Адам Нэвилл - Какой же Бог сотворил это

1848 год. Шт. Юта.

И наткнулся солдат в темноте на старика. Еще за пять миль драгун увидел в пустыне красную точку костра, будто последний уголек в аду, еще не погасший и не оставивший вокруг себя одну лишь бездну. Черную пустоту, которая была до появления всего сущего и до появления самого ада.

И напал солдат на того старика столь же бесшумно, как воин Команчи на своем пони нападает на вражеский лагерь, оставляя несметное количество вдов. Появился из неоткуда, не выдав себя не звяком шпор, ни бряком сабли о седло. Прямо как его учили лазутчики Апачи в Рио-Гранде, когда он сражался на стороне "Старого сорвиголовы" генерала Закари Тейлора против Мексиканской армии Севера.

Когда старик увидел драгуна, возникшего из ночного воздуха, тот, наверное, показался ему неким ангелом-мстителем с песочными часами и косой в руках. Он даже не успел схватить мушкет, лежавший на одеяле.

Возле костра солдат заметил мула, кирку, лопату и несколько чашек. Пахло кофе, в сковороде тушилась фасоль. Это был золотоискатель, направлявшийся на Варварский берег Сан-Франциско. Еще один глупец.

С тех пор, как в Нью-Йорке появились новости о золотоносном Западе, солдат постоянно встречал на своем пути в Айове, Небраске, Вайоминге этих людей с их отчаянными мечтами. Люди страдали от своей жадности больше, чем от чего-либо еще. Невзирая на снег, грабителей, индейцев, голод и болезни, от которых закатывались глаза, на все адские лишения, они продолжали страдать и заставляли страдать других из-за одного лишь слуха о золоте.

- Тихо, - сказал он старику, который так и остался сидеть на заднице, выпучив глаза и разинув рот перед своей сковородой. А его мычащий пестрый мул, казалось, передавал безумный ужас своему владельцу. Старик мог бы схватиться за мушкет или за длинный охотничий нож, торчащий из песка, правда, тут же закончил бы жизнь с пулей в груди.

Сидя в своем высоком драгунском седле, солдат сунул пистолет в кобуру. Его сорока четырех дюймовая сабля сверкнула всей своей длиной в красном свете костра, прежде чем исчезнуть в ножнах.

- Ты не тот, кто мне нужен, - спешившись, сказал он.

- Что ж, очень рад слышать это, сэр, - сказал старик. - Ну и страху же я натерпелся.

- Не прочь поделиться костерком?

Из-за инстинкта самосохранения и облегчения, что он проживет чуть дольше, и, возможно, даже успеет увидеть то золото, которое по слухам есть возле Сан-Франциско, старик ответил:

- Конечно. Могу еще поделиться тушеной фасолью и лепешкой.

Старик ни в чем не отказал бы ему. Солдат знал это. Было время, когда ему стало бы стыдно, за то, что он напугал ночью старика, но то время безвозвратно ушло.

- Я предпочел бы кофе. Еще пара слов, а потом я уеду.

Старик кивнул. Борода у него была выпачкана в табачном соке. Лицо было морщинистым, как сухофрукты в лавке, а кожа бурой, как патока. От него пахло мулом, застарелым потом, медвежьим жиром, трубочным табаком и дерьмом.

Солдат покормил свою лошадь, разговаривая с ней тихим голосом и трогая за уши. Та прижалась к нему головой, словно послушная дочь. Затем он поправил на шее накидку из темно-синей шерсти и присел на корточки напротив золотоискателя.

Огонь горящего между ними костра потрескивал, отвлекая от царящей вокруг бескрайней темноты.

- Куда направляешься, дружище? - спросил старик, наливая дрожащими руками гостю черный, как нефть, кофе в жестяную банку из стоящего среди углей кувшина.

Солдат не ответил и не отвел взгляда своих бледно-голубых глаз от красной золы костра.

- У тебя фасоль подгорает. Давай уже, ешь, - наконец, сказал он.

Старик подчинился. Черпая длинной ложкой прямо с шипящей сковородки, он принялся засовывать фасоль в темную дыру в грязной бороде. Все это время он боялся оторвать свои большие, с прожилками глаза от солдата, который, сняв кожаные перчатки, обеими руками держал металлическую кружку.

Какое-то время они сидели молча, пока солдат не отвел взгляд от костра и не посмотрел на скудную провизию старика. Несколько мешков, перевязанных веревкой, две большие фляги, вероятно, опустевшие уже в первый же день после спуска с гор. Он видел других, со стертыми ногами и полуобезумевших от жажды, но несущих вдвое больше запасов.

- Тебе предстоит проехать еще пятьсот миль по пустыне. Думаешь, ты справишься?

Старик отложил сковородку в сторону. Достал из кармана рубахи трубку, такую же темную и маслянистую, как и те комки, которыми он принялся набивать ее глиняную чашечку толстыми, как кукурузные початки пальцами, с ногтями такими грязными, будто только что чистил ваксой башмаки.

- Собираюсь пополнить запасы у Праведников.

Лицо солдата напряглось. Он прищурился, взгляд у него посуровел настолько, что старик отвел в сторону глаза.

- Не называй их так. Праведниками. Они таковыми не являются.

Старик кивнул.

- Слышал, эти сукины сыны со своим Бригамом Янгом (американский религиозный деятель, второй президент Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, организатор переселения мормонов в район Большого Солёного озера и строительства Солт-Лейк-Сити – прим. пер.) трясут всех, кто проезжает через эти места, - сказал он, снова настороженно, но намеренно заговорщицки. - Только больше негде получить пищу. И припасы. В такой-то глуши.

Солдат молчал. Потом он вспомнил про чашку у себя в руке, отхлебнул и поморщился.

- Встречал кого-нибудь из них сегодня?

Старик опустил глаза.

- Не совсем уверен.

- Либо ты встречал их, либо нет. Так как же?

- Успокойся, дружище. Я всякое видел. Не лезу в чужие дела. Не с кем не ссорюсь. Со святыми Мормонами тоже. - Он посмотрел на эмблему на кружке солдата и сглотнул. - Вы - один из ополченцев Грея, из Миссури? Если это так, то я не мормон. Господом клянусь, сэр. Просто хотел купить у них кое-какую провизию, чтобы добраться до океана. Я...

- Я не ополченец.

Золотоискатель снова расслабился и стал посасывать свою незажженную трубку.

- Мормоны живут возле стоячей воды. У горы Тимпаногос. Слышал, обитают там с 47-ого года. Новое поселение. Называют его "Царство Божье". Сион Праведников. Если вы имеете на них зуб, то ищите их там.

Драгун сплюнул.

- Не все они под предводительством Бригама Янга. Есть другие, с похожим вероисповеданием. Держатся особняком. Неподалеку.

Старик присосался слишком сильно к черенку трубки. Плечи у него содрогнулись. Солдат пристально посмотрел на него.

- Ты не спросил моего имени.

Руки у золотоискателя снова затряслись. Он прочистил горло и еле слышно произнес:

- Я давно научился не лезть в чужие дела.

- Ты не спросил, потому что догадываешься, кто я. Верно?

- Я слышал кое-что про вас.