Линкольн Чайлд - Волчья луна

– Здесь воссоздается лунный свет, прошедший сквозь пылевую атмосферу луны, каким его видели на Земле пятьсот лет назад.

– Почему именно пятьсот лет?

– Потому что наша атмосфера, доктор Логан, за несколько последних столетий успела насытиться продуктами сгорания ископаемого топлива, парниковыми газами и всем чем угодно.

– Иными словами, явления в рамках вашей гипотезы могло быть гораздо возможнее в прошлом, чем в наши дни.

– Именно так: в связи с этим в древних документах так много свидетельств очевидцев, описывавших странное или необъяснимое поведение в периоды полнолуния. А теперь, пожалуйста, смотрите внимательно. Я собираюсь воспроизвести эффект воздействия той самой полной луны. – Пройдя к дальней стене, Фивербридж взял одну из клеток с животными, вернулся и поставил ее на стол.

– Северные бурозубки, – пояснил он и, достав из-под стола пару толстых резиновых перчаток, надел их. – Они ядовиты, но как млекопитающие отлично подходят для нашего исследования.

Открыв клетку, он извлек оттуда поочередно двух тварей размером с морскую свинку, покрытых мягким серым мехом. Послушно и вяло они сидели на столе, очевидно, только что проснувшись.

– А теперь следите внимательно, – сказал Фивербридж, оттащив осветительную стойку от стола и встав прямо за ней.

– Не смотрите на эту лампу, – предупредила Лора, впервые за время отцовских объяснений подав голос, – только на бурозубок.

Пройдя к стене, она выключила верхний свет. Лаборатория мгновенно погрузилась во мрак. Через мгновение после второго щелчка загорелся светильник Френеля, его луч был направлен на сидевших на столе животных. Свет, как заметил Логан, был слабым и бледным, почти призрачно-желтым… точно как лунный свет.

Сначала ничего не происходило. Потом подопытные твари начали проявлять признаки беспокойства. Через несколько мгновений оно усилилось до возбуждения. Они начали бурно выражать недовольство, злобно повизгивая и настороженно кружа друг за другом. Внезапно одна тварь набросилась на другую, которая принялась отбиваться когтистыми передними лапками.

Доктор Фивербридж тут же вырубил лунный светильник. В тот же миг Лора вновь зажгла верхний свет. А животные мгновенно вернулись в свое полусонное, кроткое состояние.

– Итак? – вопросительно произнес ученый, посадив тварей в клетку и вернув ее обратно на стеллаж.

– Я… – начал Логан, сознавая, что у него нет слов. Все это было слишком необычно, слишком отличалось от того, что он ожидал увидеть. Он вдруг осознал правоту доктора Фивербриджа и его дочери: это новаторское, возможно, даже революционное исследование.

– И вы можете спровоцировать такое поведение в любое время? – спросил он.

– Да, практически во всех случаях. До сих пор мы изучали в наших опытах только мелких млекопитающих. Я могу повторить эту процедуру с разными видами, если желаете – белыми мышами, крысами, полевками, – но результат будет одним и тем же: явное отклонение от обычных моделей поведения.

– А почему именно такое освещение столь сильно воздействует на мозг? – спросил Логан.

– Вспомните вопрос, который я задал вам о древних гоминидах. Полагаю, ответ кроется в эволюционном развитии, занявшем сотни тысяч, возможно, даже миллионы лет. Дневные животные спят по ночам, прячась от хищников, а в полнолуние опасность достигает максимума. Это заложено в нас на уровне инстинкта. Такое особое качество света максимально повышает гормональный уровень. Адреналин впрыскивается в кровь, включается механизм поведения «бегство или нападение». Некоторые твари склонны к бегству. Другие – подобно этим бурозубкам – становятся атипично агрессивными… крайне агрессивными. Мой собственный анализ показывает, что за многие тысячелетия по мере вымирания наших естественных хищников нормой стало как раз агрессивное поведение.

– А если бы наша атмосфера очистилась от смога и прочего загрязнения? Могли бы вернуться те древние поведенческие отклонения во время полнолуния… я имею в виду, вернуться к человеческим существам?

– Да. Да, полагаю, могли бы… в зависимости, очевидно, от физических и эмоциональных особенностей личности.

Логан попытался разобраться в собственных мыслях, осмыслить то, что только что наблюдал.

– А Кевину Пейсу известно об этом? И было ли известно покойному мистеру Артовскому? – спросил он.

– Только косвенно. Они исследуют – в случае бедного Марка речь идет, к сожалению, уже о прошлом – методы управления теми же подопытными тварями, что и мы, но только в нормальных условиях.

Фивербридж опустил голову, а когда поднял ее, его беспечное дидактическое настроение исчезло, и во взгляде внезапно проявилось страдание.

– Теперь вы понимаете, в чем проблема, доктор Логан? Мои гипотезы уже высмеяли до такой степени, что жить мне стало невмоготу. Что еще они скажут, если я обнародую дополнительные результаты? Могу представить эти язвительные заголовки: «Ученый заявляет, что космическая пыль вызывает безумие». Я не вынесу этого, – гримаса острой боли исказила черты его лица, – просто не смогу.

– Именно поэтому нам необходимо со всей тщательностью завершить исследования, – произнесла Лора Фивербридж уже спокойным, смиренным тоном, – получить все документальные подтверждения. Продолжая скрупулезно проводить всестороннее изучение. Собрать достаточно данных для противостояния самым въедливым проверкам, которым могут подвергнуть наши труды. Отец, мы ведь уже близки к завершению, верно? Нам необходимо лишь дополнительное время. То есть… если доктор Логан предоставит его нам.

Она погрузилась в напряженное молчание. Оба они, отец и дочь, пристально смотрели на Джереми.

Тот глубоко вздохнул. Это было совершенно передовое исследование. Если его прервать преждевременно, мир может многое потерять. И мир также, несомненно, потеряет блестящего ученого.

– Просто дайте нам еще немного времени, – практически взмолилась Лора и, подойдя к нему, опять ухватилась за его рукав, – для окончания нашей работы. А потом поступите так, как вам подсказывает совесть.

Логан поочередно глянул на них. И внезапно осознал то, что не приходило ему в голову раньше: вполне возможно, характер этих исследований сможет пролить какой-то свет на те убийства, что так отчаянно пытался раскрыть Джессап.

– Я ничего никому не скажу, – тихо произнес он, – по крайней мере до завершения вашей работы. Она может помочь выяснить то, что происходило в этих лесах. Причем я готов при необходимости оказать вам любую посильную помощь.

Молчание в лаборатории затянулось. Потом Чейз Фивербридж кивнул, слегка улыбнувшись. Лора отцепилась от его рукава и завладела уже рукой.