Айя Сафина - Нина. Книга 3. Среди монстров

– Я даю необычные ответы, – продолжал ее голос. – Это нечто большее, чем просто слова.

Она точно шептала ему в центр мозга, настолько отчетливо он слышал ее голос в своей голове.

– Что скажешь, Виктор? Ты готов отдать все, что у тебя есть, в обмен на Габриэлу?

Виктор чувствовал, как голову распирало, словно у него созревала опухоль внутри, невероятно холодная и плотная, готовая взорваться в любой момент. А перед глазами мелькали образы далеких дней, когда его малютка-дочка каталась у него на шее, заставляла плести ей косы, обижалась, когда он отказывался ехать в парк аттракционов. Вот она уже далеко не малютка, а юный бунтарь с черными ногтями и синими волосами кричит о том, как она его ненавидит, и запирается в комнате. И раз за разом воспоминания возвращали его в тот последний день, когда он потерял ее навсегда из-за своей трусости и эгоизма. Он миллион раз прокручивал в голове тот момент, когда ее спина исчезает в снежной ночи, а он стоит на пороге паба и наблюдает за тем, как она уходит, уверенный в том, что ей всего лишь на всего надо остыть, как и всегда. И миллион раз он мог представить, как бежит за ней в снегопад, останавливает, просит прощения и обещает сделать все, что она просит в обмен на то, чтобы она осталась. И ровно столько же раз фантазия заканчивается горьким отчаянием от того, что он не в силах изменить произошедшее: он не побежал, он отпустил ее, и он потерял ее навсегда.

Глаза увлажнились, хотя он уже давно перестал плакать по ней. Просто сегодня эти воспоминания были настолько четкими и яркими, словно вовсе не были картинами из прошлого, а происходили прямо здесь и сейчас.

Он кивнул головой.

Нина медленно встала из-за стола, обошла его и остановилась совсем рядом с Виктором.

– Я должна предупредить. Как только я дам тебе ответ на твой вопрос, ты не захочешь меня отпускать. Я принадлежу Эрику, пообещай, что позволишь мне уйти, – произнесла она.

Виктор не понял предостережение, ему было все равно сейчас. Он отчаянно желал узнать о том, где провела его дочь последние годы, где она потерялась, где она окончила свою столь короткую жизнь. Он легонько кивнул, не вдумываясь в обещание, о котором вскоре пожалеет.

– Привет, пап, – вдруг прозвучал голос его дочери, такой же звонкий и в то же время мелодичный. Она также шепелявила, как и раньше.

Виктор смотрел на дочь и не понимал, как это возможно. Она стояла точно там, где всего секунду назад стояла Нина.

– Габриела?! – Виктор не верил своим глазам.

Он поднялся со стула и приблизился к дочери настолько, что мог разглядеть каждую пору на ее лице. Она нисколечко не изменилась с того момента, как он видел ее в последний раз, когда ей было пятнадцать. Ее русые волосы, точно как у матери, распущены до пояса, на ней кружевное платье, что он привез ей из далеких заморских краев. Виктор разглядывал дочь, понимая, что это – не она. Его дочь исчезла пятнадцать лет назад, и он не смог ее найти. Он знает, что она мертва, потому что однажды перестал чувствовать с ней эту особенную невидимую связь, благодаря которой родители всегда знают о благополучии ребенка. Это – не она! Это – не его Габи! Это все мираж, обман, иллюзия. Но она такая точная и правдивая! Даже веснушки на лице все до одной и шрам на подбородке, когда она упала с велосипеда в пять лет, а вот проколы в брови от пирсинга, которым она удивила его в тринадцать, вот родимое пятно в виде лошадиной подковы на плече. Он всегда верил, что она обречена на долгую и счастливую жизнь, благодаря этому знаку судьбы.

Виктор взял ее лицо в руки так нежно и осторожно, словно дуновение ветра могло заставить ее испариться.

– Габи, ты ли это?

Дочка улыбнулась так застенчиво и грустно.

– Это ты? Это, правда, ты? Я не понимаю! Как это возможно? – шептал Виктор и продолжал крутить ее голову в руках, осматривать руки, ладони, исследуя каждый сантиметр ее тела, желая найти подвох, обман, неточность в ее копии.

Но он не знал, что не сможет найти погрешность в ее образе. Потому что он смотрел на то, что создал его собственный мозг из воспоминаний и фантазий. Нина всего лишь вытянула их из невидимого мира и сделала реальными для него. Он смотрел на собственного призрака.

– Я не смогу остаться насовсем, – произнесла она осторожно.

Виктор утер слезы и закивал.

– Да, да, конечно! Я понимаю!

Виктор обнял дочь, или то, чем она была сейчас, и так они и стояли, пока он не поборол свой плач.

– Я пришла, чтобы ты сказал мне все, что не успел тогда, – прошептала она ему прямо в ухо.

Виктор не мог больше контролировать себя, и слезы полились реками. Он уткнулся в ее шею, и чуть не рассмеялся. Она даже пахла сладким ароматом малины, это были ее первые духи, которые он подарил ей. Кажется, тогда ей было около семи лет. Конечно, позже она пользовалась различным дорогим парфюмом, которым он баловал ее. Но почему-то именно эти дешевые детские духи в маленькой розовой пластиковой бутылочке ему запомнились сильнее всего. Его дочь была словно собрана из осколков воспоминаний, что он хранил о ней.

– Все хорошо, пап. Я не уйду, пока ты не закончишь.

Габи гладила отца по спине, успокаивая его рыдания.

– О, Габи! Я столько должен сказать тебе!

Виктор, наконец, выпустил дочь из объятий и снова начал осматривать ее лицо, руки, плечи, но уже не для того чтобы проверить ее подлинность, а для того, чтобы впечатать в мозг каждый момент с ней, запомнить каждую секунду.

– Прости меня, детка, – выдавил мужчина из себя, – за все прости. Я – плохой человек.

Габриэла утерла его щеки от слез.

– Ты – не плохой человек. Просто, так ты меня любил, – сказала она.

Но Виктор замотал головой.

– Это я во всем виноват. Я … исковеркал тебя… испортил…

– Перестань себя винить!

– Ты бы не сбежала тогда!

– Но ведь я бежала не от тебя, – упорствовала дочь. – Я хотела стать самостоятельной. Я хотела стать такой же сильной, как и ты. Хотела, чтобы ты гордился мной.

– Я и без того любил тебя!

– Но мне этого было мало, – ее нежный мелодичный голос ласкал его душу.

Виктор всхлипнул, поборов, наконец, яростный поток чувства вины, что охватила его так настойчиво и разяще, словно устала валяться где-то на задворках сознания в пыли, забытая хозяином. А теперь вдоволь разгромив, разрушив, разбив в щепки его самообладание, жестоко истыкав кинжалом его душу, снова уходила на покой.

– Я не уберег тебя, – прошептал он.

– А разве можно уберечь от всех превратностей судьбы? Таков был мой путь. И никто не виноват. Просто так случилось.

– Где ты? – спросил Виктор, боясь ответа.

Габи опустила глаза, словно ей было стыдно, и тихо ответила:

– Кладбище Святого Себастьяна недалеко от Зальцбурга.