Александр Тамоников - Музей смерти

– Уютненько… – пробормотал я.

Якушин от души засмеялся.

– Спасибо, Никита Андреевич, ответ принимается. Вы сегодня получили скромный, но все равно положительный заряд. Ждите приятное событие – пусть мелочь, пустяк, но оно вас порадует и развеселит. Предвосхищаю ваш вопрос: если следовать этой логике, в хозяйстве некоего Якушина должны царить благодать и гармония. Зачем ему частный сыщик? Но здесь все сложно. Собственной детективной службы у нас нет, приходится подыскивать людей на стороне. В музее и вблизи него происходят странные события, Никита Андреевич, – перешел к цели моего визита Якушин. – Раньше здесь действительно было мирно. Первый случай произошел ровно месяц назад – 28 апреля. В зале на втором этаже главного корпуса вспыхнул пожар. Позднее выяснилось, что коротнула проводка в стене. Пострадала часть зала у окна – сгорела стена, оконная рама, пара стеллажей, безвозвратно утеряны несколько ценных артефактов – шкатулки, медальоны, пара настенных мемориалов, сохранившихся с середины XIX века. Вызвали электриков, ремонтников, последствия устранили в течение пары дней – на это время зал пришлось закрыть. Пострадавшие артефакты заменили другими. Только отдышались, утром 1 мая в подвале пробило трубу, и залило практически весь первый этаж. Был праздник, посетителей пришлось эвакуировать, и персонал вместе с охранниками бегал с ведрами. Кое-что пострадало от воды – до слез обидно, хотя все это можно пережить. Как и в первом случае, последствия устранили. Четвертого мая была совершена попытка ограбления. Двое молодых людей пытались вынести икону позапрошлого века, изображающую христианского мученика Акакия, которому римляне отрубили голову, и из раны, согласно преданию, вытекли кровь и молоко. Один отвлекал внимание сотрудниц музея, другой под курткой вынес икону. Их догнали охранники в парке, скрутили – одному нашему парню при этом разбили губу, у второго трещина в ступне…

– Сочувствую, – пробормотал я. – Крепкие орешки попались…

– Уверен, вы бы все сделали изящнее и бесшумно, – вздохнул Якушин. – Но мои люди спецназов не кончали. Икона разбилась… в общем, все печально. Прибыла полиция, увезла воришек. У них был очень бледный вид, обоих рвало… – Сергей Борисович как-то загадочно усмехнулся. – Но дело, как говорится, сделано. Мы понесли убытки, снова нервы, пришлось на время прекратить работу… Седьмого мая моего бухгалтера сразил инсульт – прямо на рабочем месте. Человека срочно увезли в больницу, откачали. Сейчас он на больничном, когда выйдет, и выйдет ли, неизвестно. А человеку всего сорок девять, любитель физкультуры и здорового образа жизни… 10 мая в главном зале обрушилась часть потолка – это случилось ночью, как ни странно, ни один экспонат не пострадал. Заменили часть потолочного покрытия, несколько плиток в полу. Впору обзаводиться собственной ремонтной бригадой быстрого реагирования… – печально пошутил Якушин. – И знаете, так удачно упали эти плитки – четко между домовиной XVIII века и застекленными стеллажами с урнами…

– Но я немного не понимаю… – начал я.

