Анна Велес - Замок из кошмаров

Мальчик рос замкнутым и серьезным. Деда сносил молча, но… не сказать, чтобы смиренно. В этом была заслуга бабушки, которая в ребенке души не чаяла и украдкой всегда успевала приласкать да побаловать. Да и мать любила Саню до беспамятства. Пока не пропала. Мальчику было чуть больше одиннадцати, когда мама возвращалась с работы и… не дошла до дома. В течение недели родные не знали, что случилось. Бабка обзванивала подруг дочери и коллег. Дед тиранил ее и внука, нудя, что эта непутевая все же бросила родителей и ублюдка. Опять загуляла. Он запрещал жене звонить в милицию или больницы. Но единственный раз в жизни она не послушала.

Мать Сани убил уличный грабитель. Он пытался вырвать у нее сумку, где была зарплата. Она сопротивлялась, он пустил в ход нож. Милиция неделю искала родственников убитой.

С тех пор Саня изменился. Он все сильнее сопротивлялся деду, все больше любил бабушку. Он изучал своего врага, выискивая самые извращенные методы мести. Он быстро выяснил, что его ненормальный предок помешан на истории рода. Когда дед был на работе, а он числился в кадровой службе какого-то хилого НИИ, мальчик, тогда уже двенадцатилетний подросток, изучил бумаги.

Ему понадобилось не так много времени, чтобы понять — гордиться его предкам нечем. А проведя свое небольшое расследование уже в более старшем возрасте, Саня выискал историю с Модестом. И вот тут он устроил деду судный день. Хотя старик оказался непробиваем. Он настолько закостенел в своем самодурстве, в уверенности, что этот несовершенный мир должен ему уже за то, что потомок Модеста здесь вообще существует, что он — «боевой» офицер, не попавший ни на одну из войн, «белая» кость, «голубая» кровь и еще черт знает что… В общем, деда было не прошибить. Но внук старался. Скандалы в доме были страшные. Но это было лучше, чем рабское безмолвие. Бабушка переживала, но… Хоть кто-то в доме смог восстать против самодура. И это ее радовало. За столько-то лет…

Время шло. Саня закончил школу, выучился на экономиста, открыл свое дело. Зарабатывал он очень даже прилично. Содержал семью. Хотя дед, конечно, в жизни бы этого не признал. Но при этом пользовался Саниными деньгами в свое удовольствие без зазрения совести и ни в чем себе не отказывал. Хотя и своих сбережений у него хватало. Но… Все кончилось, когда у бабушки нашли рак. Неоперабельный. На содержание ее в нормальных условиях и на то, чтобы хоть как-то облегчить безумные боли, требовались солидные деньги.

Дед заявил, что в России бесплатная медицина и его жену должны лечить даром. Он отказался платить за лечение. И стоял на своем. Причем Саня подозревал, что дед не так наивен и глуп. Просто… старый козел был садистом по жизни.

И тогда внук продал бизнес. И залез в долги по самые уши. Зато бабушка прожила еще больше года. И не так страдала от болей. Она умерла во сне. Что для Сани было подобно чуду. Ее страданий он просто не вынес бы.

И тут дед развернулся вовсю. У него никого, кроме внука, не оставалось. А его пакостная натура не могла существовать без жертв. Он оплатил долги Сани, даже не подозревая, за что внук задолжал. И решил, что «купил» себе очередную живую куклу. А Саня… начал мстить.

— Да бесят меня и бабы, которых я снимал, и все эти попойки, — признался он. — Я, если честно, даже пить-то толком не умею.

Его бокал с коньяком при этом оставался нетронутым. Только в пепельнице росла гора окурков.

— Да и карты… — Он усмехнулся. — Самое удивительное, что мне обычно везет. При этом спускать деньги довольно трудно. Но… Этот старый козел так не любит с ними расставаться! Я каждый раз жду, что его удар хватит, когда он слышит о спущенных мною суммах. Да и работа. Он на самом деле, мечтает видеть меня хотя бы начальником отдела. Мелким начальником, кем был сам. Он даже не подозревает, что я работаю коммерческим директором в крупном областном филиале одной московской корпорации.

Гелла кинула на него изумленный взгляд.

— Прости, — извинился перед ней Саня. — Я тебе соврал… Просто по привычке. В тебе было что-то настораживающее. Появилась неожиданно рядом… После всего, что тут произошло…

— Я тобой искренне восхищаюсь, Робин Гуд, — вяло подал голос Женька. — Но как ты в это дерьмо вляпался? Может, уже перейдешь к основной теме?

— Попробую, — огрызнулся Саня. За время своего рассказа он будто переродился. Весь испуг и маска разгильдяя с него слезли, как кожа со змеи. Теперь это был уверенный в себе молодой человек, не очень-то и пугливый. Даже перед толпой недовольных магов. — В общем, месяц назад дед совсем слетел с катушек. Он же уже несколько лет ведет одностороннюю переписку с родственничками. Никто не откликается. Кому этот козел нужен? И вдруг — письмо. Уважаемый… то да се. Семейная встреча. Пара теплых слов об этом маньяке, которого дед почитал. Как его там…

— Модест, чтоб его, — подсказал досадливо Влад.

— Ага. — Внучок кивнул рассеянно. До имени далекого предка ему и дела не было. — В общем, просто подарок. Письмо было приглашением сюда. Кстати, написано оно на местном бланке. Я позже проверял. У вас тут такие у регистраторов на стойке лежат. А еще в номерах.

Андрик поморщился. «Сувенирка» давно уже стала для бизнесменов вполне нормальным явлением. Канцтовары с фирменным знаком отеля лежали в усадьбе на каждом углу. И писать деду мог кто угодно.

— Я, конечно, старику доказывал, что никто тут его реально не ждет, — предупредил Саня. — Но как же! Его светлость дождались! Воссоединение с семьей и все дела. Да и меня, нерадивого, носом ткнуть. Я же над ним измывался, как мог, с этим его загибом. — Он почти радостно улыбнулся Андрику. — И вы его встретили! Спасибо! Это было что-то! Вот только он так и не поверил, что его тут не ждут. Сидел в номере, таскался по территории, скандалил. Все ждал встречи с родственниками. А я скучал. Сыграл тут пару раз. Надрался. Ну, девочки тут ничего… А потом познакомился с Ликой.

— Это первая убитая? — деловито уточнил Женька. Алек уже спал у него на плече, потому демонолог старался говорить тише. Влад сполз с дивана на пол, чтобы устроить Алека удобнее. Женька с удовольствием последовал бы его примеру, но боялся разбудить друга.

— Да. — Саня помрачнел. — Мы с ней общались. Я честно хотел бы большего, но… Вроде у нее с личной жизнью все было нормально. Вот мы и гуляли, говорили, иногда ходили на дискотеки. А потом… В общем, она стала странная какая-то. Будто чего боялась. И стала расспрашивать об усадьбе, о… Опять же о том же маньяке. Я знал достаточно. И рассказывал. Вроде, как ни странно, мне стало казаться, что я ей нравлюсь. И вот как-то я вернулся в свой номер, а там эта записка. Просто время и номер.

— Двадцать два ноль-ноль и триста восемь, — подсказала Гелла.