Вольфганг Хольбайн - Бремя Могущества

— Тебе ему уж не помочь, Роберт, — повторил Говард. — И никому не помочь. — Покачав головой, он серьезно посмотрел на меня и показал на мои руки.

— Руки мои были в крови. То теплое и клейкое, что покрывало мои руки, оказалось кровью. Кровью Гордона! На какой–то момент мне даже показалось, что у меня перед глазами вновь с ужасающей отчетливостью встали картины, виденные мною в гуще тумана — тени, отовсюду устремляющиеся к неподвижно лежащему Гордону и склоняющиеся над ним, я даже слышал его крики, которые никак не хотели прекращаться…

— Тихо застонав, я прикрыл глаза и старался побороть приступ дурноты, подступавший к горлу.

— Когда я раскрыл глаза, туман 'исчез. Исчез так быстро, как и налетел этими жуткими сгустками, он снова уполз в Ничто, вместе с ним пропали и тени, словно привидения, исчезающие с первым утренним лучом солнца.

— Исчез и Гордон. Бесследно, словно он тоже был тенью.

— Это там. — Говард быстро показал рукой на серое, трехэтажное здание в конце улицы. Мы не очень долго добирались сюда — оно располагалось в десяти, может быть, в пятнадцати домах от порта, еще не в центре города, но и уже не в районе порта, а в квартале, наводненном маленькими, захудалыми и закопченными лавчонками, витрины которых, большей частью, были заколочены досками, и неказистыми домишками, где ютились обитатели крохотных каморок — бедный люд Дэрнесса — рабочие фабрик и портовый народ. Район этот, хоть и далекий от зажиточности, все же не был таким убогим, как тот, где нам пришлось побывать прошлым вечером. Однако, и сюда я бы вряд ли отправился по доброй воле в одиночку в темное время суток.

Здесь тоже было тихо и весьма малолюдно, как и во вчерашнем районе. В окнах кое–где горел свет, но на улице не было ни души. Туман шел за нами по пятам и повис теперь сизой, противной пеленой над домами, но это был уже вполне нормальный зимний туман. Но меня, тем не менее, от него с души воротило.

— Почему это туман всегда обрушивается на бедняков? — вслух размышлял я.

— Потому что для этого существуют определенные причины, Роберт, — ответил Говард.

Я даже вздрогнул, услышав это, и вопросительно и даже чуть смущенно посмотрел на него. Только сейчас я понял, что произнес свой вопрос вслух.

— Причины?

Говард кивнул.

— Эти люди редко бывают счастливы. А силы зла всегда предпочитают выискивать свои жертвы там, где несчастье уже оставило свои зловещие следы.

Прозвучало это несколько театрально, как мне показалось, и я уже собрался высказаться по этому поводу, но Говард, заметив это, жестом призвал меня к молчанию. Он снова повернулся к Шину.

— Этот дом?

— Да. С определенностью утверждать не могу, но мне кажется, это здесь. Он должен занимать комнатенку там наверху, в мансарде. Посмотрим. — Он хотел уже пройти в дверь, но Говард взял его за локоть.

— Лучше, если вы останетесь здесь, Шин, — серьезно произнес он. — Лучше дождитесь нас здесь. Мы уж как–нибудь разыщем эту каморку.

— Я не из пугливых, — предупредил Шин, но Говард и слушать его не хотел.

— Вот уж в этом я не сомневаюсь, Шин, — без тени улыбки сказал он. — Но все же не моху позволить вам идти с нами наверх. Вы ведь видели, что произошло с Гордоном?

— Но не думаете же вы, что это дело рук Тремейна! Их ведь с Гордоном с малых лет водой не разлить.

Говард покачал головой.

— Если тут замешана та самая книга, что я предполагаю, а я почти уверен, что это так и есть, Шин, то, боюсь, этот человек — уже не Тремейн, — по- прежнему серьезно произнес он.. — Так что, оставайтесь здесь. Кроме того, нам необходим человек, который прикрывал бы нас с тыла. — Он преувеличенно пытливо стал озираться по сторонам. — Не нравится мне это спокойствие. Так что, если уж хотите помочь нам, то побудьте здесь и глядите во все глаза. А если что подозрительное заметите, тут же дайте нам знать.

Шин не упирался больше, а Говард, повернувшись, зашагал через улицу к дому. Чуть поодаль за ним следовали мы с Рольфом.

Внутри этот дом опять–таки проявлял очень большое сходство с тем, где мы были вчера вечером, только был побольше и загажен был меньше. В длинный, с низким потолком, вонючий коридор выходило множество дверей. Судя по шуму и обрывкам голосов, квартиры и комнаты за ними были вполне обитаемы. Говард целеустремленно направился к лестнице, ведущей на верхние этажи.

Едва мы ступили на первую лестничную площадку, как отворилась дверь и на нас уставилось чье–то заспанное мурло.

— Что вам здесь нужно? — весьма недружелюбно осведомилось мурло.

— Да вот, ищем кое–кого.

— Кого вам нужно? — последовал новый вопрос.

— Одного… нашего приятеля, — помедлив, ответил Говард. — Нам сказали, что он здесь живет. Тремейн.

— Тремейн? — Теперь человек уже не скрывал своего недоверия. — Да, он здесь живет. В мансарде. На самом верху. Что вам от него нужно?

— А вот об этом мы сами ему скажем, — пробурчал Рольф. Мужчина хотел было не согласиться с таким поворотом беседы, но, еще раз взглянув на Рольфа и убедившись, что они с ним явно в разных весовых категориях, поспешно скрылся в своей каморке.

Говард кивнул.

— Вперед.

Мы устремились вперед, прошли через еще один мрачный коридор, добрались до лестницы на мансардный этаж. Здесь было полутемно, но все же можно было разобрать единственную дверь в узком проходе.

Говард, подняв руку вверх, призвал к тишине и, приложив палец к губам, извлек из кармана пальто револьвер. Рольф тоже не мешкал, лишь я не спешил. Вообще–то приятная тяжесть пистолета всегда внушает уверенность в подобных ситуациях, но сейчас я понимал, что, если за этой дверью нас поджидает реальная опасность, то никакое оружие нам уже не поможет. Нам уже вообще ничего не поможет.

— Не входить! Ждать здесь! — приказал Говард. — И смотреть в оба! — Согнувшись, он совершенно беззвучно положил на пол трость, шляпу и пальто и, слегка пригнувшись, стал приближаться к двери.

Дверь отворилась, когда ему до нее оставался лишь один шаг.

Говард замер в ошеломлении. Сквозь эту без единого скрипа открывшуюся перед ним дверь нашему взору открылось очень странная комната.

Или, вернее, то, во что она превратилась.

Картина эта была странной и в той же степени жуткой.

На полу клубился туман, светящийся изнутри зеленым, туман, от которого исходил резкий запах. Стены были покрыты толстенным слоем льда, а с потолочных балок, уходящих вверх под острым углом, свисали серые клочья чего–то липкого, похожего на паутину. И весь воздух этой комнаты пульсировал синхронно с туманом, столы, стулья, кровати — все в этой комнате было покрыто льдом. На нас пахнуло ледяным, арктическим холодом.

Но я не в состоянии был сосредоточить свое внимание на всем этом. Взгляд мой, словно под воздействием гипноза, был неотрывно прикован к круглому столу у окна — лишь его одного из всей мебели пощадил этот страшный лед. К столу и тому, кто за ним стоял…