Андрей Петухов - Глухомань

– Сейчас закончу и посмотрю, – Левон сел обратно и продолжил прерванный ужин, – наверно, лису почуял или енота.

– Ну, даже не знаю, поди не первый раз зверей чует, у леса живем, но ведь не вел себя так раньше.

– Роксана, ну что ты от меня хочешь, я же сказал – поем, выйду и посмотрю. Ты мне лучше вот что скажи, на какой курорт ты хотела бы отправиться в этом году? Помниться, ты в Египет рвалась, на пирамиды посмотреть.

– Левончик! Я просто не верю! – Роксана тут же забыла о Рексе, вкинула руки вверх и посмотрела на мужа с искренней любовью. – Неужели ты все-таки вырвался из этого своего бизнеса? – ее взгляд излучал счастье и трепет. – Сколько времени напрасных обещаний, и неужели это произошло?

– Можешь мне верить, милая, – Левон запустил руку в карман халата и выложил на стол рядом со своей тарелкой два билета на самолет, – в эти выходные, первым классом, на две недели, только ты и я, – проговорил он с высокомерной ноткой в голосе, затем подмигнул жене и разразился задорным смехом. – Как ты думаешь, твой Лева заслужил десерт от своей тигрицы-пышки?

В тот самый момент, когда директор пяти торговых точек и одного магазина, Левон Микоэлян, делал своей второй половине не двусмысленные намеки по поводу заслуженного ночного десерта, одна из досок дальнего забора, отделяющего ухоженный участок от леса, со скрипом вылезающих гвоздей стала отодвигаться в сторону.

Рекс больше даже не осмеливался лаять в полный голос. Видя движение у забора, он оскалил клыки и издал злобное предупреждающее рычание, но, плотно прижавшиеся к черепу уши и робко поджатый хвост не оставляли никаких сомнений – пес до смерти напуган, и причина этому находилась по ту сторону забора. Собака медленно начала подползать к отверстию в заборе, всем телом пригибаясь к земле и не прекращая рычать. С той стороны послышался душераздирающий скрип. Так обычно скрипит брусок мела по школьной доске, ведомый уставшей рукой учительницы. Или металлическая лопатка, сдирающая с противня подгоревшую курицу, а еще так могут скрипеть длинные когти по обратной стороне деревянного забора. Не очень громко, так, будто желали привлечь внимание только собаки. У пса на загривке шерсть поднялась дыбом.

– Ах ты, черт старый! Бес тебе в ребро! – Роксана весело рассмеялась, встав у мужа за спиной и обняв его за шею. – На голове все волосы седые, а все туда же.

– А мне цвет волос не мешает, главное, чтобы старость ниже не пошла, – он закинул руки назад и обхватил полные бедра жены.

В этот самый миг на улице раздался душераздирающий вой Рекса. Полный невыносимого ужаса и боли, он гремел, казалось, на всю округу. Роксана вздрогнула так сильно, что чуть не упала на мужа.

– Господи! Что же это такое! Левон! Что с собакой!? – мужчина вскочил со стула и бросился к двери.

– Нет! Не ходи туда, пожалуйста, Левон! Давай позвоним в полицию, только ради бога не выходи на улицу! – ее начинала бить нервная дрожь.

– Успокойся, запри за мной дверь и замолчи, – жестко отрезал муж, – я сейчас, – Левон запахнул халат, накинул на ноги тапочки и открыл дверь.

– Левон! Вернись! – но муж уже скрылся по ту сторону двери. В это момент визг Рекса достиг своего апогея и резко оборвался на самой высокой ноте. В этом визге слышалась такая мучительная боль и невообразимый ужас, что у Роксаны подкосились ноги. Тело обмякло, и женщина опустилась на стул, почти потеряв сознание.

Левон вышел на крыльцо и замер, вглядываясь в ночную темноту. Собаки нигде не было видно.

