Cтасс Бабицкий - Последний вампир Москвы

– А я теперь тоже стану..? – страх, оказывается, никуда не делся. Передернуло от шальной мысли, как от нового укуса.

– Расслабься. Для превращения человека в вампира нужен целый ритуал: магический круг, особые заклятия. Сегодня твоя Анечка просто проголодалась. Кстати, полное имя этой гадины – Ананива, и я выслеживала её уже две тысячи лет.

Наверняка, оговорилась. Как такое может быть? На вид охотнице лет двадцать пять. Максимум. С другой стороны, несколько минут назад Толик видел, как вампирша превращается в прах от удара осиновым кинжалом – тоже картина, далекая от реальности. И раз уж к слову пришлось: картина «Неизвестная» на самом деле точная копия Ананивы, явно с неё же писанная. В тысяча восемьсот лохматом году… Мистика!

– Как… Что… Кто ты? – выдавил он, пытаясь собрать крупицы здравого смысла, как рассыпанную мелочь в ладонь.

– Меня зовут Лила, – сказала она. – Я дочь Иуды Искариота.

Сумасшедшая. Теперь все понятно.

Хотя нет, ну ничего же не понятно! Пусть она безумна, но ведь собственными глазами… Да что там, глаза можно и обмануть, но пальцами – от кончиков до основания, а затем и ладонями, – чувствовал, как рассыпается тело нежити. Продавливается словно трухлявое дерево, исчезает в долю секунды. Значит, и он псих?! Ладно… Эту мысль лучше обмозговать на некотором расстоянии от Лилы. Все-таки у неё нож. Деревянный, но вполне опасный. Надо красиво откланяться, отойти неспешно за кусты и там уже бежать со всей возможной скоростью.

Анатолий попытался встать. Ноги не слушались. Стали не то, чтобы как ватные, скорее наоборот – окаменели. На миллиметр не сдвинулись, а ведь мозг активно посылал панические импульсы.

– Вижу, зелье подействовало, – Лилу забавляли его жалкие попытки. – Дивно! Нам надо дождаться рассвета. Проверить одну штуку. Превратишься ты в вампира или нет.

– Но… ты же…

– Приврала чуток, – кивнула охотница. – Иначе стал бы ты пить? Понимаешь, какая штука, шансы у человека стать вампиром после укуса – ровно пятьдесят на пятьдесят. Никто не может предсказать, как монетка выпадет, орлом или решкой. Даже сам вампир. Станет понятно часа через три. Так что если к третьему крику петуха клыки не полезут, считай повезло. А полезут – не обессудь.

Надо звать на помощь. Орать во весь голос. Стыдно здоровому мужику девчонки бояться, да и не поверит никто, в психушку упекут. Но хоть живого упекут. А эта чокнутая его по-любому ножом пырнёт. Вон, как глаза сверкают!

Набрал воздуха, открыл рот…

– Ты сейчас как в старом немом кино про графа Дракулу. Не смотрел? Ну как же, немецкий шедевр начала двадцатого века. Там тоже в кадре кричат беззвучно, однако актёры старались, рвали связки. На съёмочной площадке такой визг стоял, аж уши закладывало. Видишь ли, это я настояла, чтоб Дракулу сыграл не красавец-мужчина, а смешной лысый дядька с оттопыренными ушами. Потому что он такой и был. Никакой, понимаешь, харизмы или романтического шарма. Только титул и собственный замок в Карпатах помогли ему сохранить имя в веках. История любит благородных персонажей… Ты заметил, да? От зелья не только ноги онемели, но и связки голосовые, и язык. Так что диалога у нас не получится.

Толику впервые в жизни захотелось помолиться. Он переживал момент… Не отчаяния, нет. В моменты отчаяния люди превозмогают все и совершают подвиги – спасают детей из проруби, сажают самолёт на одном крыле, выигрывают безнадёжные сражения. А тут возникло азартное напряжение, практически гамлетовское быть-не быть. Такое случается, когда игрок поставил все на красное и смотрит на замедляющееся колесо рулетки. Или когда к банкиру неожиданно нагрянула финансовая разведка, а он не уверен, что удастся откупиться. Судьбоносная монетка вертится в воздухе, равенство шансов убивает и мучает. Молитва в такой момент у всех одинаковая. Неловкая, корявая и чуточку лживая: «Господи, если выпадет как нужно – я изменюсь. Навсегда. Стану чище и добрее, брошу пить, курить и любовницу. Наобещаю ещё с три короба, только помоги!»

Помоги не стать вампиром…

– Молишься? Дивно!. Значит, ничто человеческое тебе не чуждо. Пока ещё.

Лила поудобнее устроилась на скамейке, вытянула ноги и положила голову на колени Толика. Ничего интимного в этом не наблюдалось, просто теперь она смотрела снизу вверх. Так проще заметить, когда клыки начнут удлиняться, подумал он. Значит, не верит в выздоровление. Точно, пырнёт ножом. Ой, как умирать-то не хочется!

– Другое дело, что молитвы тут не особенно помогут, – продолжала убийца нежити. – Они на вампиров не действуют, увы. Знаешь, как эти твари появились на свете? Самые первые? Сейчас расскажу, все равно надо как-то время скоротать. Это произошло в тот день…

Тот день случился почти две тысячи лет назад. Время перемололо в своих жерновах миллионы людских жизней, превращая их в муку, замешивая тесто из которого выпекались новые народы и империи. Сотни городов задохнулись в петлях дорог, сотни рек пересохли или поменяли русло. Все, что было когда-то великим, съежилось до размеров рисового зерна. Лила столько всего перевидела на своем долгом веку, а все равно не могла забыть тот проклятый день.

Сухой ветер с юга бросал горсти песка в лица прихожих. Юдифь низко нагнула голову, покрывало, расшитое цветами, билось за её плечами, словно крылья.

– Далила, идём скорее! Отца видели на дороге к храму.

Сестры встретились у Овечьего пруда. Все утро они прислушивались к уличным разговорам на старом рынке, у Рыбных ворот и в долине Сыроделов. Иерусалим гудел. Впрочем, город всегда гудел на тысячи голосов. На этот раз обсуждали ночные аресты, предстоящую казнь на Голгофе и цены на козье молоко – ужасно завышены, сосед, ваша правда, куда только смотрит прокуратор! Девочки пробежали мимо жёлтой крепости, иссечённой ветрами да ливнями. Из угловой башни доносился хохот: охранники обсуждали прелести чужих жён и своих подружек, поплёвывая вниз – казалось, именно из-за таких вот плевков крепостной ров до сих пор не пересох.

На ступенях храма тучные бородачи взахлёб пересказывали вновь прибывшим недавнюю сцену.

– Представляете, прямо с порога крикнул: «Грех на мне! Продал кровь невинную!» А потом бросил к ногам Ханнана кошель с серебром. Сам при том был, клянусь милостью Яхве!

– Первосвященник в ответ: «Мне не интересны твои грехи. Ступай прочь!» Так и стояли, глядя с ненавистью, сжимая кулаки. Долго стояли, я насчитал полсотни ударов сердца.

– Ушёл он, не прибавив ничего к словам своим. А Ханнан поднял кошель, да вслед ему швырнул. Вот этими глазами видел, чтоб им лопнуть если вру.

– Верно, верно. А был то Иуда Симонов, из пригорода. Не обернулся, ушёл через Золотые ворота.