Питер Страуб - Голубая роза. Том 1

— Нет, — честно признался Том. — Но Леймон собирался встретиться с человеком, пока его не перехватили другие полицейские. Я не знаю, кому еще я могу доверять.

— Может быть, ты не можешь доверять и ему тоже, — сказал Андрес.

Том вспомнил, что Хобарт Эллингтон рассказал ему, как Натчез ждал целый час в задней комнате его магазина и сказал:

— Но ведь должен же я с чего-то начинать.

Андрес сказал, что подождет его за углом, Том зашел в маленькую греческую кофейню, заказал чашечку кофе и отнес ее в кабинку у стены. Сев за стол, он пригубил обжигающий напиток. На мгновение к нему вернулись боль и отчаяние — он позволил себе вспомнить о смерти Леймона фон Хайлица, — и Том наклонился над чашкой кофе, чтобы спрятать слезы.

«Я — любитель преступлений». Конечно, это звучит немного абсурдно.

Смахнув слезы, Том направился к телефону-автомату в задней части кафе. Рядом с телефоном висел на потрепанном шнуре справочник абонентов Милл Уолк с фотографией Армори-плейс на обложке. Фотография была сделана так, что создавалось впечатление, будто снимали маленький красивый уголок тропического городка — белые строения и пальмы на фоне ярко-голубого неба. Том набрал номер полицейского управления, напечатанный на развороте справочника.

Потребовалось довольно много времени, чтобы ему позвали наконец Дэвида Натчеза, а когда тот взял трубку, голос его звучал сухо и недружелюбно.

— Детектив Натчез слушает. Что вам надо?

— Я хочу поговорить с вами. Я в маленькой греческой кофейне как раз за Армори-плейс.

— Вы хотите поговорить со мной. А нельзя ли немного уточнить тему нашей беседы.

— Вчера вечером вы должны были встретиться с Леймоном фон Хайлицом в задней комнате магазина, находящегося напротив отеля «Сент Алвин». Я хотел поговорить о том, что он собирался вам рассказать.

— Но он так и не пришел, — сказал Натчез. — И, честно говоря, ваш звонок вызывает у меня большие подозрения.

— Фон Хайлиц мертв, — сказал Том. — Двое полицейских, должно быть, схватили его, как только он вышел из отеля. Его доставили в его собственный дом и там убили. Потом полицейские перевернули дом. Вас интересуют такие вещи, детектив Натчез? Надеюсь, что да, потому что больше мне не с кем об этом поговорить.

— Кто вы такой?

— Я — человек, который написал капитану Бишопу о Хасслгарде.

Последовала долгая пауза.

— Думаю, что я просто обязан хотя бы посмотреть на вас, — сказал наконец Натчез.

— Я сижу в маленькой...

— Я знаю это место, — перебил его Натчез и повесил трубку.

Том вернулся в свою кабинку и сел лицом к двери. Что-то должно было случиться сейчас, и для него почти не имело значения, что именно случится. Один человек войдет в эту дверь или целая дюжина. Человек, который выслушает его, или люди, которые схватят его и убьют. Вот будет интересно, когда они обнаружат, что он уже мертв, но вряд ли это заинтересует их надолго. На следующий день они будут сидеть в другом баре, попивая свой любимый ром и разговаривая о замечательных, спокойных дежурствах. Вся жизнь Тома до этого момента словно закрылась перед ним, отделилась и уплыла куда-то сама по себе, подобно тому, как сознание покинуло его тело в залитой кровью спальне его отца. И сейчас от Тома осталась лишь та часть, которая склонялась несколько часов назад над телом Леймона фон Хайлица. А теперь он должен был доделать работу мистера Тени. Том глотнул остывшего кофе и стал ждать, что же произойдет дальше.

Примерно через шесть минут — ровно столько времени, сколько требовалось человеку, чтобы повесить трубку, спуститься с последнего этажа здания полицейского управления, потом по широким ступеням на Армори-плейс, пройти по узким улочкам с названиями времен колониального Милл Уолк — острова, который больше не существовал, на Аллею сахарного тростника, — мимо окна кофейни к двери прошел коренастый мужчина в темно-синем костюме.

Он сразу заметил Тома, и по его цепкому взгляду Том понял, что Натчез мгновенно оценил обстановку, вобрал в себя все, что видел вокруг: небритого грека, продававшего кофе, огромный кусок свинины, вращающийся на вертеле гриля, выставленного в окне, телефон, двери в туалет, увеличенные черно-белые фотографии с видами Пороса, висевшие над кабинками, старушку с ребенком, сидевшую у стойки в передней части кафе, — в общем, все то, что Том просто не замечал до этой секунды. А сейчас внимание его вдруг сфокусировалось на всех этих деталях, и Том понял, что только внимание, повышенное внимание поможет ему остаться в живых.

Он шел мимо ряда кабинок, мускулистый мужчина, которого Том видел до этого мельком всего один раз. Самый обычный мужчина с короткими темными волосами и крупными чертами лица. И все же от него исходила какая-то энергия, полностью отрицавшая любую неопределенность и не признававшая многочисленных оттенков серого цвета. Зияющая пропасть отделяла этого человека от таких людей, как Леймон фон Хайлиц: Том понял, что хорошим детективом можно быть двумя способами, и такие люди, как Дэвид Натчез, всегда будут считать людей типа фон Хайлица слишком испорченными, пристрастными и театральными, чтобы принимать их всерьез.

Натчез жестом попросил, чтобы ему сделали чашку кофе и, скользнув в кабинку, уселся напротив Тома. За следующие полторы минуты он почти полностью разрушил теорию, выстроенную только что Томом.

— Вы уверены, что фон Хайлиц мертв? — быстро спросил Натчез.

— Я только что видел его труп. Кстати, меня зовут Том Пасмор.

— Я знаю это, — Натчез улыбнулся. — Вы были в больнице в тот день, когда умер Майкл Менденхолл. И у вас был очень интересный разговор с доктором Милтоном и капитаном Бишопом.

— А я и не думал, что вы заметили меня тогда.

— Не знаю, почему вы так решили — ведь вы сразу заметили, что я замечаю все вокруг, когда я подходил к кофейне. — Грек принес Натчезу кофе, и тот потянулся к чашке, не сводя глаз с лица Тома. — Вообще-то на острове преобладает мнение, что вы умерли от отравления угарным газом в больнице на севере. Насколько я понимаю, на самом деле вы вернулись сюда с фон Хайлицом. — Натчез глотнул кофе. — Несмотря на все, что случилось, я завидую твоим отношениям с этим человеком. Я ничего не знал о Леймон фон Хайлице, пока капитан Бишоп не послал меня к нему в дом, чтобы принести машинку, на которой предположительно напечатали письмо, касавшееся Хасслгарда. Но, познакомившись с мистером Тенью, я постарался разузнать о нем побольше. Он был великим человеком — я не из тех, кто привык произносить громкие слова всуе. Я очень уважаю его. Тот человек был настоящим, природным гением своего дела. Жаль, что мне так и не представилась возможность познакомиться с ним поближе.