Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

– Если это не так важно, то нет.

– Арбогаст, – повторил Ларки.

– Из «Психо», – сказал я.

– Точно. Так что целью был Старик с Примроузлейн, а ваша жена, возможно, оказалась не в том месте, не в то время.

– Еще одна вещь, – сказал Дэвид. – Парень, который делал удостоверения, сказал, что Арбогаст приехал на микроавтобусе с инвалидной карточкой. Только никаким инвалидом он не был.

– Знаете кого-нибудь такого? – спросил я.

– Нет, – ответил Ларки. Он задумчиво повозил ладонями по столу. – Кто-то имеет отношение ко всем трем девочкам. Их связывает что-то, чего мы не углядели.

– Согласен, – сказал Дэвид.

– Что вы сказали Райли до того, как его «осенило»? О чем вы говорили в тот момент?

– Не помню, – задумался Дэвид. – О девочках.

– Что он делал в это время?

– Рассматривал их фотографии.

– Вот! – Ларки хлопнул ладонями по столу. – Давайте их сюда.

Дэвид вынул из сумки снимки Элейн О’Доннелл и Эрин.

– Кэти тоже.

Дэвид достал и ее фотографию.

– Иисусе, – сказал Ларки. – Они как сестры. Этот человек был с ними знаком. Точно.

– И фотографии какие-то одинаковые, – сказал Дэвид. – Даже фон один и тот же.

Ларки пригляделся. Все девочки были сняты на фоне голубого неба с пушистыми белыми облаками. Но Дэвид ошибался. Даже оттуда, где я сидел, я видел, что фон на каждой из фотографий чуть отличается. На школьном фото Эрин – лишнее облако в правом верхнем углу, ярче остальных.

– Твою мать! – воскликнул Ларки.

– Что такое? – Дэвид вскочил и бросился к нему. Я перегнулся через стол.

– Смотрите. – Ларки ткнул пальцем в правый верхний угол фотографии Элейн.

Облака там не было. Только крошечное черное пятнышко на голубом. Затем Ларки показал на правый верхний угол школьного фото Кэти. Черная клякса. Нет, не клякса – дырочка. Задник прохудился от старости. Прореха была размером не больше десятицентовика, но ее нельзя было не заметить. А на фото Эрин на этом месте – белое облако, белее, чем другие облака.

– Один и тот же задник, – заметил Дэвид. – В точности. Кто-то залатал дырку и нарисовал на ее месте белое облако.

– Список компаний, – сказал я. – Там была компания, делающая школьные фотографии?

Ларки, сглотнув, посмотрел на меня:

– «Фабьюлос пикс».

Дэвид перевернул все снимки лицом вниз. В правом верхнем углу на каждой стоял серый штамп: «Фабьюлос пикс». Дэвид кинулся за своей сумкой.

– Это, мать его, школьный фотограф! – крикнул он.

Дэвид вел машину, а Ларки с заднего сиденья показывал дорогу.

– Выезд на 480-ю. На запад, – сказал Ларки. Одновременно он кричал по телефону на шефа полиции Берии: – Не лезьте! Не лезьте, пока мы туда не приедем!

Ларки бросил трубку и тут же принялся набирать другой номер.

– Его фотостудия прямо в Берии. Предприятие небольшое. Очевидно, работают отец и сын. Хозяина зовут Джордж Галт. Уже двадцать лет страдает болезнью Паркинсона. С фотосъемками ему помогает сын. Сына зовут Дин.

– А кто он, этот Дин Галт? – спросил я.

– Никто, – ответил Ларки. – На него ничего нет. Даже штрафов за превышение скорости. Не женат. Домашнего адреса нет. Должно быть, живет с отцом. Мать давно умерла. А может, он живет в самой фотостудии. Там есть темная комната, но, по словам хозяина, они не проявляют фотографии с семьдесят пятого года. Для проявки они подряжают «Додд камера» в Кливленде, но также пользуются услугами «Ньюс энд фото» в Берии, той самой лаборатории, чей талон мы нашли. Если он схватил девочку, то держит ее в студии, гарантирую. Он не повезет ее куда-нибудь в жилой район. В центре Берии после шести вечера довольно тихо. Он мог провести ее в студию через парадный вход, и никто не заметил бы. В общем, сейчас мы послали агента, он едет к дому, на всякий случай.

Ларки опять заговорил по телефону:

– Сэкетт, это Ларки. Я с писателем. У нас наводка по… А давай ты на хрен заткнешься и послушаешь меня? У нас наводка по Эрин. Тебе лучше сюда подъехать. Берия. Сейчас кину СМС с адресом.

Он отключился.

– Тупой долбак!

И принялся писать СМС.

Дэвид на скорости восемьдесят пять миль летел в Берию.

Три патрульные машины стояли в четверти мили от фотостудии «Фабьюлос пикс», которая располагалась в лофте над пивоварней среди ложных фасадов крохотного делового района Берии. Дэвид подъехал к «крузеру», припаркованному ближе всех к цели. Ларки опустил окно и высунулся.

– Никому не двигаться ни хрена, о’кей? – сказал он офицеру в «крузере». – Я постучу в дверь. Услышите стрельбу – бегите туда. Если нет, сидите тихо. И не наследите мне на месте преступления.

– Это не тот парень, кого вы пару дней назад обвинили в убийстве? – изумленно спросил офицер, глядя на Дэвида.

– Ага. Он у меня живым щитом будет. Двух зайцев одним выстрелом. Господи, что за дебил. Давай, поехали. – Ларки закрыл окно и хлопнул Дэвида по шее. – Двигай, профессор, твою мать!

Дэвид проехал по дороге и остановился перед пивоварней.

– Вам разве не нужна судебная повестка? – спросил Дэвид.

– Тоже мне криминальный журналист. Это называется ордер, – фыркнул Ларки, проверяя обойму своего пижонского «глока». – И ничто не запрещает мне постучать в дверь или взломать ее, если я услышу, что она кричит внутри.

Он вышел из «кадиллака» и направился к входу рядом с пивоварней. Вывеска на стене гласила: «Фабьюлос пикс». Я шел следом за Дэвидом, но отставал на несколько шагов – колено взбунтовалось против незапланированных нагрузок.

Мы поднялись на два марша по крутым ступенькам и уперлись в высокую деревянную дверь.

Ларки сильно постучал.

– Есть кто здесь?! – крикнул он.

Ответа не последовало.

– Эй, Дин?! Эй, Эрин?!

– И что теперь? – спросил Дэвид.

– Что значит «что теперь»? Пошли внутрь.

– Разве дверь не заперта?

– Ты о чем? Дверь, блин, очень даже открыта!

– Вот и мне так кажется, – поддакнул я, пытаясь отдышаться.

С неожиданной силой Ларки врезал по двери ногой, слева от ручки. Она вылетела, как при взрыве, от удара задрожали ступеньки. Ларки прыгнул в полумрак, выхватив «глок» и держа чуть ниже ствола карманный фонарик.

Студия представляла собой помещение футов сто в ширину, повсюду высились алюминиевые стеллажи, заставленные коробками с школьными фотоальбомами и папками с фотографиями. Огромные, от пола до потолка окна, закрашенные белой краской, почти не пропускали свет. В студии как будто было солнечное затмение, все вокруг казалось призрачным, нереальным. Пахло смазкой, землей и уксусом.

– Смотрите, – сказал Дэвид, показывая на стоявший у окна диван. На подушках лежал сине-розовый рюкзак. На нем черным маркером выведена надпись: «Макнайт».

– Эрин! – крикнул Ларки. – Дин, это ФБР. Ты здесь? Не хочу, чтобы кто-то пострадал.