Лев Соколов - Попадос 3: Велика Перемога.

Доставай свой самотык!

Девку голую лови-ка,

И в кусты её вали-ка,

Сунь же девке самотыка!

Уж куды сувать привык.

Ночь сегодня - ночь святая

Вся священная такая,

В ней таинственность большая,

От заката до утра.

Славим в эту ночь Купалу,

Или может быть... Ярилу.

Иль каку другую силу?..

Мне запомнить бы пора...

Только в мыслях сумбурище

А внутри кипит кровища,

Рядом голых девок тыща

Не запомнить ни шиша.

Чрез костер большой сигаю.

В речку быструю ныряю.

Девку красную хватаю.

Веселись моя душа!

В темноте охочут охи,

Под кустами слышны вздохи,

Всё в интимной суматохе.

Ночь сегодня хороша!

Чем ближе мы с Пивасей подходили, тем больше открывалось моему взору, между стволов огромных деревьев: Мускулистые юноши, и красивые молодые девушки, в чем мать родила, водили в лесу хороводы, скакали через костры в спокойную лесную реку, плясали, и убегали подальше в лес, откуда доносились сладострастные стоны и вздохи. Поскольку от костров убегая в лес, местные бежали в том числе и в нашу сторону, - я наступил на чей-то белеющий на земле зад, но извинится не успел. Пивася, сжимая мою руку своей горячей ладонью, все влекла меня вперед.

Выйдя к костру, Пивася без смущения с полным сознанием собственной красоты, скинула с себя вышиванку, и шароюбку. Я офигел, и застыл, глядя на её выдающиеся достоинства, по которым соблазнительно метались светотени от пламени костра. Пивася показала мне знаком, чтоб я тоже разделся. Ну чего... Стесняться было не ко времени. Пусть знают, что не обмельчали хоботами козацкие потомки! Я стянул с себя куртку и майку, сбросил с ног говонодавы и штаны. И гордо восстал перед Пивасей, во всех смыслах. Она глядя на мою могучую мужскую красоту, только восхищенно охнула.

Пивася тем временем зачерпнула, из стоящей рядом с костром бочки какой-то жидкости в ковшик, сорвала росший рядом у дерева мухомор, и подошла ко мне.

- Выпей это, мой лыцарь, - сказала Пивася, - и закуси чудо-грибом.

Я поднес ковшик к лицу, оттуда пахнуло какой-то спиртной брагой. Глаза мои все время тянуло вниз, смотреть на Пивасини перси, а для того чтоб выпить нужно было закинуть голову. Совместить оба дела было нелегко, но я справился. Мухомор на вкус тоже оказался ничего. В глазах у меня слегка поплыло. А Пивася начла пританцовывая, и делая завлекательные движения, медленно отступать, заманивая меня в ходящий вокруг костра хоровод.

В груди у меня будто бил молот. Я хотел уже двинуться на некрепких ногах вослед за Пивасей. Но в этот момент меня кто-то крепко ухватил за руку. Я обернулся, - какой-то старпер с длинной белой бородой почти до земли, держал меня, и пытливо смотрел пронзительными голубыми глазами.

- Хорошо что я нашел тебя, юноша. - Вымолвил старец.

- Ты кто, дедуган? - Буркнул я. - Пусти, меня девка ждет.

- Подождет твоя девка. - Сердито тряхнул головой старик. - Ты знаешь кто я?

- Да не знаю я тебя. - Пробормотал я. - Век бы тебя не видать.

- Я - дед-всевед! Волхв по имени Вельмимудр! - Объявил себя старикан. - И я пришел открыть тебе страшную тайну.

- А не может эта страшная тайна подождать до утра? - Кажется я увидел Пивасю, среди сплетения девичьих фигур в хороводе.

- Не может! - Громыхнул дед. - Ведь завтра ты отправишься в гибельные леса! На поиски меча Светозара! Знаешь ли ты кто хранит его?

