Александр Гасий - Эинсмут: Героев не существует

За ней оказался склад инвентаря, где все беспорядочно валялось на полу: весла, каноэ, спасательные жилеты, рупор, и многие другие принадлежности.

«Так … мне здесь ничего не нужно.» — решил Нейт и захлопнул дверь. — «Ладно, может быть за второй дверью найдется что-нибудь полезное.»

Но центральная дверь не поддавалась, как Нейтан не старался: он пытался вышибить ее плечом, бил ногой по замку, но все тщетно.

«Ну ладно, у меня есть еще одна дверь, надеюсь, она сговорчивее будет.» — подумал Финч, укоризненно посмотрев на «своего обидчика».

Подойдя к левой двери, мужчина повернул ручку и она отворилась.

— Вот, учись! — глядя на центральную дверь, произнес Нейтан, показывая левой рукой на открытый проход.

Стены в соседней комнате были обиты мягкой, отдающей желтизной, тканью, на полу валялись разбросанные пивные банки, разбитые стекла, хотя в этой комнате не было окон, разорванные книги, а в центре всего этого бедлама стоял стол, на котором красовался чистый телефон с дисковым циферблатом. Его корпус был красного цвета, а трубка — черного. Кое-где с потолка, по стенам, стекала темно-багровая кровь. В помещении стоял жгучий и противный запах гнилой плоти. Немного осмотревшись вокруг, Нейтан хотел было уже покинуть помещение, как вдруг зазвонил телефон. Металлическое лязганье доносилось из корпуса аппарата и гулом проносилось по комнате, немного оглушив Финча.

«Что? Кто бы это мог звонить? Я думал, что тут уже давно связи нет.» — подумал Нейт и немного помедлив, все же решился поднять трубку.

— Алло?… — неуверенно сказал мужчина, вслушиваясь в каждый шорох доносящийся с того конца телефонной линии.

Ответа так и не последовало. Слышно лишь тяжелое дыхание.

— Алло-о-о? Кто это? — продолжал спрашивать Нейт.

— Па-па-а-а?… — раздался тонкий и еле слышимый детский голос.

От удивления глаза у Нейтана расширились: «Эмили?» .

— Эмили? Это ты доченька? — с надеждой услышать положительный ответ, спросил мужчина.

Наступило неловкое молчание, и собеседник вновь начал тяжело дышать.

— Эмили? Прошу, ответь, что это ты… Прошу тебя… — умолял Нейт, обхватив трубку двумя руками.

— Папочка… — еле выговаривая, произнес тихий голосок.

— Да, доченька, это я. — глаза у Нейтана заблестели, и по щеке побежала прозрачная слеза. — Эми, ты где? С тобой все в порядке?

— Папочка, мне плохо. Помоги мне… — и голос погряз в тишине.

— Эмили? Эмили?! — взывал мужчина, но ответа так и не последовало.

Вдруг телефон начал разваливаться, оставляя после себя огромную груду омерзительных червей, которые начали резво расползаться по всему столу, а трубка испарилась. От неожиданности Нейтан сделал пару шагов назад, а в этот момент обстановка в комнате начала немного меняться. Обивка со стены, находившаяся слева от Финча, начала потихоньку сгорать, оголяя дыру, которая вела в другую комнату.

«Боже мой, это была Эмили. Вне сомнения, это она. Я точно уверен. Ее голос ни с кем не спутаешь. Но где она? Я ничего не понимаю. Что вообще здесь происходит?» — думал Нейтан, расхаживая по комнате. — «Я просто обязан ее найти!»

Еще раз, окинув стол беглым взглядом, мужчина немного передернулся от омерзения и пошел к проходу в другое помещение. Медленно и осторожно он подошел к щели в стене. Ее края были обожжены, а что происходит в соседней комнате, было не видно, да и фонарик уже совсем слабо светил. Проход был настолько узкий, что Нейтану пришлось встать боком и аккуратно проходить через него.

И вот он в другом помещении. Пройдя в дыру, Нейт вступил по щиколотку в какую-то неизвестную субстанцию, цветом напоминающую кровь. В комнате было довольно темно и сыро, с потолка монотонно капала вода, а вся обстановка состояла из стола в дальнем краю комнаты, на котором что-то лежало, но что именно тяжело увидеть из-за тусклого освещения.

