Вадим Булычев - Два мира

— Вот здорово, — воскликнули другие стражи и закружились вокруг людей, что-то напевая. Дмитрию на мгновение показалось, будто вокруг него закружился молодой весенний лес, запахло цветами.

Пропев свою песню, стражи остановились и обнялись с людьми, словно они были старыми друзьями, но ни один из стражей не был знаком Дмитрию и отцу Ивану. Капитан кое-кого знал и даже пытался приветствовать их на птичьем наречии этого народа. Стражи весело смеялись и хлопали Капитана по плечу.

Попрощавшись со стражами, друзья двинулись дальше, на восточный склон Холма. Какое-то время шли молча. Дмитрий первым нарушил молчание:

— Капитан, а ты здесь со многими стражами знаком? Ты даже что-то там пытался на их языке говорить.

— Знаком, — просто ответил Капитан. — Я тут неоднократно бывал без вас. Особенно в последние годы. Ну, а говорить на их языке пока совсем чуть-чуть получается. Слишком уж наши органы речи не приспособлены для этих звуков. Гораздо легче мысленно звуки речи воспроизводить. Но я пока мысленно плохо улавливаю их речь, так, кое-что.

Отец Иван остановился.

— Ого, Капитан, это ты уже мысли можешь читать?! Ты становишься опасным собеседником, — батюшка захохотал.

— Пока нет, — отмахнулся Капитан, — не совсем еще могу. Да и главное не в чтении мыслей, главное понять, почувствовать стражей, это… это словно в сказку попадаешь. А слушать там какие-то мысли, зачем?

— Все же, как мало мы знаем об этом чудесном народе, — сказал Дмитрий.

— Ничего, — ответил Капитан, — теперь вы многое узнаете. Ну, идемте, Солнце проспим.

Они вышли на Восточный склон, прошли немного вниз, у самой кромки леса сели на скамейку. Вид с восточного склона Холма также почти не изменился. По-прежнему колыхалась завеса, защитный покров мира стражей, спускаясь по крутому склону почти к подножью. И там, на границе светлого мира, виднелся все тот же домик Отшельника. А за Холмом, за защитной завесой лежал совсем другой мир — плоская свинцовая гладь Сумрачных земель. Тут тоже ничего не изменилось. Ну, разве что стало чуть меньше серого фона, четче выделялись отдельные фрагменты пейзажа и не так сильно клубились черные облака над Могильниками.

Далеко за Сумрачными землями всходило Солнце, прекрасное Солнце этого мира. Встающее светило раскрасило разноцветными красками линию холмов на горизонте. Друзья увидели Исток и лазурные воды Верхнего Моря. Казалось, лучи Истока льют свою силу прямо в восходящее светило, и сразу два солнца поднимаются над миром — одно на востоке, второе — немного южней. И то, второе солнце, переливает свои благодатные лучи в первое. Друзья неподвижно и молча смотрели на завораживающую игру света, пока Солнце не поднялось выше, благословленное Истоком.

Дмитрий заметил одинокую птицу. Птица летела над Сумрачными землями — белая точка на фоне серой мглы. Тут же вспомнилось, как Отшельник превращался в чайку, вспомнились огненные Жар-птицы, вспомнились птицы, что поднимали их на Холм.

— Кстати, — нарушил молчание Дмитрий, — видите птицу, — он показал рукой. — Капитан, как тут вообще с птицами? В прошлое путешествие я помню только Отшельника в образе чайки. В это — огненные Жар-птицы. И сюда мы попали очень интересно. Вначале были ангелы, потом ангелы превратились в Жар-птиц. И стали нас поднимать вверх, каким-то непонятным способом; то ли на крыльях, то ли на воздушных потоках, что крылья создавали. Дальше я заснул.

Отец Иван удивленно посмотрел на Дмитрия.

— А я опять ничего не помню. Помню только, как говорили с Кленом про эту, про внучку колдуна. Потом заснул. И уже Капитан разбудил. Так что там за птицы с ангелами?

— Да это все стражи были, не переживайте, — засмеялся Капитан.

— Стражи?!

— Ну, ангелы, это твоя, Дмитрий, фантазия, а в птиц стражи умеют превращаться. Это для них немного сложнее, чем становиться деревьями. Деревья более соответствуют их внутренней сущности, чем птицы.

Дмитрий тут же вспомнил, что видел уже стражей в птичьем облике, только это было в Могильниках, девять лет назад. И птички те совсем не казались райскими. Тех птичек он поначалу принял за демонов. М-да. Место, кстати, тоже было очень жутким.

— Капитан, — сказал отец Иван, — что мы все о себе, да о себе, а ты как? Что с тобой было?

Капитан вкратце рассказал о том, как его затянуло в Курган. О стремительном падении в бездну, о встрече с безликим Инспиратором, о маленьком Серебряном Деревце, которое вытащило его из ада. Стражи нашли его у подножия северного склона Холма, рядом с деревцем. Он был без сознания.

Какое-то время друзья молчали. Первым заговорил отец Иван:

— Бедный отец Борис. Крепко он влип со своей ночной эзотерикой и кражей Живоглаза… Друзья, получается, планы врага теперь частично нам известны?

— Да, — кивнул Капитан, — и главное, Инспиратор не видел вас.

— Как это понимать?

— Вы пока не входите в его замыслы. Он не воспринимает вас всерьез. Это, несомненно, удача… Скоро будет большой совет, здесь, на Холме. И мы будем на нем обязательно. А пока идемте завтракать.

Днем их посетил Серебряный с Кленом. И опять говорили о планах Инспиратора и о том, что отца Ивана и Дмитрия нет в его черном зеркале. И это тоже знак Союза. А вечером был торжественный ужин, в том самом зале, в котором они уже ужинали девять лет назад, перед походом в Сумрачные Земли. И опять Дмитрия не покидало чувство, будто прошло не девять лет, а всего-то девять дней. В мире стражей ничего не изменилось. И прекрасные напитки, и вкуснейшая печеная рыба, и изумительные песни — все было прежним. Если и произошли какие-то незначительные перемены, то эти перемены принесли именно они, гости. Да, теперь они были полноценными гостями. Теперь им незачем было спешить. Инспиратор недооценил не только их. Почему-то он недооценил и Живоглаз. Это давало небольшую передышку.

— Через одиннадцать дней, — сказал им Серебряный, — будет большой Совет. Если враг не вмешается и не сорвет планы. Будем надеяться на лучшее. Эти дни, до совета, очень важны для вас… для всех нас, для будущего Союза. Друзья-человеки научатся понимать стражей, и поняв нас, лучше поймут самих себя. Ведь мы имеем единый ствол. И этот единый ствол нашего дерева даст вам целостность, вы станете выше к Солнцу и глубже корнями в свою землю. Как могучие, мудрые деревья…

В самом конце ужина стражи подарили Дмитрию и отцу Ивану по живоглазу. Вручала камни сама Игуменья. Сияющие, многогранные кристаллы, и по форме, и по размерам напоминающие крупную каплю воды, были вставлены в изящную оправу, с двумя дужками на концах. К дужкам крепилась тонкая, почти незаметная веревка из приятного и очень упругого неизвестного материала.

— Эти камни живые, — сказала Игуменья. — Капитан дал им хорошее имя — Живоглаз. У этих камней есть еще свои, личные имена. Вы узнаете их, как только подружитесь с камнями. Прошу вас, друзья, оденьте их на кисть правой руки и не расставайтесь с ними. Это важно. У нас так мало времени. Камни помогут вам многое понять.