это существо, сравнимое со зверем: он рождается, производит движение и снова видоизменяется в смерти. И это означает, что робкий ум, верящий в бестелесные сущности, не так уж заблуждается. Но кто они, эти сущности?»

Как много людей чувствуют их, трепещут при их приближении, дрожат при их нечувствительном прикосновении… Мы ощущаем их рядом, вокруг, но не различаем их, так как не обладаем глазами, способными их разглядеть, точнее, неизвестным органом, посредством которого мы могли бы их воспринимать.

Явственней кого бы то ни было я ощущал их, этих потусторонних прохожих. Существа они или тайны? Как узнать? Я не мог сказать, кем они были, но всегда чувствовал их присутствие. И я увидел, узрел невидимое существо — насколько вообще можно видеть этих существ.

Целыми ночами я сидел за столом, охватив голову руками, и размышлял обо всем этом, думал о них. Мне часто представлялось, что моих волос касается неосязаемая рука, вернее, расплывчатое, неясное тело. Но оно не прикасалось ко мне, будучи не телесной, а таинственной, непостижимой сущностью.

Так вот, однажды вечером я услышал, как у меня за спиной заскрипел паркет. Скрип показался мне очень странным. Я задрожал. Затем обернулся. Я никого не увидел. И я позабыл об этом.

Но на следующий вечер, в тот же час, скрип повторился. Я так испугался, что вскочил на ноги, будучи уверен, что нахожусь в комнате не один. Но я ничего и никого не увидел. Воздух был кристально чист и равномерно прозрачен. Две лампы освещали все уголки.

Шум не повторился, и я постепенно успокоился, однако все еще немного тревожился и часто оборачивался.

На следующий день я рано заперся у себя и стал раздумывать над тем, каким образом могу увидеть посетившее меня незримое существо.

И я увидел его! Я чуть не умер от ужаса.

Я зажег все свечи в светильнике и на каминной доске. Яркий, как на балу, свет разлился по комнате. На столе горели две лампы.

Передо мной находилась моя кровать, древнее сооружение с колонками из резного дуба. Справа — камин. Слева дверь, которую я запер на замок. За спиной — большой платяной шкаф с зеркалом. Я обернулся и посмотрел на себя в зеркало. Глаза странные, зрачки сильно расширены.

После я, как всегда, сел за стол.

Накануне и за день до этого я слышал скрип ровно в двадцать две минуты десятого. Я ждал. И когда наступила долгожданная минута, я испытал неописуемое чувство — словно влажная, жидкая, неодолимая субстанция проникла сквозь все поры моего тела, наполнив душу жутким и в то же время приятным ужасом. Совсем близко за спиной раздался скрип паркета.

Я вскочил и повернулся так стремительно, что едва не упал. В комнате было светло, как днем. Я не отражался в зеркале! Зеркало, пустое и ясное, было залито светом. И меня в том зеркале не было, хоть я и стоял прямо перед ним. Я с ужасом смотрел на зеркало и не отваживался приблизиться, чувствуя, что между мною и зеркалом был он. Это он, невидимый, заслонял мое отражение.