Константин Образцов - Культ

Впереди, недовольно отдуваясь и то и дело вытирая толстой ладонью круглое лицо, шел сам начальник полиции Михальчук. Неприятный сюрприз: Львова думала, что приедут несколько человек из ближайшего отделения, может быть, какой-нибудь капитан или даже майор, с которыми можно будет пререкаться и спорить, но уж никак не ожидала увидеть Михальчука.

– Привет, Клара, – устало сказал он. – Я-то думаю, кто тут моих парней напугал. А это ты.

Львова краем глаза уловила свет фонарика телевизионной камеры, приосанилась и громко сказала:

– Да, это я! И мы пришли сюда заявить наше право на поклонение духовному наследию предков!

– Понятно, – отозвался Михальчук. – Пойдем в машину, поговорим.

Львова поколебалась немного, потом показала оператору и корреспонденту Алёне на полицейских, медленно раздвигающих нестройные ряды адептов «Северной Веды», и направилась вслед за Михальчуком.

Они уселись на заднее сиденье его личной Toyota Landcruiser: Михальчук пропустил Клариссу вперед и, пыхтя, залез следом. Хлопнула дверца. Полицейский опустил немного стекло, вытянул из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот и предложил Львовой:

– Покурим?

– У меня свои. – Она достала из-под дождевика одну тонкую сигаретку, зажала ее в узких красных губах и прикурила от протянутой Михальчуком зажигалки.

– Ну, Клара, рассказывай, что ты тут хулиганишь? – спросил полицейский, выдохнув в узкую щель в окне большой клуб дыма, часть которого тут же повисла под высоким потолком джипа серым пологом.

– Работаю я, Стас, – недовольным голосом отозвалась Львова. – А ты зачем сам приехал?

– А я тоже работаю, – сказал Михальчук. – У меня категорический приказ: никого постороннего рядом с раскопом. А тут звонят в отделение эти два обормота, ничего не говорят толком, чуть не кричат про нештатную ситуацию и что нужна помощь. Если бы я знал, что это ты, не приехал бы, а то у меня и без этого головных болей хватает: следователи приехали из Михайловска по поводу этого утонувшего в бассейне парнишки, ограбление с тяжкими телесными в Слободке, да и вообще, что-то у нас неспокойно в последнее время… Могла бы и предупредить, кстати, по дружбе, что собираешься тут устраивать свой шабаш.

– Ой, Стас, – отмахнулась Львова. – Не хотела портить эффект. Планировалось, что твои бойцы будут прогонять всех от ворот, может, хотя бы за руки тянуть или толкать. Кого-нибудь из моих старых кошелок в грязь уронят.

– А мне потом отвечать, да?

– Да ладно, не было бы никаких жалоб, просто для картинки хорошо.

– Ну, теперь уже не уронят, – резонно заметил Михальчук.

– Теперь уж да. Слушай, ну если не будет толкотни, может, что-нибудь другое придумаем? Мне нужно людям дать что-то, не зря же они в эту даль приперлись, да еще в такую погоду.

– Что, например?

Львова задумалась.

– Ну, пусть нам откроют ворота.

Михальчук предостерегающе поднял руку.

– Нет, нет, мы заходить не будем, – торопливо заверила его Львова. – Просто это будет маленькой победой: хоть к самому капищу пройти не удалось, но нам дали посмотреть на него издали, поклониться и вознести молитвы. Типа того.

– А кому молиться-то будете? – не без ехидства осведомился Михальчук.

– Да как всегда, – пожала плечами Львова. – Вечным богам, духам предков, какая разница?

– Ну хорошо, Клара, но только посмотреть. Я за это место головой отвечаю перед такими людьми, что тебе лучше и не знать.

Кларисса промолчала. Перед какими людьми отвечает Михальчук за сохранность ямы, она догадывалась.

Они вышли из машины. Возмущение и перебранка у ворот тем временем уже улеглись, люди – и в форме, и в плащах – сбились кучками под яростным ветром, негромко переговариваясь и ожидая своих лидеров.

– Братья и сестры! – громко возгласила Львова. – Наши требования были услышаны! И хоть прикоснуться к святыне сегодня – только сегодня, подчеркиваю! – нам не удастся, мы сможем увидеть ее издали! Нам откроют ворота! Готовьтесь вознести слова благодарности и мольбы!

– Открой, открой, – махнул рукой Михальчук и добавил: – только не очень широко.

Дегтярев стукнул кулаком по железной створке ворот. Загремел замок, и ворота, преодолевая сопротивление ветра, приотворились. В нескольких десятках метров от них, ярко освещенный светом прожектора, над землей приподнимался пластиковый ядовито-синий купол.

Толпа ахнула.

Зрелище действительно было фантастическое и несколько нереальное. Черные неестественно резкие тени от бульдозера лежали на мокрой траве и развороченном песке и прятались в спутанных, поникших стеблях в тех местах, до которых не успела добраться строительная техника. Синий пластик среди всего этого смотрелся странно чужим, инородным, как артефакт из потустороннего мира.

– Повторяйте за мной! – воскликнула Львова. – О древние вечные боги…

Разноголосый хор подхватил ее восклицание. Она собралась было уже импровизировать дальше, посмотрела на синий купол, вытаращила глаза и взвизгнула:

– Там что-то есть! Что-то движется, смотрите!

По поверхности плотного пластика скользили и извивались, как щупальца спрута, всплывшего из темных глубин, толстые черные тени.

Подкоп под забором немного размыло дождями, но все равно пролезть было можно даже Жене, и не пришлось раскапывать песок пальцами, как в прошлый раз. Перед тем как ползти, Даниил надел поверх куртки длинный дождевик с капюшоном, втайне от родителей предусмотрительно прихваченный с собой в сумку – второй раз объяснить свою перепачканную одежду неловким падением вряд ли бы удалось.

Вообще все четверо подготовились к этой вылазке особенно тщательно.

…Маски сделал Рома. Попросил у мамы несколько больших листов плотного картона для художественных работ и за один вечер нарисовал и вырезал четыре личины: волка с оскаленными клыками и кроваво-красными глазами – для себя; рыжего лиса – ему он хотел смеха ради пририсовать очки, но потом решил, что веселость в таком серьезном деле неуместна, и оставил как есть – лис получился задумчивым и печальным, вылитый Даниил. Женя выбрал себе имя Филин, и маска его была, наверное, самой страшной: очень уж жуткими получились большие желтые глаза и разинутый хищный клюв, как будто это не филин вовсе, а неприятный причудливый осьминог с перьями на голове и торчащими острыми ушами. Макс хотел быть сначала тигром, но Даниил сказал, что лучше брать имя такого зверя, который водится в их широтах, так что тигр предсказуемо был заменен на медведя – маска его получалась сперва слишком доброй, и Рома добавил нахмуренные мохнатые брови и кровь на огромных клыках.

– Сынок, а это зачем тебе?..

– Готовимся к Дню учителя, мама, задумали один номер для праздничного концерта. Не знаем еще, может, что и не получится.