Кристина Старк - Стигмалион

– А она и продолжается! Просто теперь ты очень полюбишь горячую воду, болван, – говорю я сквозь слезы. Мой подбородок предательски дрожит, руки трясутся, а сердце вообще трепыхается внутри, как подбитое.

Сейдж натянуто улыбается в ответ и наливает мне вина из только что принесенной официантом бутылки.

– Начали без нас? – восклицает Бекки за спиной, да так неожиданно, что мы оба вздрагиваем. – Ах вы, маленькие ирландские алкоголики!

Бекс звонко смеется и садится рядом с Сейджем, обвивая его руками. Она снова перекрасила волосы. На этот раз – самый спокойный и красивый цвет из всех, что были раньше: каштановый с золотистыми всполохами. Он придает ей серьезность и какую-то особенную красоту, взрослую красоту. Надеюсь, она сохранит его до свадьбы и не выкрасит волосы накануне церемонии в голубой или красный!

Вильям опускается рядом и касается губами моего виска. Мой парень выглядит, как бог, улыбается, как король, и, как обычно, излучает невидимые, но ощутимые волны счастья и секса. Обычно я не могу оторвать от него глаз, но сегодня они снова и снова тянутся к брату.

Я украдкой наблюдаю за тем, как Бекки целует Сейджа в губы, и как он торопится запить ее поцелуй вином. Как вздрагивает его рука, когда на нее опускается ладонь Бекс. Как пристально Сейдж смотрит на Бекки, словно не может насмотреться. Как он вполуха слушает ее щебет о предстоящей свадьбе и чертовски умело делает счастливый и беззаботный вид.

И тогда я перевожу взгляд на Вильяма и понимаю, как сильно, безумно, слепо и отчаянно я ценю то, что у нас есть. То, что пока никто не отнял. Но то, что так легко потерять. Я сжимаю его руку под столом, и он сжимает мою в ответ. Мне хочется плакать от боли за брата, но я не позволю себе испортить этот ужин.

И еще я не позволю ему сдаться.

Я буду бороться за него, как он когда-то боролся за меня.

Ведь борьба – это единственное, что может заставить Бога открыть свою базу данных, разыскать наши профайлы среди семи миллиардов и переписать наши судьбы.

Январь, 2008 год.

От кого: Эми Макбрайд

Кому: Ингрид Веланд

Дорогая Ингрид!

Не хватит никаких слов, чтобы описать, как мы сожалеем о случившемся. Пожалуйста, напиши, как там Вильям. Все ли в порядке с рукой? Как его состояние? Мы очень переживаем.

Единственное объяснение, какое я нахожу всему тому, что сделала Долорес, – это ее изолированность от других детей, чувства к брату, которого она боится потерять и которого ревнует ко всем подряд, и еще череда прискорбных случайностей. Мы с Ральфом уверены, что Долорес сама не подозревала, что может произойти, и насколько яростно собака примется исполнять команду. Хэйзел всегда отличалась уравновешенным нравом и никогда ни на кого не нападала, иначе бы мы давно приняли меры.

Долорес очень сожалеет о случившемся. Постоянно спрашивает о мальчике из Норвегии , она потрясена, часто вскакивает ночью, рыдает и не может уснуть. В последний раз она проснулась с криками «Прочь, Хэйзел! Отпусти его!»

Ингрид, пожалуйста, не исчезайте, оставайтесь на связи с нами. Я понимаю, что теперь все сложно исправить, но продолжаю надеяться на то, что однажды Вильям и Лори вырастут и найдут общий язык. Ведь у них нет иного пути обрести счастье, кроме как друг с другом. Лори будет очень несчастна, как только осознает, что не может жить полной жизнью, не сможет ни к кому прикасаться. И Вильям тоже. В наших силах подтолкнуть их друг к другу. В наших силах исправить то, что случилось. Лори совершила ужасный проступок – пожалуй, один из самых страшных, какой только может совершить ребенок. Но она не чудовище. Она просто маленькая несчастная девочка, которой бог не даровал счастье быть такой, как все.

На всякий случай я прикладываю заключение психиатрической экспертизы: Долорес – вменяемый, адекватный ребенок, очень ранимый и чувствительный. У нее наблюдаются проблемы с социализацией, она с настороженностью относится к незнакомцам и очень ревностно – к членам семьи. Но все эти проблемы, вероятно, уйдут с возрастом. Мы приложим усилия, чтобы к университету она не испытывала сложностей в общении с другими людьми.

Ингрид, обнимаю и очень жду письма от тебя.

Эми Макбрайд

Февраль, 2008 год.

От кого: Ингрид Веланд

Кому: Эми Макбрайд

Здравствуйте, Эми и Ральф.

Вынуждена признать, что вся эта затея со знакомством Вильяма с Долорес была ошибкой. Я не знаю, есть ли хоть какой-то шанс вернуть все к исходной точке. Подозреваю, что нет. Вильям очень сильно пострадал. Физически и морально. Два пальца на его левой руке пришлось ампутировать, так как мягких тканей на них практически не осталось. Он очень переживает по этому поводу – вернее сказать, пребывает в шоке. У него тяжелое посттравматическое расстройство, высокий уровень тревожности и повторяющиеся кошмарные сны. Плюс тяжелая психогенная амнезия – он не способен воспроизвести в памяти подробности всего того, что случилось. Избегает разговоров о том, что произошло, находится в состоянии постоянного ожидания угрозы.

Все это очень страшно. Сейчас мне кажется, что мы скорее попытаемся найти лекарство от этой чудовищной аллергии, чем снова переступим порог вашего дома. Я верю заключению вашего психиатра, но не готова рискнуть сыном еще раз.

Я узнала, что ваша собака, которую должна была усыпить служба по контролю за животными, таинственным образом исчезла. Что ж, зря вы это затеяли, Эми. Ваша собака – смертельно опасное животное, которому не место рядом с людьми. Надеюсь, вы не пожалеете об этом решении.

Всего наилучшего,

Ингрид

Февраль 2008

От кого: Сейдж Макбрайд

Кому: Вибеке Веланд

Привет, Бекки!

Наверное, ты отправишь это письмо сразу в мусорку, но я должен был попытаться. Прости за все, что сделала моя сестра твоему брату. Как он? Я надеюсь, в порядке. Не для галочки пишу, а правда надеюсь.

Вокруг творится что-то дикое: врачи, психиатры, без конца рыдающая мать, мрачный отец, перепуганная и заторможенная Долорес. История разлетелась по всему городу: люди чуть ли пальцем не показывают. Уже пару раз пришлось драться в школе: Долорес называют чокнутой и психопаткой. Впервые в жизни рад, что она не ходит в школу, иначе бы ей пришлось несладко.

Бекки, она не такая. Я же знаю. Она очень ласковая и добрая. Только чужих не любит. Понимаю, что звучит, как полный наивняк, но просто поверь мне, прошу. Знаю, что ты вряд ли ответишь, но если вдруг да, то напиши, правда ли, что у твоего брата такая же болезнь, как у Долорес и что у них нет аллергии друг на друга? Я услышал, о чем говорили родители, но до конца не смог поверить. Если это так, то Долорес не просто пожалеет обо всем случившемся. Она с ума сойдет, когда подрастет и поймет.