- Да мне пофиг кто! - Я снова увидел наливной ядреный зад Пиваси, и попытался вырваться. Но дед вцепился как клещ.

- Хозяин гибельных лесов один из ближайших прислужников жидовина Мордехая! Сам Кощей Бессмертный!

- Обалдеть. - Почти не слушая деда пробормотал я. - Пивася у костра совершала такие движения, что я уже видел только её.

- Могуч Кощей... - продолжал бубнить где-то на заднем плане старикан. - Но сила его хранится вовсе не в теле... она висит... ты должен добыть это яйцо!...

- Да добуду я тебе это яйцо! - Рявкнул я, и с отчаянным усилием вывернувшись из старперского захвата, рванулся к хороводу у костра, - к Пивасе.

Мухоморы с брагой к этому моменту меня уже крепко забрали. Смутно помню, как танцевал у костра, в окружении голых тел. Здешние пляски были мне не ведомы, поэтому я изображал то, что тело помнило по рейв-вечеринкам. Сколько это длилось не знаю, но я почувствовал, что Пивася потянула меня из хоровода. Мы отдалились от костра, тут я зарычал, и завалил Пивасю на папоротник. Пивася забарахталась, растопыривая ноги, я приземлился куда надо, и!...

Больше особо ничего и не помню.

***

Пробуждение с утра вышло, не сказать, чтоб приятным. Во-первых, оказалось, что в порыве бурной мухоморной страсти я завалил Пивасю не на папоротник, а в крапиву. Пятки и колени теперь покрылись волдырями, и чесались отчаянно. Во-вторых, оказалось, что завалил я вовсе и не Пивасю, а какую-то другую девку, - рябую и с толстым задом. Вот ведь лажа! Как же я перепутал?.. Не успел я толком почесать зудевшие от крапивы коленки, и аккуратно убрать свою руку из-под головы дрыхнущей конопатой девки, - как меня вдруг схватили под белы руки, и дернули с земли.

Я осмотрелся - меня держали двое дюжих княжеских дружинника. Огромные блондинистые воины в сияющих кольчугах.

- Пора, козак - сказал мне державший меня справа воин. - Время отправляться в гибельный лес.

- Одежда-то моя где?.. - Вяло шевеля распухшим языком прогугнил я.

- Не волнуйся, одежду дадим. - Пообещали воины, крепко держа меня под руки. - Пошли.

И воины повели, а вернее потащили меня к княжескому терему. Голова моя гудела. Свет резал глаза. Честно говоря, мне хотелось огуречного рассола, а никаких не подвигов. Но кажется воины были посланы за мной как раз за тем, чтоб я не увильнул от приказа князя. Мне стало как-то тревожно.

У самого княжеского терема меня и моих конвоиров догнала Пивася. Вид у неё был тоже помятый, на шее виднелось несколько засосов.

- Иванко! - Выдохнула Пивася. - Куда ты вчера пропал? Я ведь думала, что отдам тебе свою невинность! А с утра оказалось, что невинность-то я точно отдала, а рядом в кустах никого... Это тебе отдала я свой цветок?

Пивася глядела на меня с мольбой, и я подумал, что некоторые моменты с древних и до моих времен, мало изменились. Аккуратнее надо быть с мухоморами... Я вспомнил страшную на фейс рябую девку, рядом с которой проснулся, и решил применить мудрость, которой меня научили старшие камрады, еще в моем мире: Главное, не то как прошла твоя ночь, - главное, как ты потом об этом рассказал. Все-таки шуры-муры с княжеской дочкой, - полезное дело.

- Конечно мне! - Важно подтвердил я, бултыхаясь между несущих меня стражников. - Уж ты мне свой цветок отдавала и отдавала! Я был неукротим! А ты все просила меня продолжать и продолжать. Но где-то раза после двадцатого, наоборот взмолилась, - чтоб я прекратил. Вот такие дела.