Александр Мазин - Я – инквизитор

Чуть в стороне от Потмакова Ласковин заметил еще одного священника, маленького вислощекого батюшку в очках, с пегой негустой бородкой. Довольно симпатичного. Батюшка, скромно укрывшись в стенной нише, не спеша кушал бутерброд с черной икрой без масла (пост все-таки) и время от времени поглядывал на отца Егория. Лицо батюшки при этом каждый раз выражало печаль с примесью недоумения. Но вот он снова откусывал от бутерброда и озарялся доброжелательным пониманием. Сия мимическая игра настолько заинтересовала Ласковина, что он наблюдал за нею минуты три, затем продолжил движение, и примерно на половине второго круга ему повезло.

Пашеров Анатолий Иванович. Собственной персоной. Беседующий с двумя важными господами. И еще два «господина» значительных размеров высились за спиной господина депутата. Лица последних наводили на мысль о бульдозере.

Ласковин не стал подходить слишком близко. Успеется. Подозреваемый в союзе с дьяволом внешность имел вполне приличную. Выразительное лицо, решительный подбородок, уверенные жесты. Вот только росточком господин депутат подкачал и статью тоже. Но это не так важно, если стоят позади «сопровождающие лица».

Ласковин не слышал, о чем идет речь, но уже через минуту поймал себя на мысли, что охотно доверился бы человеку с такой внешностью и манерами. Если Пашеров действительно принадлежал к лидерам мафии, то он был очень оригинальным мафиози. Походил он, напротив, на киногероя из тех, кого сначала изображают жертвой, а впоследствии оказывается, что именно он управлял могучим «супером», причпокнувшим злодея. Достойным и незаурядным человеком выглядел Анатолий Иванович Пашеров. По крайней мере, на первый взгляд.

– Незаурядный человек! – произнес позади Ласковина женский голос.

Повернувшись, Андрей увидел молодую женщину в черном вечернем платье. Умеренно привлекательную.

– Простите, что вы сказали?

– Незаурядный человек! – охотно повторила дама.

– Простите, кто?

– Анатолий Иванович. Вы ведь уже минут пять его разглядываете?

«А ты – меня?» – подумал Ласковин.

– Да,– признал он.– Кого-то он мне напоминает?

– Ланового,– ответила женщина.– Но интересен он не этим.

– А чем же?

Дама, наклонив голову, испытующе оглядела Ласковина.

– Алена Минина,– с достоинством произнесла она.– Журналист.

– Андрей Ласковин. Референт по особым вопросам.

– По каким же?

– А какой печатный орган вы представляете, Алена?

– «Смену». Итак?

– Компьютерная связь,– покривил душой Ласковин. И, подумав, добавил: – А также системы безопасности.

– А почему здесь?

– Я не герой,– усмехнулся Ласковин.– Я спутник героя. Вижу, вы его знаете? – Он кивнул в сторону «подозреваемого».

– Пашерова? – Женщина засмеялась.– Да его все знают. У вас не будет сигареты, Андрей?

– Не курю, но… одну минуту! – Жестом он подозвал официанта.

– Что вы предпочитаете, Алена?

– Я уже выпила все, что хотела.

– Нет? Ладно. Пачку «Салема» даме! – распорядился Ласковин.– Вы не против, Алена?

– Не знала, что в список угощений входит и это.

– Входит. Так что о Пашерове? Он меня заинтересовал.

– Человек, которому невозможно отказать! – улыбнулась журналистка.

– В каком смысле?

– Во всех! – Она двусмысленно улыбнулась.– Мужчина тем больше мужчина, чем лучше умеет добиваться своего!

Возник официант. На серебряном подносе лежала зажигалка и одна (!) сигарета поперек крохотной пепельницы.

«Стервец!» – подумал Ласковин. Но промолчал. Это был другой официант.

– Какова же цель незаурядного человека? – осведомился Андрей.

– Возрождение нации!

Ласковин слегка поморщился.