– Потерпите. Хотя все равно не поймете… 14 мая экстренно госпитализирован начальник нашей охраны Колесов. Он тоже находился в главном здании. Потерял сознание. Врачи диагностировали тромб в бедре, срочно провели операцию – вскрыли, все, что нужно, достали, зашили. Сейчас он, естественно, на бюллетене… 18 мая рухнули леса на задней стене главного корпуса – там трещина пошла по стене, меняли часть кладки. Словно кто-то подпилил – но этого точно не было. Конструкция сложилась, трое рухнули – вместе с ведрами, носилками, инструментами… Я потом ругался с их прорабом – неужели руководство музея должно следить за безопасностью рабочих? В принципе, опять же – все живы, но проблема налицо – тяжелый ушиб, сломанная нога, перелом грудной клетки… 21-го числа, после успешно проведенного во втором зале «Бала смерти», приуроченного к «Ночи музеев», явились сотрудники районной налоговой инспекции, потребовали предъявить всю документацию с начала года. Ну, это, знаете ли, нонсенс… – По лицу Якушина было видно, что он действительно в недоумении, – Подобных глупостей в нашем заведении никогда не случалось, трудно представить более примерного плательщика налогов, чем наше предприятие. Снова нервы, въедливые вопросы, пришлось напрячь людей по своим каналам… Несколько часов нервозности, потом все кончилось, и до сих пор не понимаем, что это было… 23 мая с лестницы в главном корпусе упала посетительница, дама средних лет, вывихнула ногу. Вы знаете, это надо суметь. Она сумела. Достоверно выяснили – никто ее не сталкивал. Дама оказалась совершенно нормальная, с юмором, сама не понимает, почему подвернулась нога. Мы вызвали медиков, я предложил ей компенсацию – хотя ума не приложу, в чем виноват музей… Дама отказалась, шутила, что требует бесплатный годовой абонемент…

– Могу представить, как начинается ваш каждый рабочий день, – посочувствовал я. – Нервы на пределе: а что сегодня случится? Я действительно сочувствую, Сергей Борисович. Но позвольте замечание: ну и что?

– В целом все нормально, – пожал плечами Якушин. – Люди живы, последствия устранены, ущерб досаден, но в пределах, как говорится, допуска. Каждый случай по отдельности – рядовое событие, может случиться где угодно и у кого угодно. Проблема в том, что за истекший месяц таких досадностей случилось больше, чем за все предыдущие пять лет. Неприятности сконцентрированы на небольшом отрезке времени, и неизвестно, что будет дальше. Такое ощущение, что нас о чем-то предупреждают: мол, пока еще цветочки, дальше будут ягодки…

– Но вы же понимаете, что это не умышленное вредительство? Ну хорошо, можно при умении обрушить леса, устроить поджог и пробить трубу. Но тромб у начбеза, инсульт у бухгалтера, нашествие налоговой инспекции, вывих ноги на лестнице…

– Согласен, Никита Андреевич. – Якушин сухо улыбнулся. – К инциденту на лестнице может быть причастен только призрак – если игнорировать тот факт, что дама сама проявила неловкость…

– Кстати, насчет призраков. – Я начинал понемногу смелеть. – Если некий экспонат испускает вредоносные миазмы – или как это у вас называется, – неужели штатные маги не могут его выявить?

– Ваш вопрос исполнен сарказма, но направлен в точку, – усмехнулся Якушин. – Наши, как вы выразились, штатные маги недоуменно разводят руками.

– И вся надежда – на традиционные методы дознания, – заключил я. – Простите, Сергей Борисович…

– Да что вы, не извиняйтесь. Вашего брата я видел на своем веку предостаточно. Даже не пытаюсь вас в чем-то убедить – предпочитаю естественный процесс. Все перечисленное – для расширения кругозора. Ума не приложу, что тут может сделать частный сыщик. Теперь о последнем случае – он произошел буквально вчера. Я уверен, и на этом настаивает все мое естество – что данное событие связано с предыдущими… – От меня не укрылось, как подернулось бледностью лицо собеседника. Он быстро сжал и разжал кулаки. До этого Сергею Борисовичу удавалось держать себя в руках. – Вчера был выходной день, но музей работал. В крематории тоже проходили процедуры прощания с усопшими. Посетителю музея стало плохо. Это произошло около четырех часов пополудни. В музее находились несколько человек. Я сидел в служебном помещении рядом с входом – вы его видели, изучал документацию по цеху танатокосметики…