Айя Сафина - Нина. Книга 3. Среди монстров

Эрик несправедлив! Пусть, сколько хочет, говорит об измене, но это не доказывает его правоту! Он слишком самонадеян и это делает его слепым. Он должен давать пространство для обсуждения решений, а не ударять кулаком по столу и заявлять, что мы сделаем так, и никак иначе. Его друзья выросли, повзрослели, окрепли и набрались того же мужества и бравости, подражая Эрику, и это должно вызывать лишь гордость, а не ярость от того, что они вдруг научились принимать решения сами. С возрастом воевать на поле все сложнее, и каждый стремится к размеренной спокойной жизни. Они лишь пытаются избежать лишнего кровопролития.

Но все же Нина признавала, что и она была в чем-то не права. И в этом была вина того чувства, что зародилось в ней недавно и теперь с каждым днем разрасталось все насыщеннее. Она не знает, в какой момент увидела в Эрике нечто большее, чем просто друга. Это чувство наваливалось постепенно, как нарастающая гроза, а потом однажды разразился ливень, и Нина стала думать об Эрике и фантазировать. И ей было невероятно больно, когда в моменты наиболее осязаемой близости, он отскакивал от нее, точно обжегшись. Он словно боялся ее, предпочитал держаться на расстоянии, и когда чувствовал, что она подкралась чуть ближе, пусть даже он сам ее подпустил, тут же делал шаг назад, сохраняя привычную дистанцию.

Нина пошла на поводу своей обиды. А ведь могла потратить время и усилия, но объяснить Эрику необходимость принятия другого решения, так сказать, сгладить углы куба и вручить Эрику ровный и приятный на ощупь шар.

Написанного не вернешь. Беги дальше.

Нина стукнула себя по голове. Она уже сама себя бесит этой фразой.

Она облачилась в атласную пижаму и уже готовилась к отходу ко сну, как в дверь робко постучали. Нина была удивлена визитером, и сама открыла дверь, уже зная, кто там.

Учтивый Карл стоял на пороге, и лицо его было озадаченным.

– Нина, он не подпускает к себе Левия, – буркнул великан.

Нина нахмурилась.

– А я-то что? – не понимала она.

Карл переминался с ноги на ногу, а потом ответил:

– У Эрика глубокие проколы на спине, сам он не зашьет. Но никого не подпускает к себе. Я подумал, может, ты… это самое… как тогда меня в пабе…ну, помнишь?

Каждый раз Нину раздражало до трясучки, когда эти гиганты не могли произнести обычное слово, будто оно придало бы им вид идиотов. Она загипнотизировала тебя тогда в пабе. Отбрось трусость и признай уже этот факт! Нина умеет гипнотизировать – это факт.

Нина набросила халат и последовала за Учтивым Карлом.

Возле двери в спальню Эрика стояли Левий и Макс.

– Доброй ночи, Нина. Ребята почему-то думают, что у тебя получится убедить Эрика впустить меня и осмотреть его раны.

Левий, как всегда с белоснежными завитушками на голове и пышными усами и бородой такой же белизны, что так контрастировала с цветом его кожи, стоял с неизменным серым чемоданчиком в руках. Левий не знал о ее способностях. Слухи, разумеется, доходили до него, но Нина за свою короткую жизнь повидала уже сотни людей в белых халатах, которые не верили в существование того, что нельзя объяснить с научной точки зрения. Поэтому он воспринимал Нину, как простую девушку, живущую под одной крышей с Эриком. Немного невзрачную худую и бледную, может, но о вкусах ведь не спорят.

Нина глубоко вздохнула и тихо нырнула в спальню Эрика.

Она редко бывала здесь. Может, даже всего пару раз. Слишком интенсивные образы витают в этой комнате, и они ей не нравятся. Здесь побывало очень много разнообразных женщин, и все они были нагими. Даже запах крови с ботинок Эрика был не столь насыщенным, как призраки женщин.

Она нашла его в ванной комнате, где он стоял перед зеркалом над раковиной и пытался заклеить кровоточащие раны пластырем. Это было бесполезным занятием, потому что кровь очень быстро заливала спину, и пластыри просто слетали, что еще больше раздражало Эрика, а потому атмосфера была накаленной.

Он увидел ее отражение в зеркале и тут же перестал проводить какие-либо манипуляции, не желая, чтобы она была свидетелем его новых неудач.

– Я не хочу видеть тебя сейчас, – произнес он ровным голосом.

Ярость уступила место злости, теперь он мог хотя бы контролировать эмоции. Но он был так внутренне выжат тем буйством, что, казалось, у него уже просто не осталось сил на какие-либо чувства.

– А я могла бы залезть к тебе в мозг и заставить впустить Левия, – тихо пробормотала Нина в ответ.

Эрик поник, опустил плечи, голову и сражено ухмыльнулся.

– Но я не хочу этого делать, – добавила Нина.

Эрик продолжил ворошить аптечку, доставая оттуда все новые мотки пластыря. Кровь залила его брюки и уже стекала на кафель.

Нина зажала всю свою храбрость в кулак и подошла к Эрику. Металлический запах ощущался явственнее и гуще. Нина практически слышала, как ее вторая ненавидимая половина хищно оскалилась и облизнулась. Монстры тут же выбрались из головы и заходили по ванной, как тараканы. Они заползали на стены, потолок, а на полу устроили целый хоровод вокруг ее ног, слизывая кровь с ног Эрика.

Нина зажмурилась и сконцентрировалась на запахе йода. Этот аромат из далеких дней в лечебнице обеззараживал не только раненную плоть, но и рассудок Нины, уничтожая Монстров, точно микробов.

– Ты не должна была этого делать, – наконец, произнес Эрик.

И Нина была несказанно рада тому, что он переступил через себя и все же заговорил с ней. Монстры тут же затихли, потому что все внимание хозяйки переключилось на Эрика.

– Ты не должна вмешиваться. Ты не должна что-то решать. Уговор касался только лишь вопросов и ответов, не больше!

Эрик говорил и в то же время орудовал ножницами и пластырем, вырезая все новые куски клейкой ленты. Он не смотрел на Нину. Как он и сказал, он не хотел ее видеть.

– Ты можешь рассказывать, отвечать, предсказывать, читать мысли, предупреждать и все остальное, что тебе позволяет твой дар. Но не более! Ты не имеешь право предпринимать какие-либо действия или что-то решать!

Его голос все больше набирал силу и звучал грознее с каждым предложением. Вдруг он дернул рукой в сторону.

– Твою мать! – выругался он.

Теперь еще и палец стал жертвой его ярости. Он неосторожно отрезал пластырь и порезал палец, с которого тоже начала капать кровь, точно символ полного краха.

Эрик взбесился и швырнул все в раковину с такой силой, что ножницы скользнули вдоль мраморных изгибов, инерция подбросила их вверх и, сделав кульбит, они со звоном приземлились на кафельный пол.

Эрик запрокинул голову и глубоко вздохнул. Его волнистые волосы вились еще больше от пота, что покрыл его лицо и тело, борющееся с кровопотерей.

Нина присела, подобрала ножницы, испачканные кровью, и вернула на столешницу.