Дмитрий Скирюк - Блюз чёрной собаки

— Кто тебя знает… — проворчал я. — Так меня поэтому ищут?

— Не совсем. Пошли. Нам ещё надо купить билеты и чего-нибудь поесть. У тебя есть деньги?

— Нету. Ни копейки нету, всё забрали — вещи, деньги… Всё.

— Как всё? А телефон?

— Ну, вот только телефон и оставили. Друг приехал, замолвил словечко.

— Хорошие у тебя друзья.

— Да уж, не жалуюсь…

Мы разговаривали, а сами уже шли в сторону автовокзала. Одежда на мне быстро высыхала. Шёл я босиком, и народ на меня откровенно таращился. Как только Танука заговорила о еде, мне сразу захотелось есть. В ларьке с кавказской выпечкой мы взяли две самсы, но слоёное тесто с пряной, пересоленной начинкой буквально застревало в горле. В отчаянии я вспомнил про лежащие в кармане карамельки, торопливо развернул одну и запихал за щёку.

— Мог бы даме предложить, — укоризненно сказала моя спутница.

— Извини, — пробормотал я и полез за второй. — Держи.

— Спасибо, не хочу.

— Что ж тогда ругалась?

— Слушай, Жан, — возмутилась Танука, — ты в какой берлоге сидел тридцать лет? Положено так: если парни что-то едят или там покупают — сигареты, конфеты, то всегда сперва предлагают девушке. Возьму я или не возьму — это дело десятое, твоё дело предложить. Понял?

— Ну извини, извини!

— Да ладно, проехали.

— Куда хоть едем-то?

— Пока в Березники.

— «Пока»? Как это «пока»? А потом куда?

Танука пожала плечами, дожевала последний кусок и скомкала бумажку.

— Там видно будет. На месте решим.

Похоже, спорить было бесполезно. Я вздохнул и решил отдаться на волю течения.

— Денег-то хватит?

— Туда хватит.

У касс толпился народ. Мы приобрели билеты и, поскольку до отправления автобуса оставался без малого час (пятьдесят пять минут), пошли через подземный переход на рынок. В подземном переходе мне едва не сделалось дурно, но я сдержался.

— Нас будут искать, — говорила Танука, змейкой протискиваясь в толпе, я едва за нею поспевал. — Наверно, нас и так уже ищут. Вот, возьми. Зайди в секонд-хенд, на развал, купи себе что-нибудь из обуви и куртку, а лучше жилет, как у меня. По утрам холодно.

Я пересчитал бумажки.

— Этого мало.

— Сегодня пятница, скидки. Бери что подешевле, на один раз, не шикуй. И купи еды в дорогу, а то я могу не успеть — надо кое-куда зайти.

— Где встретимся?

— Дурак, да? У тебя билет есть или нет? Вот у автобуса и встретимся. Да, и ещё: купи мне рыбы.

— Рыбы? — растерялся я.

— Ну да. Какой-нибудь хамсы в пакете, вяленой. Обязательно в пакете! Только сам не ешь.

Я совсем перестал что-либо понимать.

— Ладно, не буду.

Девчонка потолкалась у лотка с шампунями, приобрела какую-то мелочевку вроде прокладок, засунула всё в рюкзачок и быстро удалилась. Я купил на лотке две пары носков и трусы-боксёры и двинул в секонд-хенд, где, как советовала девушка, выбрал мокасины и куртку потеплей. На оставшиеся деньги я взял колбасы, пирожков и бутыль минералки. Куртка оказалась настоящая South Pole, совершенно новая, только с пятном белой краски на рукаве и животе. От неё разило одорантом. Бесполезно было надеяться, что запах скоро выветрится, и я сложил её в другой пакет. В последний момент я вспомнил о рыбе и купил пакетик сушёной ставридки. К ставридке полагалось бы пивка, но денег уже не оставалось, впрочем как и времени. Автобус ещё не подали. С пакетами в руках я стоял на перроне, смотрел на часы и вертел головой, высматривая в толпе Тануку. Однако как я ни старался, девчонка подобралась незаметно. Тронула меня за плечо, я даже испугался — решил, что это милиция. Я обернулся и остолбенел.

