Элис Атлед - Зеленая камера [СИ]

— Воды? — мужчина осекся, наконец поняв, что имелось в виду. — Бренди? Скотч? Ром?

— Скотч, — старик все равно не различал алкогольные напитки между собой, а потому сказал наугад.

Хаул достал начатую бутылку из мини-бара и вылил ее остатки в стакан.

— Льда нет, но тебе он вроде как и не нужен, — он передал напиток отцу, и тот сделал пробный глоток.

— Тебе стоит уехать отсюда, — наконец сказал старик, опустошив стакан. — Из города.

Мужчина с интересом рассматривал руки отца. Они были все в морщинах и старческих пятнах, на внешней стороне ладони проступали уродливыми буграми вены, но, несмотря на все эти признаки увядания, руки не тряслись, а хватка была все так же крепка, как и прежде.

— Сейчас? Я не могу сейчас уехать…

— Неделя — максимум. Если хочешь жить, конечно же, — отец медлил, но все же поставил пустой стакан на рабочий стол. Кажется, он хотел найти подставку под стакан, но так ее и не нашел.

— Что происходит?

— Прореживание. Ты про селекцию растений что-нибудь слыхал? Хотя бы в школе? — Хаул медленно кивнул. — Вот то же самое собираются сделать с нами. Ты ведь знаешь, что таких как мы осталась только четверть от количества на момент начала двадцатого века?

— Что-то такое упоминалось недавно.

Ничего подобного не упоминалось, а сам мужчина жил и вовсе среди людей. Конечно, то, что количество отличных от людей разумных существ уменьшается с невероятной скоростью, было очевидно, но более ли менее точных цифр у «волка» на уме не было.

— Если не уедешь — рискуешь попасть в те три четверти, которые отсеют в этом столетии.

— Если попытаюсь покинуть город — меня отсеют вне очереди.

— Сын, я не зря сюда пришел. Я проделал долгий путь с запада, и не держи меня за идиота… Я стар. Да ты и сам это видишь. Смысла дальше жить у меня не так много, а вот из тебя еще, может, что-то и получится…

— К чему это ты? — нахмурился мужчина. — Ты ведь не собираешься умереть прямо у меня в кабинете?..

— О, нет, умирать я пока не собираюсь, — Рор криво ухмыльнулся, блеснув золотым зубом. — Я собираюсь передать тебе то, что спасало мою жизнь до этого самого момента. Причина, почему жив я. Причина, почему жив ты. В то время как весь наш род, и не только он, вымер, — он достал из кармана серебряный медальон на длинной цепочке с выгравированным на нем широко открытым глазом и протянул предмет сыну. — На, возьми…

— Что это? — сам вопрос казался его адресанту идиотским. Но с его отцом все не могло быть так просто. Если он что-то делал, то в этом всегда был тайный, скрытый ото всех смысл.

Сын принял медальон, и тот прокрутился на цепочке, показывая обратную сторону с точно таким же глазом, но закрытым. Из-за скорости вращения смотрящему могло показаться, что глаз на медальоне то открывается, то вновь закрывается, пытаясь проморгаться, чтобы окинуть мир чистым взором.

— Если тебе интересно название, то мне оно неизвестно. Возможно, его создатель и дал этому артефакту имя, но оно стерлось со временем. Это существо, Потрошитель, хочет оградить нас от подобного. И у него получается, это факт. Мы не знаем, как этот предмет работает, и не можем создать работающий дубликат. А значит, часть знаний уже утеряна. Мы деградировали, Хаул.

Мужчина вздохнул и убрал серебряное украшение в карман брюк.

— Скажи мне то, чего я не знаю… Зачем оно нужно?

— Скажем так, это анти-эцэллон.

— То есть…

— Если эцэллон показывает своему обладателю наши фантомы, то эта вещь, — старик точным движением на карман, куда Хаул убрал обсуждаемый предмет, — способна спрятать своего обладателя от глаз любого. Что человека, что Потрошителя. Что такого же монстра, как мы сами.