Хлюпая, Нейтан пошел к столу, но к нему было не так то и просто добраться. В тот момент, когда мужчина находился в центре комнаты, из неоткуда показался монстр — «утопленник», как возле библиотеки. Нейт замер. Монстр не торопливо полз в его сторону, громко вздыхая и подвывая. Финч с уверенностью достал из кармана складной нож, раскрыв и взяв его в правую руку, он поманил «уродца» к себе. Чудовище начало интенсивнее перебирать руками и быстрее подбираться к своей цели, но человек оказался проворнее и одним быстрым рывком оказался позади «утопленника», вонзив нож прямо в затылок этой твари. Этого оказалось мало и существо, резко развернувшись через правое плечо, попыталось ударить острыми когтями своего обидчика. Финч успел вовремя среагировать и увернулся от атаки. Следующий ход вновь за человеком. Замахнувшись, мужчина со всей силы вонзил лезвие прямо в голову этому «уроду», а правой ногой он ударил в лицо монстра, от чего тот отстранился немного назад. Не вынимая ножа, Нейт левым кулаком пару раз ударил чудовище. «Утопленнику» это явно не понравилось и он резко высунул из воды свои когти и порезал правую щеку Финчу.

— А-а-а! — закричал от боли и злости Нейтан.

С ненавистью в глазах он накинулся на монстра и начал осыпать его яростными ударами ножа в голову и тело. Лезвие проходило сквозь плоть «утопленника» разрывая и кромсая его. Нож практически по самую рукоятку проходил в глубокие раны. Кровь разлеталась во все стороны, окрашивая стены в багровые тона. Спустя пары десятков ударов Нейт успокоился и осмотрел чудовище. Оно было не подвижно, с ним покончено. Поднявшись с пола, Финч сложил нож и, положив его обратно в карман, продолжил свой путь дальше.

К удивления Нейтана на столе его ждали две батарейки, как раз для его нагрудного фонарика, и записка, а на ней лежал маленький цилиндр с вращающимися металлическими кругами, на которых были выгравированы буквы.

«Интересно…» — сказал про себя Нейт, крутя в руках эту диковинную штуку.

В записке было написано черной ручкой: «Ответ — слово на картинах».

«Хм. Ответ на картинах… На каких именно картинах? Их нигде нет!» — осматриваясь вокруг, негодовал Финч. — «Ладно, хоть батарейки для фонарика есть.»

Подняв их со стола, мужчина выключил свой фонарь, потеряв всякую ориентацию в пространстве, так как вокруг властвовала темнота. На ощупь, он вынул старые батарейки и аккуратно, чтобы не выронить, вставлял новые. Как только вторая батарейка встала на свое место, и была закрыта крышка фонаря, Нейт вновь нажал на кнопку и осветил помещение. Свет ударил и озарил все вокруг.

Неожиданно на стенах появились семь старых картин, покрытых слоем пыли. На одной была изображена красивая женщина лет тридцати в пышном платье, сидящая полу-боком на стуле и кокетливо смотрящая куда-то вдаль. На другой — мужчина средних лет с улыбающимся лицом, на нем была одета голубая рубашка с длинным рукавом. Он стоял, сложив руки, а его глаза были направлены на картину с девушкой, словно он смотрел на нее. Третья картина представляла собой небольшой пейзаж: голубое небо, на котором кое-где проплывают одинокие облака, внизу картины — поле с яркой зеленой травой, а в центре размещалась маленькая площадка, на ней стоит невысокая белая детская горка, с которой скатывается счастливая девочка, одетая в белоснежное платьице. Глядя на эту картину, Нейтан услышал эхом игривый детский смех. Далее картины становились все мрачнее, и на них больше не наблюдалось той радости, что на первых. На четвертой картине девушка в пышном платье сидела уже не с кокетливым, а с измученным взглядом, направленным куда-то в сторону, и улыбка исчезла, на ее место пришла унылая гримаса. На пятом полотне мужчина с хмурым видом, складывалось ощущение, что он вонзался взором прямо в душу Финча, а руки были сложены в замок на груди. На шестой картине больше нет этих буйства красок и сочной зелени, а на небе появились мрачные черные тучи, из которых били молнии. Девочка не смеялась и не веселилась, слезы покрыли ее румяные щечки, а глаза больше не блестели. На последней, седьмой картине были совмещены сразу три предыдущие композиции: слева, пустой стул; в центре стоял мужчина, печально опустив голову вниз, и буравил взглядом землю, рукава его рубашки были закатаны по локоть, с кистей рук капает вода; справа от него — вместо луга, где раньше резвилась девочка, черная земля с огромными кратерами, небо заволокло грозовыми «тяжелыми» тучами, извергающие яркие молнии из своих «пастей», горка опрокинулась на бок и почернела, а девочка пропала с картины.