Майкл Грей - Нити смерти [Компиляция]

Дальнейшее произошло с ошеломляющей быстротой. Мой друг, стоявший перед окном, вдруг закричал, отчаянно хватая руками воздух. Его лицо исказила гримаса сильнейшей боли. Еще секунда – и его тело поднялось над полом и выгнулось. Я услышал душераздирающий треск костей. Мой друг висел в воздухе, скрючив пальцы, словно защищаясь от чего–то невидимого. И снова раздался демонический смех, но уже внутри комнаты.

Звезды тревожно мерцали. Ледяной ветер выл в ушах. Я замер в кресле, неотрывно глядя на это ужасное зрелище. Мой друг испускал теперь визгливые вопли, и они смешивались с адским смехом. Затем тело моего друга переломилось пополам. Брызнули фонтаны крови. Но кровь не достигла пола. Поток ее остановился в воздухе, а смех прекратился, сменившись кошмарными чавкающими звуками. Я с ужасом понял, что невидимое существо, пришедшее ниоткуда, питается кровью! Неужели это невидимый вампир?

Перед моими глазами происходила отвратительная метаморфоза: тело друга сморщилось, высохло, опустошилось и тяжело упало на пол без признаков жизни, а в воздухе в это время творилась еще более страшная перемена.

Угол комнаты у окна заполнялся красным, кровавым светом. Стали медленно проявляться контуры призрака – набухающий кровью силуэт невидимого звездного бродяги. Это было нечто красное, текучее. Дрожащее желе, малиновый шар, ощетинившийся бесчисленными щупальцами, шевелящимися и изгибающимися. На их концах были присоски, или рты, которые открывались в безмерной жадности… Существо было распухшим, омерзительным: масса без головы, без лица, без глаз, одна голодная пасть. Человеческая кровь, выпитая им, сделала его силуэт почти видимым. Это зрелище могло свести с ума любого.

К счастью для моего разума, существо не стало задерживаться. Не обращая внимания на труп на полу, оно быстро схватило длинными липкими щупальцами зловещую книгу, тут же протиснулось в окно и исчезло. Его сатанинский смех летал на крыльях ветра, пока оно не унеслось в бездну, откуда пришло.

Вот и все. Я остался один. У моих ног лежало безжизненное тело. Книга исчезла. Пол и стены были забрызганы кровью моего несчастного друга.

В сильнейшем потрясении я долго не мог сдвинуться с места. Придя в себя, я поджег комнату и убежал, надеясь, что пожар скроет все следы. Я прибыл вечером, никто не знал о моем приезде, и никто не видел, как я уходил. Когда первые языки пламени привлекли внимание людей, я был уже далеко. Несколько часов я бродил по извилистым улицам. Меня сотрясал беззвучный смех, когда я поднимал глаза к ярким звездам, наблюдавшим за мной сквозь клочья тумана.

Наконец я успокоился настолько, что смог сесть в поезд. Я был спокоен в дороге, спокоен и сейчас, когда пишу эти строки. Был спокоен даже, когда читал о несчастном случае с моим другом, погибшим при пожаре.

Только ночью, когда сияют звезды, они приходят и приносят с собою ужас. Тогда я принимаю наркотики, тщетно пытаясь оградить свой сон от жутких воспоминаний. Но это не так уж важно. Я знаю, что все скоро кончится.

Странные предчувствия говорят мне, что этот звездный бродяга посетит меня. Я уверен, что он обязательно придет, даже без вызова. Найдет меня и унесет во тьму, поглотившую моего друга. Иногда я почти мечтаю об этом дне и жду его! Жду с великим нетерпением, ибо тогда я тоже познаю «Тайны червей»…

Этот рассказ отсутствует…

Студент медицинского факультета Ришар Бракемон переехал в комнату № 7 маленькой гостиницы «Стевенс» на улице Альфреда Стевенса, № 6, после того как три предыдущие пятницы подряд в этой самой комнате на перекладине окна повесились трое человек.

Первый из повесившихся был швейцарский коммивояжер. Его тело нашли только в субботу вечером; врач установил, что смерть наступила между пятью и шестью часами вечера в пятницу. Тело висело на большом крюке, вбитом в переплет окна в том месте, где переплет образует крест, и предназначенном, по–видимому, для вешания платья. Самоубийца повесился на шнурке от занавеси, окно было закрыто. Так как окно было очень низкое, то ноги несчастного коленями касались пола; он должен был проявить невероятную силу воли, чтобы привести в исполнение свое намерение. Далее было установлено, что самоубийца был женат и что он оставил после себя четверых детей; кроме того, было известно, что его материальное положение было вполне обеспеченное и что он отличался веселым и беззаботным нравом.

Второй случай самоубийства в этой комнате мало отличался от первого. Артист Карл Краузе, служивший в ближайшем цирке «Медрано» и проделывавший там эквилибристические фокусы на велосипеде, поселился в комнате № 7 два дня спустя. Так как в следующую пятницу он не явился в цирк, то директор послал за ним в гостиницу капельдинера. Капельдинер нашел артиста в его незапертой комнате повесившимся на перекладине окна — в той же обстановке, в какой повесился и первый жилец. Это самоубийство было не менее загадочно, чем первое: популярный и любимый публикой артист получал очень большое жалованье, ему было всего двадцать пять лет, и он пользовался всеми радостями жизни. И он также не оставил после себя никакой записки, никакого объяснения своего поступка. После него осталась только мать, которой сын аккуратно каждое первое число посылал 200 марок на ее содержание.

Для госпожи Дюбоннэ, содержательницы этой гостиницы, клиенты которой почти исключительно состояли из служащих в близлежащих монмартрских варьете, это второе загадочное самоубийство имело очень неприятные последствия. Некоторые жильцы выехали из гостиницы, а другие постоянные ее клиенты перестали у нее останавливаться. Она обратилась за советом к своему личному другу, комиссару IX участка, и тот обещал ей сделать все, что только от него зависит. И действительно, он не только самым усердным образом занялся расследованием причины самоубийства двух постояльцев, но отыскал ей также нового жильца для таинственной комнаты.

Шарль–Мария Шомье, служивший в полицейском управлении и добровольно согласившийся поселиться в комнате № 7, был старый морской волк, одиннадцать лет прослуживший во флоте. Когда он был сержантом, то ему не раз приходилось в Тонкине и Аннаме [2] Административное название центрального Вьетнама в 1884–1945. (Прим. ред.) оставаться по ночам одному на сторожевом посту и не раз приходилось угощать зарядом лебелевского ружья желтых пиратов, неслышно подкрадывавшихся к нему во мраке. А потому казалось, что он создан для того, чтобы должным образом встретить «привидения», которыми прославилась улица Альфреда Стевенса. Он переселился в комнату в воскресенье вечером и спокойно улегся спать, мысленно благодаря госпожу Дюбодаэ за вкусный и обильный ужин.