— Именно так ты и пересек черту города? С помощью этой штуки?

— Именно так ты ее пересечешь. Артефакт теперь твой. Что с ним делать дальше, решай сам. Я настоятельно рекомендую тебе покинуть город.

— А ты?

— А я… Скажем так, я обмениваю свою жизнь на твою, — Рор опустил взгляд янтарных глаз в пол. — Я… не прошу от тебя какой-либо отдачи. Или благодарности. Я делаю то, что должен делать, Хаул. Тебе просто нужно принять это.

Старик поднялся, и суставы в его ногах захрустели. Он было направился к выходу, но его тут же остановил сын.

— Ты сказал, у меня есть неделя.

— В лучшем случае, да.

— Тогда я хочу, чтобы ты остался жить здесь. Не потому что я благодарен тебе. А потому что так нужно.

Пауки преимущественно просто ждут будущую еду, затаившись меж неплотно прилегающих друг к другу досок или камней, в коре дерева или в его кроне. Они терпеливы и изобретательны, и главное их оружие — паутина, которую те заботливо плетут для своих жертв. Не то чтобы Джим или Джилл действительно ели попавших в их сети живых существ — современные монстры не такие уж и жестокие, как могло показаться на первый взгляд. Большинство из них просто считали сам этот процесс отвратительным, отдавая предпочтение человеческой пище. Хотя много лет назад поедание людей и себе подобных было обычным делом.

В любом случае, времена меняются, меняются и обычаи. А вот образ жизни остается прежним, даже если он не совсем уместен для нового мира. Именно от того, что паукам удобно караулить свою цель, следить за ней для Джиллиан было труднее обычного. Да, они с братом периодически натыкались на Потрошителя в своих ночных похождениях, но то была чистая случайность, и они быстро теряли его из виду. Следить за ним целенаправленно, да еще и в течение всей ночи было не только непривычно, но и местами неприятно. Присутствовало некое ощущение неправильности происходящего, как если бы девушка перепутала и надела свои дерби не на те ноги (что вполне могло бы произойти, учитывая, что у пауков их целых восемь). Да и частичное отсутствие бинтов нагнетало атмосферу: Джиллиан буквально лишилась кусочка своего бронежилета, отдав его накануне брату. Видимо, до нее не сразу дошло, что опасным «хищником» был именно Потрошитель, и ей, собравшейся следить за ним и рискующей попасться, ударопрочная паутина понадобилась бы больше всего. В конце концов, кто из мышей в здравом уме будет следить за котом, зная, что в экстренном случае им ничто не поможет?

Радовало одно — у него тоже была весьма неудачная охота. Мужчина бродил по ночным улицам, сливаясь с тенями и избегая жилых кварталов на границе западного и северного районов города, где жили люди, но так никого и не находил. Касательно жертв Потрошителя у «паучихи» был план, в который входило два пункта: проследить за Потрошителем пока он не найдет новую жертву и спасти ее. Ну, можно было включить и третий пункт — не попасться самой, ей он вроде как обещал убить ее, и было бы весьма прискорбно, если бы у него это удалось. Джилл решила, что ей не очень-то хотелось проверять, насколько мистер Потрошитель в этом плане обязательный. Дальше мысли девушки зашли в совершенно непредсказуемое русло: она стала думать о политиках, о том, что они обещают в своей предвыборной кампании, но так и не выполняют. Ей казалось, что Потрошитель явно был не из таких. В итоге она сделала вывод, что из него, возможно, вышел бы замечательный мэр города, и уже была готова расклеивать плакаты и раздавать листовки с призывом голосовать за Потрошителя… На этом моменте она осознала, что очень сильно отклонилась от темы, и ей стоит мысленно вернуться на два шага назад, к спасению бедных жертв безжалостного убийцы.