— Йохан бэ…

Чёрной помады и подведённых глаз ей, видно, показалось мало: Танука выкрасила волосы. В вишнёвый цвет.

Да… Современная химия творит чудеса. Но вот у девки определённо не все дома. Немудрено, что я не разглядел её в толпе!

— Ну, как? — спросила она, поворачиваясь в профиль. — Нравится?

— Ты что, совсем с ума сошла? — поинтересовался я. — Это называется «сменила приметы», да?

— Не кипятись: они ищут тебя и блондинку. Кстати, у них есть твоя фотка?

— Есть, как не быть! Я же работал там, фотокарточка осталась. Достаточно поднять личное дело.

— Какое дело? Постой… где ты работал? В ментуре?! Вот это новость… — Девушка казалась ошарашенной, однако быстро взяла себя в руки. — Ну, всё равно. Это было давно, а тебя сейчас родная мама не узнает после вчерашнего.

— Да по синякам опознают, если захотят, — отмахнулся я. — Ты не могла выбрать что-нибудь менее броское?

— «Хочешь остаться на тёмной улице незамеченным — встань под фонарём», — наставительно процитировала Танука. — Вот увидишь, никто и не посмотрит мне в лицо. И уж если ты меня не узнал… Об остальном я позабочусь. Дай мне пять минут, я всё замажу. Ты всё купил?

— Вроде всё…

Танука посмотрела на мои кроссовки, на пакет, где лежала куртка, и на второй — с провизией, и тронула меня за футболку:

— Майку сними, да.

— Зачем? — не понял я. Танука поморщилась:

— Грязная же!

— А другой нету, — огрызнулся я. — Что мне, голым ходить? Я б купил, да уже денег не оставалось.

Танука скинула с плеча рюкзачок и вытащила из него какую-то тряпку:

— На мою.

Я развернул. Это оказалась футболка, белая, хлопковая, без рукавов, моего размера. На груди красовался рисунок — море, пляж, песок. И солнце в синем небе.

И над всем этим великолепием надпись: «SUN OF THE BEACH».

— Ну, блин… У тебя хоть одна нормальная футболка в гардеробе есть?

— Бери, бери. А то и этого не будет…

Мы отошли за угол, Танука извлекла коробочку с тенями, и через пять минут, как она и обещала, синяк и ссадина скрылись под тяжёлым макияжем. Я посмотрелся в зеркальце. М-да, видок что надо: хоть сейчас в семейку Адамс…

Напоследок она сняла и повесила мне на шею свой увесистый дырчатый крест на цепочке.

— Смотри не потеряй, — пригрозила она. — Он серебряный.

— Что это за штука вообще?

— Анкх. Египетский крест. Символ вечной жизни.

— И что, все готы его носят?

— Ага. Это, наверно, из-за фильма «Голод». Смотрел? Там его вампиры носили, с ножичком внутри.

— Этот тоже с ножичком?

— Дурак, да?

Пока мы возились, объявили посадку. Наступал вечер пятницы, пароду было много, свободные кресла в салоне отсутствовали. Мы сели на свои места (Танука у окна, я возле прохода), автобус тронулся и начал пробираться по запруженным улицам к выезду из города. Был час пик. Огромная тётка впереди нас мгновенно заснула и принялась храпеть. Я молчал. В предшествующие часы я собирался задать Тануке сто вопросов, а как только выдалась такая возможность, растерялся. Мысли разбегались. Я подумал так и этак и решил подождать, когда девчонка сама пойдёт на контакт. В конце концов, она обещала, а главный вопрос — что происходит, я ей уже задал.