Айя Сафина - Нина. Книга 1. Проклятый дар

– Но что они говорят? Почему они уходят?

– Да ничего не говорят! Ничего не объясняют! А Калев не может им отказать, потому что между выбором лечить Нину или увольняться, они непременно выбирают последнее!

Зорий тяжело вздохнул.

– И поэтому он делает работу за них, – размышлял Зорий.

Доктор понимал, что все ниточки расследования, что он провел за сутки, ведут не только к Нине, но и к Калеву. Ну, а раз Нина за прошедшие четыре сеанса не произнесла ни слова, то за нее их произнесет Калев! Зорий был решителен.

Кабинет Яна Калева размещался в дальнем конце левого крыла на втором этаже главного здания. По дороге к кабинету главврача, Зорий не видел никого и ничего вокруг. Мозг был занят мыслями о том, как хрупкая девушка с полностью подорванной психикой стала эпицентром грандиозного заговора в лечебнице. Хоть детективный фильм снимай! И Зорий Йокин был исполнен предвкушением раскрыть заговор, ведь в руках он держал доказательства некомпетентности главврача, в голове – свидетельство Илоны, и ему не терпелось взглянуть в лицо Калева, когда тот увидит эти пожелтевшие от времени папки и услышит то, что вынудит его заговорить.

Стук в тяжелую дубовую дверь раздался гулко и четко, под стать уверенности визитера.

Зорий заглянул в кабинет, доктор Калев разговаривал по телефону, но махнул Зорию зайти и присесть, так у Йокина появилось время изучить цитадель главврача. Он уже был здесь однажды. Кабинет был просторный, вдоль стен стояли стеллажи до потолка с великим множеством книг бессмертных авторов, некоторые из книг были очень редкие и представляли собой раритетную ценность. В углу кабинета стоял большой и уже довольно старый глобус, неизвестно был ли он еще в состоянии вращаться. Кабинет олицетворял дань уважению времени, поскольку такое количество антиквариата могло говорить лишь об одном – кабинет обставлялся постепенно от врача к врачу. Калев, видимо, пока добавил лишь современный плазменный телевизор.

Калев положил трубку.

– Добрый день, доктор Йокин. Чем могу быть Вам полезен? – обратился он к вошедшему доктору и указал на кресло, чтобы тот присел.

Йокин кивнул и сел в старое, но комфортное кресло.

– У меня не было времени узнать Ваше мнение о лечебнице. Как вам здесь? Нравится? – начал беседу Калев.

Для своих сорока с небольшим лет Калев выглядел очень даже свежо. Светлые волосы были прилежно зачесаны назад, гладкая кожа на лице свидетельствовала о том, что он брился каждое утро. Тщательно завязанный галстук, точно вымеренный по геометрическим фигурам, белоснежный воротник рубашки, манжеты заколотые блестящими запонками. Все выдавало в нем наличие любящей жены, детей-отличников, домик с детским бассейном и минивэном в гараже, чем не мог похвастаться пропадающий ночами в лечебнице Йокин, забывший о понятии «личная жизнь» после развода.

– Ваша больница превзошла все ожидания. Прекрасное месторасположение, дружественный персонал, достаточное количество медицинской техники, исправной, должен заметить. Могу с полной уверенностью сказать, что мне здесь нравится, доктор Калев.

– Спасибо, очень лестно слышать.

Йокин сверлил Калева взглядом победителя, он даже позволил себе легкую ухмылку, ведь сейчас он разоблачит главврача.

– Я так понимаю, у Вас есть ко мне вопросы, – произнес Калев.

– Да, по поводу пациента.

– Нина Эстер, – опередил Калев.

Но Зорий уже был готов к осведомленности главврача о несанкционированном расследовании на его территории.

– Именно. Я смотрю, Вы уже в курсе.

– Да. Я говорил с Германом Якобом.

Взгляд Калева скользнул к папкам, лежащим перед Йокином.

– А это, я так понимаю, документы из архива, – Калев был невозмутимо спокоен. – Будьте добры, верните их обратно, Вы же знаете, из архива нельзя ничего выносить.

– Я верну их, как только получу ответы, – Йокин был неумолим.

– Ну, что ж, постараюсь их Вам дать.

Йокин откашлялся, вспоминая уже выученную за день фразу.

– Скажу честно, сначала я хотел расспросить о договоренности между Вами и доктором Якобом, согласно которой он подписывает Ваши заключения. А еще о том, почему Вы умолчали об участии Нины в расследовании нескольких смертей на территории лечебницы. Но потом я узнал еще несколько моментов, и мне стало интересно, почему Вы с легкостью разрешаете докторам отказываться от пациентки без рациональных объяснений. И в итоге все эти вопросы стали второстепенными. Я здесь, в первую очередь, из-за Нины. И каким бы глупым не казался вопрос поначалу, я уверен, Вы поймете, о чем именно я спрашиваю. Что не так с Ниной?

Калев долго смотрел на Зория, словно прикидывая варианты в голове, и через минуту ответил:

– Я наблюдаю Нину лично, потому что она это разрешает только мне.

– Простите, она – это Нина? – не понял Йокин.

– Да.

Йокин немного растерялся. Спокойствие и честность Калева не вписывались в план Зория, согласно которому главврач должен был нервничать и даже, наверное, угрожать Зорию в расправе за раскопанные нелицеприятные факты. Единственная причина такого самоуверенного поведения – наличие козыря. Что же имел на него Калев?

– Я прошу Ваших разъяснений, доктор, – произнес Йокин.

Калев тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Я бы с радостью, но у меня нет какого-либо научного объяснения для Вас доктор.

– Так, быть может, мы смогли бы отыскать его вместе?

Калев с минуту смотрел на собеседника, словно что-то измерял. Возможно, обдумывал слова коллеги, а может, подбирал слова.

– Давайте будем открытыми, – Йокин не дождался ответа Калева. – Для того, чтобы я смог помочь пациентке, я должен знать о ней все. Не только то, что написано в медицинской карте, которая к тому же недостоверна, – с этими словами Йокин хлопнул картой о стол.

Калев медлил, а через очередную минуту сказал:

– Нина Эстер – очень тяжелый случай в психиатрии. У нас нет лечения для ее… недуга.

– О чем конкретно Вы говорите? В ее карте написано столько диагнозов, словно она собрала все существующие в один!

Калев снова молчал. Это начинало раздражать, словно Калев перенял эту привычку у Нины.

– Бросьте Вы уже! – воскликнул Йокин, – Вы – ее единственный настоящий лечащий врач. Сколько Вы лично наблюдаете за ней?

– Четыре года…

– Ну, и? Каков главный диагноз?

Калев медленно потер подбородок, раздумывая над посвящением Йокина в их с Ниной тайну.

– Нина страдает…тяжелой формой неких навязчивых галлюцинаций. Она называет их «монстрами». Согласно истории болезни она страдала шизофреническим расстройством психики еще до гибели родителей. Но с четырех лет у нее наблюдалась стойкая ремиссия. К сожалению, потом… случилась трагедия, и она попала сюда. Поначалу у нее было лишь длительное шоковое состояние, а когда шок прошел, болезнь вернулась. Нина стала таять на глазах. Ну, а мы… мы очень старались, но все же не справились с задачей. Мы не помогли ей вернуться в этот мир.