Стив Альтен - Мег

– Доктор Уишнов сказал, что если он еще раз выдернет капельницу, то придется привязать его на ночь.

– Только попробуйте это сделать – и вас сразу отправят мыть ночные горшки.

– Я каждый день мою ночные горшки.

– Тогда я насру прямо в кровать и вам придется подтирать мне задницу.

– Успокойтесь, мистер Харрис…

– Я хочу поскорей убраться отсюда. Хочу своего личного доктора. Где мой чертов мобильник?!

Медсестра махнула санитару, чтобы тот уходил.

– Давайте договоримся так. Вы не будете мешать мне ставить капельницу… а мы вернем вам мобильник.

Бад поднял глаза на медсестру:

– И никаких ремней?

– Если вы будете сохранять спокойствие.

Он протянул левую руку, вены посинели от игл капельницы, которые он постоянно выдергивал.

Медсестра, не сумев найти нормальную вену, повернула руку Бада ладонью вниз. Протерев кожу спиртом, она воткнула иглу чуть ниже указательного пальца.

– Ой! Вы где учились на медсестру? На Гаити?

Женщина пропустила замечание мимо ушей. Она как ни в чем не бывало прикрепила иглу пластырем и включила капельницу, добавив туда успокоительного.

Веки Бада отяжелели. Он положил голову на подушку, что-то сонно бормоча.

Медсестра кивнула санитару:

– Привяжи этого говнюка.

Такси проехало мимо дома Джонаса до конца квартала. Фургончики телевизионной службы новостей, слава богу, уже исчезли, но у соседних домов были припаркованы несколько внедорожников, выглядевших явно подозрительно.

Джонас, скрючившись на сиденье, велел водителю свернуть на следующем повороте.

Расплатившись с таксистом, Джонас срезал путь через соседский задний двор и перелез через свой забор. Нащупав спрятанный под ковриком ключ, вошел в дом через заднюю дверь.

Дом был полностью опустошен. Картины, мебель, растения… одежда Мэгги… Нанятые Бадом грузчики вынесли абсолютно все.

Она даже не готовит еду… не готовила еду… о боже .

Джонас вошел в кабинет. Повсюду валялись папки, ноутбук открыт. Джонас подвигал мышкой, убрать скринсейвер. Оказывается, она гуглила Фараллоновы острова.

Джонас опустился на стул. В памяти воскресла сцена последнего нападения мегалодона, навеки отпечатавшаяся в мозгу. И тем не менее всякий раз, как он пытался анализировать свою эмоциональную реакцию, в его воображении тотчас же возникала Терри.

Мэгги оказалась права: Джонас постоянно думал о Терри. Не в силах бороться с внезапно вспыхнувшей между ними страстью, они оказались в его каюте в ту ночь, когда Масао сошел на берег. Она выскользнула из каюты Джонаса на рассвете, подмигнув в коридоре Маку, застукавшему ее на месте преступления.

Но затем Джонас, опасаясь, что все зашло слишком далеко, дал задний ход.

Неверно истолковав его внезапную холодность, Терри решила, что Джонас все еще любит свою жену или опасается, будто, ухаживая за дочерью, проявляет неуважение к ее отцу. После чего она начала вести себя с Джонасом предельно холодно, демонстрируя ему свое презрение; впрочем, Джонас получил по заслугам.

Однако Джонас решил попридержать лошадей вовсе не из-за Мэгги или Масао. Правда состояла в том, что Джонас испугался.

После нападения акулы на Гавайях Джонас пребывал в твердом убеждении, что непременно погибнет, осуществляя эту миссию. Предчувствие смерти проявлялось в виде одного и того же навязчивого сна. Джонасу снилось, что он плывет в глайдере по поверхности океана, а мегалодон поднимается из глубин, чтобы атаковать снизу и сожрать Джонаса вместе с аппаратом.

Ночные кошмары казались настолько реалистичными, что Джонас просыпался от собственных криков.

Будь то единичный случай, Джонас объяснил бы все характером их миссии и агрессивностью монстра, которого они преследовали. Однако это нельзя было назвать единичным случаем. Семь лет назад, на борту вспомогательного судна ВМС «Максин D», Джонаса точно так же мучили ночные кошмары. В глубине души он считал, что именно благодаря этому ему удалось сохранить жизнь во время последнего погружения в Марианскую впадину. Несмотря на обвинения Фрэнка Хеллера, Джонас твердо знал, что отнюдь не запаниковал во время нападения мега на «Си клиф». На самом деле его рефлексы молниеносно среагировали именно благодаря долгим часам мысленной подготовки к тому, как реагировать, если подводный аппарат внезапно атакует биологический вид, который несколькими часами ранее засек их гидролокатор… одним словом, благодаря паранойе, возникшей из-за навязчивых снов.

И вот семь лет спустя ночные кошмары возобновились.

Причем последний был наихудшим. Когда Терри ушла из его каюты, он провалился в сон. Ему приснилось, будто он находится в удушающей пугающей темноте. И в этом безвоздушном пространстве смерть постоянно шептала ему в ухо.

С диким воплем, от которого кровь стыла в жилах, Джонас рывком сел на кровати, с него ручьем лился пот.

Джонас прекратил отношения с Терри Танака не потому, что ему было на нее наплевать, а скорее потому, что начинал влюбляться. Обязательства по отношению к Терри оказались бы узами, привязывающими его к предстоящей миссии. Песнь торжествующей любви стала бы для Джонаса погребальным звоном.

Нижний зуб длиной шесть и три четверти дюйма был окаменелым. Свинцово-серый, с жуткими зазубринами, у коллекционеров он наверняка стоил бы не менее тысячи долларов, но Джонас не расстался бы с ним и за все золото мира. Этот зуб на тридцатипятилетие подарил ему Мак – счастливый талисман, принесший Джонасу удачу: его книга оказалась успешной и вообще дела стали понемногу налаживаться.

Джонас вынул зуб из стеклянного ящика, задумчиво провел пальцем по зазубренной поверхности, у него из головы не шел последний разговор с Масао.

Приняв решение, он отнес зуб мегалодона в спальню. Вытряхнул спортивную форму из дорожной сумки и заново собрал сумку, уложив зуб между комплектами одежды на несколько дней.

В ванной комнате он нашел бритву и начал сбривать трехдневную щетину, мысленно прикидывая, сколько времени займет дорога до Монтерея.

Бад Харрис собрал пожитки, запихнув их в пластиковый мешок, который дал санитар. Небритый, пахнущий немытым телом, некогда успешный предприниматель превратился в жалкую оболочку своего прежнего «я». Помимо глубокой депрессии после гибели любимой женщины, Бад страдал от нервного истощения из-за нехватки быстрой фазы сна.

Теперь миллионеру было глубоко наплевать, будет ли он жить или скоро умрет. У него болела душа, он страдал от одиночества и боялся спать. Доктора посоветовали обратиться к психиатру, но Бада эта идея не слишком заинтересовала.

В палате появилась медсестра с креслом-каталкой, чтобы по традиции отвезти пациента до дверей больницы.