Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Для Фёдора с Иваном эти два месяца тоже пролетели в трудах и заботах — как один день. Надо отдать друзьям должное: хотя к текущей жизни парни и не готовились, но и лицом в грязь не ударили. Дом-то дедов Фёдор привёл в порядок ещё по мирному времени, и отчётливо понимая пытливым разумом, что какая-то очень нехорошая ерунда топчется на пороге, заботливо запас и тушёночку, и другие консервики всякие, и соль с сахарком, и водочку (а куда без неё, родимой?), и спички, и бензина (не смейтесь — тонну!) и всякой другой, весьма нужной хозяйстве ерунды. Подготовился — и молодец. Плохо, конечно, что всё же пригодилось, но куда хуже было бы, если б не подготовил. А окружающие, наблюдая, как Фёдор набивал «трюм» своего Блейзера всякой всячиной, усмехались, и отмахиваясь от рзумных доводов мужика говорили — параноик. Ну и где вы теперь, шутники?

На деревне парней встретили тепло — чего уж говорить, все как родные и Федька на их глазах рос. Новый быт только начинал налаживаться, да и все основные события и движения были в Кушалино, а тут в деревне — вроде как ничего и не изменилось. Но уже на следующее утро, как Федя и Ваня появились на Вельшине, к ним явился Макар Степаныч, назначенный старостой на деревню.

— Робяты! Федя! Ужо открывай! — басил, стучась в срамновскую дверь грузный старик.

Фёдор, на ходу натягивая штаны, подскочил к окну, а прыгая в одной штанине и силясь поймать ногой вторую, вывернутую наизнанку, бросил взгляд на ходики, с которыми вчера боролся Ванька.

— Чёрт, шесть утра! — пробубнил Федя. — Кому неймётся-то?

— Открывай, Федька! — неунимался староста.

Напялив кое-как портки, Фёдор подхватил карабин — а мало ли, с чем явились, и растолкав по дороге Ивана, храпаящего на мосту в пологе, застучал пятками по ступенькам.

— Иду, иду! Щас открою!

— А! Хорошо! — послышалось с крыльца.

Фёдор отпер дверь — прошлый год ставил, сталь троечка! — и на мост ввалился, вытирая сапоги Макар Степаныч.

— Выспался? — бросил старик, снимая сапоги нога об ногу. — А где друг-то твой? Ваня, вроде?

Вчера вечером они со старостой виделись — приходили отмечаться, теперь так было принято, да как-то мельком, и Макар Степаныч был к ночи уже уделанный весь. Поговорить обстоятельно так и не удалось. А теперь вот — в шесть утра явился.

— Заходи, заходи, Макар Степаныч. — игнорируя вопросы старика, пригласил Фёдор. — Знакомься — друг мой, Иван. Мы с ним с детства вместе.

Иван вылез из полога и за руку поздоровался со старостой.

— Иван.

— Ну а я — Макар Степаныч. Колычев фамилия моя. — представился староста. — Федьку-то, друга твово, вот таким вот ещё помню.

Все трое прошли в дом, Ваня оделся. Макар Степаныч огляделся вокруг и заметив в углу божницу с иконами одобряюще кивнул головой.

— Это правильно — что иконы-то в доме, Федя. Нонешняя-то молодёжь совсем Бога позабыла. А зря, вишь ты. Ну что ж — пришло время вспоминать. Так, робяты?

— Да похоже на то. — согласился Ваня.

— Вчерась-то толком и не поговорили. — начал то, с чем пришёл, староста. — Умаялся вкрай я, робяты. А дела-то у нас тут, кажись, никудышние творятся.

— Это как посмотреть, деда Макар. — парировал Фёдор. — Мы с Москвы пока добрались сюда — и похуже разного насмотрелись. Ты, дед Макар, не представляешь, что на самом — то деле происходит. Скажи, ты чай будешь?

— А чё ж отказываться, коли угощаешь? — наливай. — махнул рукой дед.

— Тебе какой тогда — чёрный?

— А какой он ещё бывает, чай-то? — удивился вопросу старик. — Зелёный, что ли?

— Бывает и зелёный. — улыбнулся Срамнов, ставя на плиту чайник.

— Ого. До чего вы там у себя в Москве дожили. — поднял брови Макар Степаныч.

— Ну ты-то ведь не за чаем к нам в шесть часов утра явился, так ведь, деда Макар?

