Эдуард Веркин - Правда о привидениях

Катька не хочет слушать историю про почти мертвую собаку. Берет своих диких гусей и уходит.

Я остаюсь один. Какое-то время я сижу просто так. Затем подхожу к двери, закрываю и для верности подпираю ее гирей.

Опускаю жалюзи. Делаю шаг от подоконника. Стучу кулаком по паркету. Отыскиваю место со звонким звуком. Поднимаю пластинки. Под ними тайник. Я сам его оборудовал, тайник – вещь просто незаменимая.

Долго смотрю в треугольную дыру в полу, затем достаю из нее продолговатый полиэтиленовый сверток.

Дорога пошла хорошая, и Катька сразу же достала из сумочки Кена и Барби и стала играть в школу.

Все эти «Кен, подойди к доске», «Барби, дай дневник» и «Кен, вымой руки» мне смертельно надоели уже через пятнадцать минут, я вынул из кармана записную книжку и сделал вид, что внимательно читаю.

– Чего это ты читаешь? – сразу же спросила Катька.

– А, так, история одна...

– Какая? – Катька бросила своих кукол и уставилась на меня. – Расскажи!

– Это такая история, – я напустил на себя задумчивости, – о ней лучше не рассказывать...

– Почему это? – спросила Катька.

– Девчонки от нее пугаются и спать не могут потом. Это история только для мальчишек. Так что лучше...

– Расскажи, расскажи, – заканючила Катька. – А если не расскажешь, то я папе расскажу, что ты математику не сам делал, а у Филиппова списывал.

– Ну, смотри, – я понизил голос. – Сама напросилась. Только никому больше не передавай, а то тебя найдут.

– Кто найдет?

– Те, кому надо, найдут. Один парень рассказал эту историю своему брату, а на следующий день их нашли мертвыми. Они оба задохнулись в сугробе, торчали там вниз головами.

– Знаешь, я чего-то боюсь...

– Если ты никому не расскажешь, то тебе нечего бояться. Ты ведь не расскажешь?

– Не... – но в голосе Катьки уверенности я не услышал.

– Ну, смотри. В одной школе, в нашем городе, кстати, был новогодний карнавал. Но не простой карнавал, а тематический.

– Как это? – спросила Катька.

– Ну, это когда все в тему одеваются. Например, все одеваются древними римлянами, или космонавтами, или морскими пехотинцами. А на этот карнавал все решили нарядиться всякими чудовищами. Наступал Новый год, тридцать первое декабря, все пришли в школу, все приготовились. В семь часов вечера во всей школе собрались выключить свет, чтобы в темноте все переоделись каждый в свой костюм, а когда свет включится, все были бы уже одеты и не могли бы узнать друг друга. Так и произошло. Свет выключили, а когда через пятнадцать минут включили, народ был уже в костюмах. Вампиры, скелеты, зловещие мертвецы всякие. Но круче всех была маска оборотня. И маска, и костюм – все как настоящее. Тут по связи объявили, что начинается праздник, и школьники рванули в спортзал. А там все как водится – елка, музыка, танцы, конкурсы всякие дурацкие, красота, короче. Все наплясались, навеселились, а как пробило десять часов, так пришло время снимать маски – традиция такая. Ну, все и стали снимать костюмы. А когда сняли, оказалось, что оборотень остался в маске. Тут все засмеялись и стали требовать, чтобы он немедленно маску снял. Окружили его и давай дергать. А костюм не снимается. Они стали сильнее дергать. Ни в какую! Тогда подбежал физкультурник, он штангист – и как дернет!

Я сделал паузу.

– И что? – дрожащим голосом спросила Катька.

– И тогда оборотень зарычал и вцепился в горло учителю физкультуры. И вдруг свет погас и больше не загорался, в темноте были слышны крики и стоны...

Я замолчал.

– А потом? – спросила Катька.

– Утром насчитали восемнадцать трупов, – закончил я.

Катька молчала.

– Кать, – спросил я, – а ты знаешь, кто был тот оборотень?

– Кто? – Катька напряглась.

– Тот оборотень был... – я начал смотреть Катьке за плечо. – Тот оборотень это... Это... Я!!!

Я зарычал и щелкнул зубами, Катька завопила и забарабанила по крыше кабины, чтобы ее сняли из кузова. Машина остановилась, мать выглянула в окно и спросила, что происходит.

Катька немедленно на меня нажаловалась и сказала, что не собирается ехать со мной в кузове дальше. Мать забрала ее в кабину. Я остался в блаженном одиночестве, расположился на мешках с вещами и стал смотреть в небо, где острой стрелкой шел маленький ястреб.

Машина катилась, асфальт был легкий, свежеположенный, и уже в час дня мы въехали в Унжу. В Унже асфальта не было.

Вещей у нас было немного, все вошло в один грузовик. Это потому, что мы переезжали ненадолго, всего на два года. Папашка у меня строитель, и его направили сюда строить то ли элеватор, то ли рефрижератор, а может, вообще какой-нибудь регенератор. Это было очень нужно ему по работе, после того как он построит тут регенератор, его должны сразу отправить в Москву на повышение. Я не был в восторге от ссылки в Унжу, но в Москву мне попасть очень хотелось. В Москве для меня полно возможностей – я ведь старый геймер, почти профессиональный. В смысле игрок в компьютерные игры. Даже в соревнованиях участвовал. А в Унже вряд ли есть компьютерный клуб, придется с собой играть. Это скучно и тяжело. Но делать нечего. Я собрал волю в кулак, упаковал свой комп в коробку и собственноручно погрузил его в самый безопасный угол грузовика.

Впрочем, в поездке в деревню были и свои плюсы. Я узнал, что в здешней школе учится всего двадцать ребят. И это во всех классах. В моем седьмом классе всего три человека. Здорово – три человека и учитель. Такие занятия – все равно что занятия с репетитором, только бесплатным. Большая экономия для семейного бюджета.

К тому же вряд ли в деревне еще у кого-нибудь имеется по-настоящему мощный компьютер. Наличие же машины, думал я, обеспечит мне известный авторитет и уважение среди немногочисленных сверстников.

Но до занятий было еще далеко, и мне предстояло почти месяц обживаться в новом жилище. Сначала нас хотели поселить в гостинице в районном центре, но от гостиницы до стройки было почти два часа езды, поэтому нас поселили в незанятом двухэтажном доме. Оттуда, как нам сказали, стройку видно в окно, можно на велосипеде доехать.

Деревня оказалась довольно большой, я бы даже сказал, что это не деревня, а село. Правда, народу что-то было не видать – грузовик протряс нас по улицам, а навстречу нам не попалось ни одного человека. Ни одной собаки. Я подумал, что, скорее всего, все ушли в поле возделывать какую-нибудь зябь. Ну и хорошо.

Грузовик переваливался по рытвинам и ухабам, я держался за борта и рассматривал свое будущее место жительства. Дома все были довольно хорошие, не кривые, не побитые градом и не перекособоченные разными ураганами, нормальные дома. Пару раз даже попались двухэтажные особнячки, наверное, обиталища агронома и председателя. Папахен сказал, что мы тоже будем жить в двухэтажном доме, и теперь я усиленно его искал, вертя головой. Но я увидел его не сразу. Оказалось, что за деревней начинался крутой и долгий спуск к реке, и дом было видно лишь с самого края села. С околицы, так это, кажется, называется. Мы подкатили к этой самой околице, грузовик снизил скорость и стал сползать вниз. Тогда-то я и увидел дом.