Александр Измайлов - Мистические рассказы

Генеральша приехала с точностью хронометра. „Аккуратность — вежливость королей“, — улыбнулась она на мой комплимент. Она привыкла быть деликатной с людьми и оставалась такою и с духами.

Следом за ней выступал серьезный пожилой господин с умными усталыми глазами, — её сын. Он точно немножко конфузился за свою мать. Он „неверующий“, вспомнил я, и мне стала понятна его манера держаться.

Племянница была худенькая, высокая девушка, вовсе некрасивая, с прическою Клео-де-Мерод. Генеральша, очевидно, стилизовала ее.

Белое бледное лицо, черные пряди волос. Она что-то сказала, и голос у неё оказался неприятный, с нотками истерии.

Несколько минут мы говорили об астралях, флюидах, телепатии, телекинетии. Вдруг, сама прервав себя, генеральша сказала:

— Ну, а зачем мы будем терять время?

— Конечно! — согласился я. — Жизнь коротка!

Она мило погрозила мне пальцем.

— А вот уж шутки вы должны оставить. Мы собрались не для шуток. Владека это не может обидеть, но это разрушает наше настроение. Пока мы живем в нашем земном теле, мы рабы этого тела…

Рабы тела уселись за столик друг против друга, как садятся для игры в винт. Я протянул руку к электрической кнопке, и наступила тьма.

Владек не дал нам опомниться. В жизни моей я не встречал более обходительного духа. О, он, видимо, не привык терять времени даром! Генеральша не успела положить руки на столик, как он весь заходил, застучал, стал крениться то в одну, то в другую сторону.

— Видите! — восторженно сказала она. — Он уже здесь! Милый Владек, ты будешь с нами говорить? Стукни три раза, если ты согласен (столик три раза топнул ножкой). И ты покажешь нам феномены? Покажет. И никому не нужно выйти из цепи? Никому. И ты принесешь нам что-нибудь из мира? Вы знаете— пояснила она специально для нас, — Владек бросает нам цветы, листки бумажки, спички во время сеанса.

Хотите, чтобы он сейчас что-нибудь принес?

— Пусть принесет цветок, — визгливо выкрикнула барышня.

— Просим цветок, — прохрипели мы и враз откашлялись.

Мы посидели несколько мгновений. Стол успокоился. Дамы замолчали. Вдруг барышня истерически выкрикнула:

— Огня! Дайте огня! Что-то упало на мою руку.

— Зажгите, зажгите электричество! — возгласила генеральша, теряя самообладание.

Чорт возьми, в моей жизни это первый раз дух подносил цветы людям! Я так спешно повернул электрическую кнопку, как если бы от этого зависело наше спасение.

На секунду стало больно глазам. На столе, около наших рук, в самом деле лежал маленький беленький цветочек, в роде герани. Он не был свеж. Таким должен быть цветок, пролежавший час в жилетном кармане или за корсажем.

— Видите! — победоносно воскликнула генеральша, и глаза её загорелись так, что я сразу сказал себе: „Обманывает не ока“. — А вы не веровали!

— Помилуйте, — возразил я. — Разве я выражал вам сомнение?

— Нет, не возражайте, — вы были заодно с Атанасом. Вы с ним заодно! Я это чувствовала. Вы — маловер! Но вы уверуете. Владек совершит чудо.

— С благосклонной помощью Элен, — Язвительно сказал Атанас.

Я посмотрел на барышню. Она только презрительно повела тонкими губами и не подняла глаз, опущенных на стол.

— В моем доме нет таких цветов, — сказал я. — А в вашем?

— Это из моего будуара, — пояснила генеральша. — У меня на правом окне… Владек был там в астральном теле…

Атанас повертел лепестки в руках и презрительно бросил их на стол.

— Воображаю, каких только запасов нет в астральных карманах!..

Я вдруг почувствовал глубокую симпатию к Атанасу. Барышня не поднимала глаз, только тонкие губки её нервно ходили червячком.

— А можно принести и что-нибудь другое? — спросил я.

— Дух не знает пространства, — гордо отвечала за Владека генеральша. — Если вы не верите, — назовите сами.

— Теперь первый час, — сказал я. — Идет горячая работа в моей редакции. Пусть Владек принесет одну оловянную букву из типографии, — одну букву. Это можно?

— Отчего нельзя! — и генеральша оскорбленно повела плечами.

Свет снова погас. Стол снова заходил, застучал, закланялся. Но мы просидели полчаса, — буквы не было. Барышня перед приездом ко мне не была в типографии.

Становилось глупо ждать дальше. Генеральша нашлась и заявила, что стол хочет говорить. О, она читала в сердце Владека, как в своем собственном! Стол, действительно, начал явственно выстукивать буквы под чтение Атанасом алфавита. Отчетливо отстукалось:

— Изгоните!

— Видите, видите — заволновалась наша дама. — Кому-то нужно выйти. Кого изгнать, милый Владек?

Стол начал —„Ата“…

— Ну, разумеется, меня! — с прежней язвительностью сказал Атанас. — Еще хорошо, что здесь нет ничего тяжелого.

— Атанас! — умоляюще воскликнула генеральша.

— Замолчал, замолчал! — А, может быть, Владек позволит мне покурить?

Владек позволил. Атанас вышел из цепи, закурил и сел в уголке, по-видимому, очень довольный. И ту же секунду Владек почувствовал себя, как дома. Стол пустился в оживленную беседу сказал всем по любезности, предсказал всем по несчастью, — словом, стал мил и изобретателен необычайно. Через несколько минут он простил даже и беспокойного Атанаса позволил ему снова сесть, но сказал ему что-то наставительное.

Так мы сидели до двух, до трех, до четырех часов. Мне уже безумно хотелось спать. Атанас вел себя явно вызывающе и совсем не любезно кивал на Элен.

Около четырех часов стол вдруг начал складывать какое-то слово, начинавшееся возмутительно неприличными звуками.

— Владека начинает перебивать враждебный дух, — пояснила генеральша. — Это капитан Скрыга. Он — бурбон и нахал. У него чисто казарменные ухватки… Капитан, я запрещаю вам говорить гадости!

Стол опять запрыгал, и теперь для меня уже не оставалось никакого сомнения, что капитан Скрыга хочет отпустить по чьему-то адресу трехэтажное ругательство. Невероятнейшее созвучие складывалось с такой несомненностью, что вдруг прилив бешенного хохота наполнил мою грудь. Никогда в жизни мне не приходилось подавлять в себе такую сокрушающую потребность смеха. Мускулы моего лица ходили ходуном.

Чья это была затея? Атанас мстил за три часа одурачивания, или странная барышня находила, что пора кончить сеанс? Одна генеральша принимала это с тоской и верой. Голосом умирающей Травиаты она говорила:

— Ну, что же это такое! Ведь, Владек сейчас уйдет! Он всегда уходит в таких случаях. Капитан это — наглый и

сильный дух…

Это был не капитан, а какой-то извозчик, ломовик, бурбон, Держиморда! В задоре внезапно налетевшего мальчишества я начал так усердно поддерживать Атанаса, что дамы, видимо, заволновались. Генеральша вдруг резко оборвала сеанс и встала. Она была совсем расстроена. Не случись этого пассажа, она, вероятно, готова была бы сидеть до утра.