Михаил Ежов - Бумажные шары

— Ладно, я ж не спорю, — примирительно проговорил Закуро, раскрывая сумочку и вытряхивая её содержимое на землю.

Сейчас его интересовали вещи убитой, а вовсе не спор со своим альтер-эго.

— Решил заделаться мародёром? — осведомился, обратив внимание на его занятие, Дару. — Ничего не скажешь, достойное занятие!

— Я ищу то, что может нам помочь, — объяснил Закуро.

— И как успехи?

— Попробуй меня не отвлекать, и скоро узнаем.

— О, ну извини! — обиженно фыркнул Дару и умолк.

Но Закуро отлично знал, что он никуда не делся, а просто ждёт.

Гатхир, не торопясь, перебирал содержимое сумочки. Баночка помады, пудреница, костяной гребень, бутылочка туши для ресниц и бровей, белила, пустой вязаный кошель — вероятно, бродяги, обнаружившие труп, обыскали его прежде, чем сообщить об убийстве Гримо.

Баночка с белилами заинтересовала гатхира. На ней красовалась эмблема известного дома развлечений: обнажённая девушка, обвитая лилиями. Гатхир повертел баночку в руках. Однажды он был в этом доме. Здание располагалось в квартале наслаждений и называлось «Дворец тигровой лилии». Дорогой и шикарный бордель, где сбывались все без исключения фантазии посетителя. Если, конечно, у него были деньги. Много денег. Закуро невольно вспомнил времена, когда брался за любую работу, не брезгуя ничем, и швырялся грязными деньгами направо и налево. Но даже тогда он побывал во «Дворце» всего однажды — не потому, что ему нечем было платить, а потому что увидел, насколько низко может пасть человек, как легко стать рабом собственных страстей. В каком-то смысле визит в этот бордель, наряду с другими, более существенными факторами, повлиял на его решение изменить свою жизнь.

Закуро спрятал баночку в карман и поднялся.

— Ладно, — сказал он, оглядевшись. — Здесь нам больше делать нечего. Стражу звать не будем, сами пусть делают свою работу. Лишние проблемы нам ни к чему.

— Охотно поддерживаю твоё решение оставаться в стороне от всяких тёмных дел! — с сарказмом буркнул Дару. — Если моё мнение хоть что-нибудь значит.

— Не прибедняйся, — попросил Закуро, направляясь к двери. — И не дуйся, пожалуйста. Ты прекрасно знаешь, что я ценю твоё мнение. Кстати, оно мне скоро понадобится.

— Да, и когда же? — скептически поинтересовался Дару.

— Как только мы посетим одно место. Тебе там понравится, обещаю.

Дару демонстративно вздохнул, давая понять, что устал от пустых обещаний и разочарований, которые ему долгие годы преподносила жизнь.

— Ладно, — тем не менее, сказал он милостиво. — Вручаю себя тебе. Да и что мне, собственно, остаётся?

— Вот именно, — согласился Закуро.

«Мне стало известно, что Ледуамэнь уже сносился с Йулганом Ичуном по поводу возможности совместно выступить против Янакато. Последний не дал барону однозначного ответа, поскольку, как Вам известно, его дочери до сих пор находятся в заложниках в Кхамруне. Должен сказать, охраняют их просто отменно: Зиан и Наито дрожат от страха в ожидании объявления войны и ни за что не отпустят их, рассчитывая, что Йулган Ичун откажется нападать на Янакато, пока его дочери в плену.

Однако Цэй Мэй полон решимости и собирает армию. Мне донесли, что он подбивает своего недавнего врага Йулгана Ичуна объединиться с мятежными боронами и напасть на Янакато. Возможно, его дочерей попытаются выкрасть, несмотря на все предосторожности Зиана и Наито. По сути, Цэй Мэй использует тот же план, который предлагал Арэт-Джун до того, как исчез: объединиться с врагом, чтобы уничтожить более сильного противника, а затем расправиться с бывшим союзником.

По поводу боевого духа нашей армии хочу сообщить, что солдатам всё равно, кто ими командует — лишь бы исправно платили жалованье. А уж об этом Зиан заботится прежде все, понимая, что без армии ему долго во главе страны не продержаться. Наито волей-неволей приходится его поддерживать, хотя он с удовольствием всадил бы ему в спину нож.

Тем не менее, народ встревожен существующим положением вещей. До меня уже доходили сведения о росте числа прорицателей и пророков, предвещающих Янакато беды. Поговаривают также, хоть и с опаской, что смерть императора Видари оказалась очень уж на руку лорду Зиану.

За сим это пока всё, что имею Вам сообщить».

Ягоды вишни

Разлетаются быстро —

Их не собрать уж.

Замок Агалез, обветшалый и потому превращённый в монастырь, полсотни лет назад защищал реку от нашествий северян. Теперь эту функцию выполнял большой форт, выстроенный двумя милями выше по течению.

Йоши-Себер стоял на металлической «палубе» подводной лодки и смотрел на медленно приближающийся замок. Он посещал его лишь однажды — в детстве, когда отец посещал настоятеля. Теперь зубчатые стены и величественные башни вызывали у него воспоминания, одновременно приятные и мучительные.

Агалез задумывался как сторожевая крепость с центральным донжоном и четырьмя угловыми башнями, но по ходу строительства было решено добавить два крыла — жилые покои для коменданта и его семьи, а также храм, где гарнизон мог возносить молитвы.

Около трёх тысяч строителей под руководством лучших архитекторов и инженеров империи возводили стены, бастионы и башни, выкладывали разноцветной плиткой внутренние дворики. Некоторые здания достигали в высоту двенадцати этажей, нижние из которых были выстроены из камня, а верхние — из обшитого железом дерева. Йоши-Себер помнил, что в замке насчитывается более трёхсот комнат и ровно пятьдесят лестниц — эта цифра особенно впечатляла его в детстве. Сейчас, когда современные постройки были ещё масштабнее, Агалез уже не казался столь огромным, и всё же в старой крепости таилось очарование былой мощи.

Замок окружал парк, высаженный так искусно, что производил впечатление дикого леса. Именно в нём и устраивали пикники для императорской свиты, когда правитель Янакато приезжал в Агалез для духовной беседы с настоятелем.

По мере приближения к скалистому берегу, лодка замедлила ход и, наконец, остановилась примерно в двадцати футах от пологого места. Из люка показалась голова капитана.

— Дальше нельзя, — сказал он. — Слишком мелко.

Йоши-Себер молча кивнул и начал раздеваться. Он сложил одежду, сделав из неё подобие тюка, и прыгнул в воду. Чтобы преодолеть расстояние до берега, потребовалось не больше минуты.

Пронаблюдав за тем, как он вышел из реки, капитан хмыкнул и полез обратно в лодку: ему нужно было вернуться, чтобы доложить о катастрофе. А по пути сочинить историю, которую не стыдно рассказать.