– Совсем не то, что вы подумали, Андрей! – с жаром воскликнула журналистка бывшей комсомольской газеты.– Культурное возрождение! Это его политическая программа, и, можете мне поверить, сделал Анатолий Иванович уже и сейчас очень много!

– Вот как? Алена, познакомьте меня с ним! – напрямик заявил Ласковин.

– Сейчас? Нет, это неудобно! Он же беседует с самим Гружиным!

Ласковин не знал, кто такой «сам», но сообразил: один из двух чиновников. Или оба сразу?

– Вы не обиделись, Андрей? Правда? Это поставило бы нас…

– Не обиделся,– сказал Ласковин.

– Андрей, вы любите современное искусство? – Алена придвинулась к нему поближе. Пахло от нее приятно.

– Выборочно,– уклончиво ответил Ласковин.

– Мои друзья-художники как раз сегодня устраивают небольшой парти. Настоящий авангард.

Я могла бы взять и вас.

– До утра,– сказал Ласковин.– Я занят до утра, а потом собираюсь выспаться. Как-нибудь в другой раз.

– Тогда давайте я запишу ваш телефон?

– С удовольствием! – И продиктовал номер, тот, что на Блюхера.– Звоните, Алена, рад был познакомиться.

– Взаимно! – И отчалила.

Спина у журналистки была бледная, с красными пятнышками.

«Не стоило ей делать такой низкий вырез»,– подумал Ласковин. И выбросил Алену Минину из головы.

Отыскав отца Егория, Андрей освободил его от пылких почитательниц православия, не избежав, впрочем, пятнадцатиминутной церемонии целования батюшкиных рук и заверений, что «непременно будем ходить!» Имелось в виду – в церковь.

– Веры не больше, чем у блохи! – проворчал отец Егорий.– Он здесь?

– Здесь. Но лучше вам выждать полчасика. Когда станет еще оживленнее.

– Они и так уже нагрузились порядочно! – буркнул отец Егорий.

Поскольку к напиткам и деликатесам Потмаков был равнодушен, Ласковин рассказал ему о «культурном возрождении нации».

– Что-то я слыхал,– пробормотал Игорь Саввич.– Ну да, именно такая формулировка – «национальное возрождение», кстати, неплохое слыхал… но точно – не о нашем!

Ласковин пожал плечами.

– Удачный лозунг,– заметил он.– И верный, хоть и затасканный. Но вот трактовка… – Он улыбнулся.– «Китайский слон – самый большой слон в мире!»

– Пойдем,– сказал отец Егорий.– А то провороним!

Но Пашеров даже не сдвинулся с места. И с прежним энтузиазмом обрабатывал тех же собеседников.

Ласковин разместил отца Егория под «сенью» колонны, увитой золотым виноградом. Он очень надеялся, что черный «монумент» иеромонаха будет не так заметен за этим прикрытием. Сам он прятаться не стал: полагал себя не столь выделяющимся.

Пока отец Егорий изучал «подозреваемого», Ласковин, шутки ради, прикидывал, сумеет ли он при необходимости «положить» господина депутата. Выходило пятьдесят на пятьдесят. Пройти между чиновниками (пустяк!), двинуть их щитами по сторонам «объекта» (дядьки массивные, но рыхлые, куда толкнешь, туда и полетят), блокировав на пару секунд телохранителей, дальше – полновесная серия, и, учитывая конституцию Пашерова, реанимация ему уже не понадобится. Хотя иные с виду куда более живучи, чем на самом деле. Могло, впрочем, оказаться, что охранники классом повыше Ласковина, «просчитают» его еще на подходе и сомнут массой. Определенно можно было сказать только одно: не зная планировки дворца, без отработанного пути отхода пройти через здешнюю охрану – из области фантазий. Даже в окно. Даже с драгоценным заложником вроде господина Гружина (который, кстати?) – безнадега. Так что «вариант камикадзе». А на это Андрей не пойдет: живой лев лучше мертвой собаки.