Говард Лавкрафт - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Озадаченные врач и отец отправились в лечебницу и постарались как можно деликатней расспросить Чарлза о докторе Аллене, о поездке в Прагу и о том, что ему известно об Иедедии Орне из Салема. На все вопросы Чарлз отвечал вежливо, но уклончиво: мол, доктор Аллен обладает уникальным даром входить в духовную связь с некоторыми душами прошлого, и человек из Праги, с которым переписывается бородач, по-видимому, наделен тем же даром. Покинув Чарлза, доктор Уиллет и мистер Уорд с досадой осознали, что это их на самом деле подвергли допросу: ничего толком о себе не сообщив, юноша без труда вытянул из них сведения, содержавшиеся в странном письме.

Доктор Уэйт, Пэк и Лайман были не склонны придавать большое значение этой переписке, поскольку знали о тенденции людей с одной манией сбиваться в группы. По-видимому, Чарлзу или доктору Аллену попросту удалось найти в Праге эмигрировавшего единомышленника — он наверняка видел почерк Орна и скопировал его в попытке выдать себя за восставшего из могилы персонажа. Аллен, должно быть, сделал то же самое и убедил Чарлза, что он — воскресший Джозеф Кервен. Такие случаи бывали и раньше, и на том же основании твердолобые доктора отмахнулись от тревожных опасений Уиллета касательно изменившегося почерка самого Чарлза Уорда (врачам удалось хитростью добыть несколько его образцов). Уиллет наконец понял, на что походил новый почерк Чарлза — то была рука самого покойного Джозефа Кервена. Данный факт остальные психиатры списали на очередной и вполне ожидаемый симптом вышеупомянутой мании — придавать ему какое-либо значение, положительное или отрицательное, они отказались. Убедившись в закоснелости их образа мыслей, доктор Уиллет посоветовал мистеру Уорду-старшему оставить у себя следующее письмо, адресованное Аллену и пришедшее из Ракуси, Трансильвания. Почерк, каковым написали адрес получателя на конверте, был настолько схож с почерком Хатчинсона, что отец и врач потрясенно замерли и несколько секунд разглядывали его, прежде чем вскрыть сургучную печать. Вот что там было написано:

«Замок Ференци,

7 марта 1928 года.

Дражайший К.!

Ко мне явился отряд милиции числом двадцать человек — проверять деревенские слухи. Надобно копать глубже, чтобы никто ничего не слышал. От румын один вред, они насели на меня точно мухи, тогда как от мадьяров можно было откупиться хорошим ужином и бутылкой вина.

В прошлом месяце я получил саркофаг пяти сфинксов из Акрополя, где должен был покоиться тот, к кому я желал воззвать. Я провел с ним три беседы. В ближайшее время саркофаг отправится в Прагу к С. О., а затем и к Вам. Он упрям, но вы знаете подход к таким экземплярам.

Вы мудро поступаете, уменьшая их количество, ибо тогда нет нужды и держать овеществленными стражей, и в случае беды меньше будет найдено. Теперь Вы можете без труда переехать в другое место и работать там, не заботясь об убиении, — впрочем, надеюсь, в ближайшее время ничто не вынудит вас к таковому шагу.

Безмерно рад, что Вы боле не ведете торговли с Потусторонними, ибо в том таится смертельная опасность, и Вы знаете, что будет, если испросить защиты у того, кто не желает ее давать.

Вы превзошли меня в искусстве записывания заклинаний так, чтобы их могли правильно прочесть другие, однако Бореллий полагал, что главное — найти правильные слова. Часто ли использует их мальчишка? Жаль, что в нем проснулась излишняя добродетельность, хотя я догадался о таком развитии событий еще тогда, когда он гостил у меня. Полагаю, Вы знаете, как его унять. Заклинаниями человека не возьмешь, ибо они действуют лишь на тех, кто встает из солей, но в Вашем распоряжении есть крепкие руки, острый нож и револьвер. Могилу вырыть нетрудно, а кислота растворит любые улики.

О. говорит, Вы обещали добыть для него Б.Ф. Непременно вышлите его и мне. Вам же я отправляю Б., пусть он расскажет о черных тайнах, что сокрыты под Мемфисом. Будьте настороже с теми, к кому взываете, и берегитесь мальчишки.

Уже через год мы сможем поднять из-под земли легионы, и тогда нашей власти не будет границ. Верьте мне, ибо у нас с О. было на 150 лет больше Вашего, и мы лучше понимаем в таких делах.

Нефреу — Ка наи Хадот

Эдв. Х.

Господину Дж. Кервену,

Провиденс».

Уиллет и мистер Уорд не показали этого письма психиатрам, но ряд мер, безусловно, приняли. Никакая заумная софистика не могла спорить с тем фактом, что доктор Аллен со странной бородой и очками, которого так страшился Чарлз в своем письме, состоял в неких близких и зловещих отношениях с двумя загадочными личностями, которых Чарлз посетил во время своей зарубежной поездки и которые открыто утверждали, что являются выжившими либо воскресшими друзьями Кервена, а сам он, доктор Аллен, считает себя Джозефом Кервеном и строит — либо же помогает строить — ужасные козни в отношении некоего «мальчишки» — несомненно, Чарлза Уорда. Эти трое замыслили нечто кошмарное; неважно, кто все затеял, исполнение плана теперь зависело от доктора Аллена. Возблагодарив Господа за то, что Чарлз в безопасности, мистер Уорд не теряя времени нанял частных сыщиков и велел им узнать как можно больше о загадочном бородатом докторе: когда он прибыл в Потакет, что о нем известно в деревне и где он находится сейчас. Дав сыщикам ключи от бунгало, он наказал внимательно обыскать бывшую комнату Аллена, которую обнаружили уже после отъезда Чарлза. Мистер Уорд разговаривал с сыщиками в старой библиотеке сына: покинув ее, они почувствовали явственное облегчение, словно бы вся комната дышала злом. Быть может, виною тому были жуткие легенды о старом волшебнике, чей портрет некогда висел над искусственным камином, а может, что-то совсем иное и не имеющее касательства к нашей истории нагнало на них страх; как бы то ни было, все они смутно ощущали едва уловимые испарения, которые сгущались у старинной резной панели над камином.

Вскоре после этого случилось ужасное событие, которое оставило неизгладимую печать страха в душе Марина Бикнелла Уиллета и состарило этого и без того немолодого господина еще на добрый десяток лет.

Наконец-то доктору Уиллету и мистеру Уорду удалось договориться о ряде мер, которые психиатры сочли бы смешными и нелепыми. В мире, решили они, затевается нечто кошмарное, напрямую связанное с некромантией даже более древней, чем Салемская. По крайней мере двое человек — об одном из которых они боялись и думать — преступно завладели умами и душами людей, живших в конце XVII века или даже раньше — это противоречило всем известным законам природы, однако не подлежало сомнению. Чем именно занимались эти жуткие личности — включая Чарлза Уорда, — было более-менее ясно из их писем, а также из тех немногих обрывочных сведений, что удалось раздобыть следствию. Они раскапывали могилы разных людей, включая величайших и мудрейших представителей мира сего, в надежде добыть из тлена те знания, которыми эти люди некогда владели.