Александр Тамоников - Музей смерти

Самое смешное, что я не собирался покидать этот живописный уголок. Так и объяснил успокоившейся девушке, после чего она опять заволновалась. Почему мы должны отсюда уезжать? Раз на нас напали неопознанные личности, значит, мы на верном пути. Сейчас уедем, а потом опять приезжать? Нет уж, это дело нужно довести до логического (или какого там) конца – да хоть до полного абсурда! Если Варвара боится, я могу отвезти ее подальше, например, в поселок Лебяжий, а на обратном пути забрать. Она возражала: нет уж, я вместе с ней пройду весь этот путь до полного абсурда! Злодеи решат, что мы сбежали, в селе искать не будут. Да и большое это село, нужно очень постараться, чтобы найти в нем нужных людей…

Я втихомолку ухмылялся – не Варвара, а полное собрание противоречий. «Террано» выбирался из просеки задним ходом. Я спешил покинуть лес, пока не вернулись упыри. Если увидят, куда мы двинули, возникнут новые сложности. Вопреки здравому смыслу, я развернул машину передним бампером на север, поехал вдоль опушки, торопясь отдалиться от просеки. Я помнил про дорогу к кладбищу от западной околицы села – по ней недавно на погост шли люди. Сейчас там никого не было, хотя на кладбище под березками кто-то возился. Хотелось верить, что это простые сельчане, не обремененные злым умыслом. Я повернул направо, проехал метров тридцать и остановил машину. От южной части леса ее прикрывал высокий земляной вал. Я сбегал на разведку, покурил. В районе выезда с просеки активности не было. Что делали наши противники, оставалось догадываться. Убедятся, что нет машины, будут чесать репы, связываться с «кураторами». Решат, что мы покинули район. Или нет…

Я вернулся в машину, и мы направились к селу. К центральной улице Кривошлыкова вел узкий переулок. Впрочем, спешка была неуместна, справа обрисовался заброшенный амбар, я подался к нему и завернул за угол. Здесь не было людей, лишь спрессованные горы сена, свалка металлолома, деревянный неликвид. Пахло навозом, где-то в стороне кудахтали куры, лаяли собаки.

– Приводим себя в порядок, – приказал я. – Чистим перышки, создаем респектабельный вид. Нельзя в таком виде появляться в приличном обществе.

В вещах Варвары нашлись всевозможные тряпки, щетки (пригодились-таки!), в моих вещах – канистра с водой. Мы мыли открытые участки тел, чистили одежду. Варвара с надменным видом – мол, я же говорила, а ты не слушал! – извлекла из багажа новую ветровку – теперь уже не розовую, а голубую. Я не возражал. Злодеи будут высматривать девушку в розовом, а никак не в голубом. В конце концов, я изнывал от нетерпения! На часах почти четыре, а она только взялась наводить марафет! «Это вечерний макияж», – объяснила Варвара, выкладывая свои атрибуты из упитанной косметички. Ох уж эти женщины! Потом она меня позвала, предложила перекусить.

– Давай, – согласился я.

Она была постоянна в своих желаниях – ей постоянно что-то хотелось! Она жевала свои ватрушки, я вертел баранку и посматривал на нее с уважением: как не уважать худых женщин, обожающих ватрушки! Переулком мы выехали на главную сельскую улицу, выясняя между делом, что в сельской местности не так уж все плачевно. Главная дорога была местами асфальтирована, частные домики смотрелись нарядно. Отдельные избы перестраивали в коттеджи – видимо, зарплата позволяла. Мы проехали мимо оплота местной власти с российским триколором на козырьке, мимо полицейского участка, где на крыльце курили люди, а у входа красовался стенд «Их разыскивает полиция». Здесь было людно, кипела жизнь. Отделение Сбербанка, кафе, церквушка, парикмахерская, замаскировавшаяся под салон красоты. Согласно данным из Интернета, в Кривошлыкове проживали три тысячи жителей, и все эти люди, в принципе, в город не рвались. Показался двухэтажный торговый центр с просторной парковкой на задворках. Там стояли несколько машин. Недолго думая, я свернул направо, проехал между клумбами и поставил машину за пыльным фургоном, который, судя по спущенным колесам, стоял тут долго и никуда не собирался.

– Ты уверен, что это правильно? – насторожилась Варвара.

– Пойдем пешком, – сказал я. – Машина – штука вызывающая, а так мы почти не будем выделяться. Не забывай посматривать по сторонам.

В торговый центр мы заходить не стали, хотя Варваре хотелось – она явно испытывала доверие к сельским универмагам. На завалинке у крайнего дома сидел пожилой мужчина, щурился на выглянувшее солнце и попросил закурить. Мы остановились, я дал человеку две сигареты и высказал просьбу:

– Вы нам не поможете, уважаемый? Мы с коллегой приехали из города, работаем на новостном портале «Огни Новониколаевска», слышали о таком? Мы собираем интересные истории из жизни жителей пригородных сел и деревень. Нас интересуют истории столетней и более давности, интересные люди, события, как становилась жизнь на селе, кто тут жил. В некотором роде мы краеведы. Не посоветуете, с кем можно поговорить? Возможно, старожилы помнят рассказы своих родственников?

– Во как. – Абориген сдвинул кепку и почесал плешивую голову. Он был немолод, но едва ли тянул на звание старожила. – У нас, знаете ли, молодые люди, тоже есть Интернет, образованные мы тут, особенно молодежь… – хмыкнул дедушка, лукаво поглядывая на Варвару. – А еще выдашь пару сигарет, молодой человек?

Я охотно выполнил просьбу. Собеседник рассовал сигареты за уши, в нагрудный карман затертого пиджака.

– Даже не знаю, что вам посоветовать… – Мужчина важно пожевал губами. – Знаете что? Идите туда, – он махнул рукой. – На север, стало быть, ближе к околице. Но только не по Центральной улице идите, а по этой, как ее… По Кабинетной, стало быть. Она идет, как наша, только там, – старик показал за спину большим пальцем. – По улице пойдете, там и поспрашивайте. Старые бабки там живут, и не сказать, что все из ума выжили… Как-то приезжали уже энтузиасты из города, давно это было, лет пять назад, там и ходили по бабкам, записывали старые частушки. Может, жив там кто еще, не знаю…

Мы поблагодарили доброго человека и отправились дальше. Снова узкий переулок – и мы вышли на восточную сторону села. День стремился к вечеру, блекли дневные краски. Молодые девчонки сидели на скамейке, плевались подсолнечной шелухой и с любопытством на нас глазели. Пацаны гоняли мяч на задворках трансформаторной будки, уставились на Варвару, стали перемигиваться, тыкали в нее пальцами.

– Какая святая непосредственность, – вздыхала Варвара, на всякий случай держась ко мне ближе. – Песня так некстати вспомнилась: «Поедем, милая, в деревню жить…»

– А в чем проблема? – пожал я плечами. – Через полгода станем такими же. А лет через двадцать наш город сомкнется с этой деревней, и она его поглотит…