– Рекс, парень, с тобой все в порядке? Ты где? – негромко позвал Левон, спускаясь с крыльца. Дождь уже

– Рекс, ты слышишь меня? – Левон робко поставил ногу в грязь, спустившись с последней ступеньки и погрузив тапок на половину в жижу. – Черт, мерзость какая, – с отвращением выругался он. – Рекс, мать твою, я из тебя новые тапки сделаю, ты меня понял? Где ты? – он медленно брел между темными силуэтами смородиновых кустов и крыжовника, постепенно удаляясь в конец участка и постоянно оглядываясь по сторонам. Вокруг царила мертвая тишина. Гроза ушла дальше, природа еще не успела осознать это в полной степени и заняться своими насущными делами, наполнив ночные окрестности привычным шумом. Не было стрекота кузнечиков, жужжания мух, молчали цикады и не свистели неугомонные сверчки.

Все те, кто обычно наполнял летнюю ночь своей музыкой – молчали, словно были чем-то напуганы, будто знали то, о чем никто из окружающих еще не догадывался.

Тапочки были уже полны грязи и в них противно хлюпало. Левон не раз уже успел пожалеть о том, что слишком поторопился и не обул более подходящую обувь. Пса по-прежнему нигде не было видно.

– Да что за ерунда, только что ведь завывал, как пожарная сирена, а теперь ни слуху, не духу, – Левон подходил к забору. Вокруг все выглядело как обычно: вдоль забора стройным рядком стояли его яблони, которые он посадил почти пять лет тому назад, сразу же, как приобрел этот дом с участком. Рядом располагались цветочные клумбы его жены. Еще одно хобби, которое, пожалуй, лишь немного было слабее ее тяги к кулинарии. Все вокруг выглядело, как и прежде. Все, да только не совсем. Левон остановился. В нескольких метрах от него в заборе отсутствовала одна доска, открывая черную щель на ту сторону.

– И как это понимать?! – раздраженно выругался он в сторону отверстия. – Это как, черт возьми, я спрашиваю, понимать?! – Левон был зол и обескуражен. Он хорошо помнил, как лично строил этот забор. В результате вышло достаточно надежное сооружение, состоящее из прочных досок пятнадцати сантиметров шириной и двух сантиметров толщиной. Он отлично помнил, как прибивал их «сотенными» гвоздями к перекладинам, загибая с обратной стороны, пролезающие насквозь стальные концы, и знал, что вырвать их обратно уже было практически невозможно. Но для кого-то, как оказалось, это не составило большого труда, и у Левона никак не укладывалось в голове, как, каким образом? Он медленно подходил к зияющему чернотой проему. Ноги по-прежнему с чавкающим звуком утопали в грязной жиже, но мужчина уже не обращал на это никакого внимания. Взявшись обеими руками за края досок, он осторожно прислонился к отверстию.

Пятнадцатисантиметровая щель не давало желаемого обзора, и Левону пришлось вплотную прижаться лицом к забору. Он прислушался. Вокруг все было тихо. Лес, сразу же начинающийся с той стороны забора, чернел мохнатыми мачтами стволов и слегка шелестел буйным подлеском.

Левон знал, что через десять метров за границей леса начинался глубокий овраг, по дну которого тек грязный ручей. За забором не было ни души.

– Рекс, ты там, мальчик, ты в лесу? – почему-то шепотом позвал Левон, стараясь услышать хоть какие-то признаки пса. Вокруг повисла гробовая тишина. Темнота не давала шансов хоть что-нибудь разглядеть на той стороне. Помимо всего прочего его смущала стоявшая вокруг непонятная вонь, природу происхождения которой он никак не мог понять. Но то, что он ее знал, в этом Левон был уверен. Этот сладковатый, удушливый запах. Он встречался с ним очень часто, но вот где и когда Левон никак не мог вспомнить. От соприкосновения лица с забором, оно стало влажным и каким-то липким.