Степан Мазур - Посланники тени

Люция ощутила, каким же ничтожным оказалось по сравнению с этим Костром ее тепло к Саркону. Демону и напарнику.

Друзья, просто друзья.

А Евгений… он… Он светился! Его аура в какой-то момент вдруг стала видимой и для него самого. Вспыхнувшая любовь отчистила человека, исцелила от всех недугов, тоски и всей жизненной скверны. И душа после их совместного Костра стала белее ангельского света. Он стал подобен святому. Свет слепил даже ее. И душа человека парила сейчас под небом без всяких крыльев.

Легкость проявилась в телах обоих. Катарсис словно переродил их, погружая во всеблагой покой. Взгляды погрузились друг в друга, заглядывая в саму суть.

"Остановись, он же смертный", — вновь подумалось Люции. И Евгений словно увидел эту мысль. Ощущение легкой пощечины пришло внезапно. Но он тут же простил ее, не скрывая и не отводя взгляд.

"Безумный, она же высшее создание", — прочла в его глазах ангел довод его разума. Что-то кольнуло в груди. Но она стерпела этот выпад, не поморщившись.

"Он будет стареть. Ты будешь видеть, как он тлеет, пока не уйдет совсем".

"Ты подставишь ее, обязывая, докучая своими приземленными чувствами. Ты для нее словно слепец для зрячего".

"Ветер и земля. Огонь и вода. Несовместимы пламя и лед, смирись".

"Свечка, Люция! Он — тлеющая свечка! И сейчас он тебе отдал столько, что хватит на тысячи ангелов, но жизнь его сократилась… Разве что дать ему бессмертие, вымолить у неба для него, не боясь быть проклятой?"

Эти слова звучали в головах обоих существ. Кто шептал их? Неизвестно.

Боль отразилась на побелевших лицах влюбленных.

— Не уходи, — едва смог вымолвить Евгений. Два слова придавили, бросили на землю и размазали, лишив ощущения полета, а взамен оставляя лишь боль. Зрелую и беспощадную боль души.

— Я должна, — она словно сама себе вонзила в грудь нож. Совсем рядом со стрелой вездесущего Купидона, который поражал всех без разбора.

Третий лишний появился в коридоре внезапно для обоих. Лампочка взорвалась, выбило пробки во всем доме. Этот другой, чужой, безжалостный свет ослепил Евгения. Разжав объятья, он прикрыл руками лицо, чтобы не ослепнуть совсем. Люция лишь услышала отчаянный вскрик человека и ощутила, как чья-то могучая рука неумолимо тащит ее в портал.

— НЕТ!!! — крики ангела и человека слились и тут же весь согретый на много километров вокруг мир лопнул как мыльный пузырь и посерел, потускнел, возвращаясь к начальному состоянию.

Снова куча дестабилизирующих факторов взяла свое, вернула людям их прошлые мысли, ощущения, тревоги, страхи и неуверенность в завтрашнем дне. Свет и тепло спрятались где-то глубоко-глубоко внутри печальных душ.

Евгений, слепо глядя сквозь пустой коридор на обшарпанную дверь, упал на колени и зарыдал. Ощущение полного счастья разбилось, распадаясь по коридору теми же осколками, что секунды назад лампочка.

Человек ощутил, как защемило в груди, и понял, что умирает. Жизнь просто стремительно покидала его, силы жить испарялись, вытекали из него сквозь кровоточащую душу, от которой отодрали половину. А часть жить не может без целого… Обречена.

Но он не умер. Не мог умереть, не взглянув на нее еще раз. Он запретил себе переходить черту, пока она снова не коснется его, и они вместе не полетят под небом и над ним. Он не мог себе позволит уйти, не попрощавшись.

Смерть отступила, подивившись напору и твердости стойкого, волевого человека. Евгений поднялся с колен и, покачиваясь от бессилия, побрел искать в темноте одежду. Не будет ему больше сна и покоя, пока не услышит имя той, ради которой стоит жить. Не существовать, лелея бессмысленные, серые дни, но именно ЖИТЬ!

По всей округе вновь принялся расползаться большой, теплый пузырь. Несомненно, он был слабее и тоньше предшественника, но людям вновь стало легче дышать, и каждая новая улыбка принялась питать этот пузырь укрепляющей смесью. Пузырь начал расти теперь не только за счет воли одного человека.

Евгений оделся, и ключ с первого раза попал в замочную скважину. Дверь открылась и человек, которого коснулся ангел, сделал твердый шаг в новую жизнь.

Мир словно тяжело вздохнул и… принял его намерения. Во всем доме вновь дали свет. И первым, что увидел Евгений, был небольшой серебристый меч, лежащий у порога.

Ее меч, не иначе. Кто еще мог его бросить здесь? Евгений кивнул сам себе и подобрал оружие. Меч оказался легким, почти ничего не весил. И сделан был из какого-то странного металла. Если это вообще металл. Рукоятка была исписана вязью черных, непонятных букв, а ножны белые. Извлекалось оружие без помех, как будто не существовало для него физики сопротивления. При этом сам по себе меч из ножен не выпадал, хоть и не был подвязан. Судя по всему, он был создан для быстрого боя.

Евгений заворожено вытащил серебристый клин. Лезвие заканчивалось округлым концом. Серебристость клинка порой сменялась нежно-голубым светом. И, словно меняя настроение, меч играл оттенками от белого до темно-синего.

Зачем она оставила меч? Не иначе, как для него. Возможно, с его помощью будет легче отыскать ее. А значит, хотела, чтобы нашел.

Евгений благословил Творца за то, что в темноте удалось накинуть на плечи плащ, и сейчас меч можно было прикрепить к поясу, скрывая одеждой. Пристроив оружие, как мог — главным образом, чтобы не стучал по коленке — человек быстро побежал вниз по ступенькам.

Предстояло искать ее. Где — не важно. Главное — искать. И во что бы то ни стало найти!

Хотелось верить, что меч сам найдет хозяйку.

Саркон ощутил мощный зов. Шаг — и демон оказался рядом с архангелом. Самое неприятное из всех возможных соседство. Ощутимее, чем удар бревна в челюсть.

Свет ослепил. Демон, рыча, закрыл глаза и прикрыл руками. Едва заставил себя устоять на ногах. Тело под светом небесного воителя слабело и жаждало рухнуть на колени.

Но упасть на колени перед смертельным врагом? Что может быть позорнее? Свои не поймут и не простят. Да и сам себе не простит никогда.

Неожиданно свет исчез, оставив лишь блеклое свечение ауры. Демон смог отдернуть руку и рассмотреть крылатого оппонента во всей красе. Даже сложенные его крылья были вдвое больше, чем у Люции.

Архангел был светловолос. Локоны его подобны спелой пшенице. Светящиеся глаза бело-голубые. На нем не было золоченных доспехов, какие, по слухам старших братьев, так любят архангелы. Небесно-синяя мантия облегала тело, подпоясанная широким белым ремнем. А вот на ремне висел странный, изогнутый меч. Серый, небольшого размера. Его и мечом-то можно было назвать с натяжкой. По ощущениям демона, он словно спал. Усыпленный артефакт, полный внутренней жизни, мог проснуться и доставить немало неприятностей. Он словно ждал одного лишь приказа, чтобы превратиться в грозное оружие защиты и уничтожения. Судя по белому каменно-спокойному лицу архангела, скорее — второе…