— А то. Чай-то пока и меня ещё есть. — хихикнул старик. — Но это пока. А вот что завтра будет и что надо нам делать, чтобы оно вообще наступило, это завтра-то — вот об этом и пришёл поговорить.

— Одно другому не мешает. — вставил Иван.

— И то верно. — хлопнул руками по коленям старик. — А коли так, спрошу вас тогда кое-о-чём. Вы ж, робята, ажно с самой Москвы приехали. Ну и расскажите старику, как оно всё там было-то. И по дороге что. А то мы тут варимся в своём соку, а что там творится-то и не ведаем. Ну а потом и я введу вас в курс того, что теперь у нас тут, на деревне.

— Да в двух словах-то и не расскажешь, деда Макар. — покачал головой Фёдор.

— А ты не торопясь говори. Дело-то такое… Споро-то, только кошаки родятся. Я, небось тоже, неспроста вас с ранья-то такого навестил.

— Ну тогда слушай, Макар Степаныч. — начал Фёдор, но запнувшись, почесал в голове. — С чего бы начать-то, Вань?

Фёдор с Иваном рассказывали свою историю не менее часа, временами перебивая друг друга, уточняя и дополняя душещипательный рассказ разными существенными подробностями. Староста прихлёбывал чай и задавал парням встречные вопросы, особо концентрируясь на том, с чем встретились друзья в Твери и поблизости от города. Ближе к концу изложения Иван махнул рукой, отдавая роль рассказчика исключительно Фёдору, а сам уселся на табурет в центре комнаты и стал проводить ревизию их боекомплекта, второпях затащенного вчера в дом по ночи.

— Страсти какие-то рассказал ты, Федя. — ужаснулся старик, когда Срамнов закончил. — Да уж. Всё, видать, куда хуже чем я думал. Получается, что Конец Света на дворе. Как думаешь, Федя?

— Получается, дед Макар…

— Вот беда-то. — подпёр голову рукой староста. — Видать, и до нас добралось. Господи, помилуй. Я тебе вот что скажу: надобно срочно передать то, что ты сейчас мне про молитвы и Святую воду рассказал в церковь, отцу Паисию. Это первое дело. Знаком ты с ним, Федя?

— Откуда же? — удивился Фёдор. — Я же, считай, лет двадцать как уже в деревне-то толком не был. А то, что приезжал, когда дом в порядок приводили да гараж строили — не в счёт. Прилетел — улетел.

— Не беда. Сегодня и познакомлю вас, раз такое дело-то. — подытожил староста. — А теперича послушайте и вы меня, парни. Как люди вы у нас на Вельшине, почитай, новые — некоторые вещи знать вам будет обязательно, а иные — полезно. Значится — так. Почитай, позавчерась — тут всё и произошло, ночью. Сначала про войну весь день калякали по телевизору, а к ночи-то и его как не стало. Тогда, ночью-то, покойники эти самые и полезли. Брр, до сих пор в разум никак не возьму. Сам-то вижу — а не верю. За ночь людей покрошили на Селе — мамочка моя! В кажном доме, почитай, панихида. Дааа. Но мужики наши, Слава Богу, отлуп им дали всё-таки. Про самих-то этих нежитей вы знаете, считай, поболе моего, на них останавливаться не стану. Так к обеду вчерась Село, да деревни, что вокруг мужики наши очистили от погани этой. А только понемногу они, покойники, весь день вчерась на Село пёрли, да и этой ночью отваживать пришлось. Как всё это началось — власть на Селе у нас теперь новая. Григория Алпатова главой мужики объявили — так-то. Можа — оно и к лучшему. А можа — и нет, то время покажет. А меня, вишь ты, старостой на Вельшине поставили. Как при фрицах словно — староста! Теперича, раз так, то вот какие у нас нововведения тут. Поперву, все молодые мужики должны в ополчение идтить — супротив мертвецов этих, будь они прокляты. Значится, и вам тоже это надо сделать — не откладывая. Вот поведу вас с отцом Паисием знакомить, так сразу и запишем вас, чтоб вдругорядь не ходить. Гляжу я, вы не пустые приехали — вона и автоматы у вас, и патронов куча. Это хорошо, потому как оружия на деревне у нас, почитай, нету совсем. Только что двустволка моя. С другой стороны, окромя мертвецов этих, война ещё есть. Как оно ещё там всё сложится, а то и повоевать встанет и нам, как отцам и дедам тогда, супротив фрицев. И на то тоже ополчение Гриша учредил.