Джон Коннолли - Ночные легенды (сборник)

Для чего же создавался этот подземный ход и зачем кто-то озаботился предосторожностью создать ухищрение, способное при необходимости уничтожить все подземелье?

Звук все близился, а в подземелье становилось все холоднее. Он успел сузиться и стал гораздо трудней для преодоления, однако я все поспешал вперед, подгоняемый каким-то болезненным любопытством. Я согнулся чуть ли не вдвое, а смрад стал поистине несносным; так я добрался до угла, где моя нога уткнулась во что-то мягкое. Я глянул вниз и невольно застонал. У моих ног лежал человек; рот его был искривленным, а лицо мертвенно бледным. Побелевшие невидящие глаза распахнуты, а в уголках их под каким-то ужасным давлением выступила кровь. Руки были чуть приподняты, словно отторгая нечто, находящееся впереди. Грязное монашеское одеяние изорвалось в лохмотья, но у меня не было сомнения, что это тело почившего мистера Фелла.

Когда я поднял глаза, то увидел: то, что я поначалу принял просто за глухую стену, имело посередине разлом величины достаточной, чтобы в него протиснулась человеческая голова. Из-за той стены как раз и доносился звук копки, и я понял, что́ именно я все это время слышал.

Это не мистер Фелл рыл вглубь, а нечто иное – снизу.

Я поднял фонарь и оглядел разлом. Поначалу я ничего не заметил: стена была такая толстая, что свет в прободение едва ли проникал. Я подвел фонарь ближе, и случайный отблеск от него выявил пару глаз – угольно-черных, как будто зрачки со временем разрослись на весь белок, отчаянно изыскивая свет в этом темном месте. Мелькнула желтая кость – наружу показались те огромные клыки, а вслед за ними вышло шипение, как будто кто-то накачивал мехи.

Затем образ исчез, а спустя секунду существо сотрясло ударом стену с противоположной стороны. Кажется, оно надсадно рыкнуло от усилия и, немного отдалившись, снова грянулось о барьер. Со свода на меня полетела пыль, и было слышно, как отдельные камни в стене стронулись с места.

Из дыры разлома выпростался коготь – точнее, лапа с когтями. Пальцы ее были невиданной длины, с пятью или шестью суставами. На концах торчали изогнутые, покрытые грязью ногти. Костистые сгибы покрывала серая чешуйчатая кожа, а из трещин в ней высовывались густые волосяные пучки. Оно тянулось ко мне, это создание; в нем чувствовались запредельная ярость, неутолимая злоба, палящий в своей отчаянности ум и полное, кромешное одиночество. Здесь, в темноте и заточении, оно пробыло долго, незапамятно долго, пока мистер Фелл не начал свой перевод и искание, сдвинув камень с того места, откуда он пал, убрав обломки и восстановив скрепы на своем продвижении к разгадке тайны этого места.

Пальцы втянулись, и зверь вновь грянулся о стену. Вокруг дыры разлома возникла паутина трещин. Я попятился и отходил спиной вперед, пока ход не расширился настолько, что появилась возможность перейти на бег. И тут я за что-то зацепился. На секунду меня прошил ужас, что я теперь в ловушке и не смогу двинуться ни назад, ни вперед. Где-то сзади зверь катал в горле рык, и в промежутке между его взвываниями мне казалось, что я различаю слова, хотя и на неведомом мне языке. Отчаянным усилием, из-за которого я оторвал себе рукав пальто и поранил руку, я высвободился и побежал. Слышно было, как сзади упал камень, и стало ясно, что зверь близок к тому, чтобы вырваться на волю. Через считаные секунды мои страхи оправдались: я различил клацанье когтистых лап по камням; он преследовал меня, прорываясь по узкому подземному ходу. Я пребывал в таком ужасе, что на бегу разом кричал и творил молитвы. Ногам моим мешала теснота узкого кривящегося пространства. Чувствовалось, что тварь сзади близится; я, можно сказать, чуял ее дыхание на своей шее. Я вскрикнул и одновременно подумал, не попробовать ли мне защищаться фонарем, но холодом окатила мысль, что я окажусь заперт в темноте с тем зверем, и я продолжал бежать без оглядки, раздирая кожу о камни и дважды по дороге запнувшись; так я добежал до той резной опоры, где у меня хватило смелости обернуться к той твари лицом. Слух тиранил звук клацающих по камням когтей; чудище набирало ход, и я, ощупью ухватившись за веревки, дернул их на себя.

Ничего не произошло. Слышно было, как с ржавым визгом вылетели железные кольца, но только и всего. Из-за края туннеля высунулась когтистая лапа, скребя по камню… Все, вот она, моя погибель.

И вот когда я уже зажмурился, откуда-то сверху послышался гулкий гром, от которого я инстинктивно отпрянул. Туннель, по которому подступал зверь, содрогнулся, и к моим ногам посыпался град камней. Послышался чудовищный рев, но даже он оказался заглушен рухнувшим потолком. Но сквозь этот обвальный грохот слух мой по-прежнему различал вой ярости и отчаяния, отдаляющийся по мере того, как зверь отступал все дальше и дальше, избегая оказаться погребенным под тоннами камней, песка и мусора.

Я же продолжал бежать, пока наконец не вытянул себя на локтях наверх, в благословенную тишь часовни, и лишь пыль изрыгалась из дыры, а каменный грохот, казалось, не прекратится никогда.

Свой приход с окормлением я получил – небольшую старую церковку. Неподалеку от нее земля загадочно просела, и посетители иногда останавливаются и озадаченно смотрят на этот необъяснимый и при этом столь недавний феномен. Некоторое повреждение пола в часовне устранено, а там, где начал свои раскопки мистер Фелл, уложен новый, более массивный камень. Теперь это его надгробие. Прихожан у меня немного, не так много и обязанностей. Я читаю. Пишу. Совершаю долгие прогулки по берегу моря. Иногда меня одолевают раздумья о том, как великая страсть к доказательству существования Божия подвигла мистера Фелла начать те раскопки. Возможно, хотя бы то, что он отыскал его противоположность, заставило его в последний момент изгнать жившие в нем сомнения. Я ставлю за него свечи, молюсь за его душу.

Манускрипты у меня изъяты и теперь, я подозреваю, упокоились в сейфе у епископа или же сданы на попечение его церковному начальству. Возможно и такое, что их пепел упокоился в его камине, а он паучьими пальцами набивает табак в свою трубочку и раскуривает ее в сумраке своей библиотеки. Как они обнаружились и каким образом оказались в распоряжении мистера Фелла, остается загадкой. Происхождение их неясно, а изъятие меня не трогает. Та пожелтелая бумага мне не нужна, поскольку вызывает память о существе. Она остается со мной, и ее не изжить.

Но порою, когда я в одиночестве нахожусь в церкви ночью, мне кажется, что я слышу, как оно копает там внизу – терпеливо и кропотливо, камешек за камешком, в бесконечно медленном темпе, но вполне результативно.

Ждать оно умеет. В конце концов, у него в распоряжении вечность.