Константин Образцов - Культ

Потом она пригляделась внимательнее, и дыхание остановилось.

Время тоже.

Сколько она глядела на листок с объявлением о розыске? Наверное, несколько минут. Очнулась от ступора, мотнула головой, быстро просмотрела распечатанные статьи. В глаза бросилось « раздроблены кости стоп, колени…» и «облил свою жертву бензином и сжег… заживо…». Все это она уже слышала раньше. Обсуждала с теми, кого у нее получилось забыть почти полностью, – и боялась.

Снова взяла в руки полицейскую ориентировку и уставилась на фотографию. Потом быстро, едва ли не комкая, сложила все листки вместе, запихала обратно в конверт, отнесла в коридор и стала ходить по квартире.

Все стало другим. Ароматы мяса в духовке отдавали паленой плотью. Бутылка вина выглядела зловеще. В телевизоре кто-то угрюмо хохотал.

Карина ходила, не думая ни о чем, – из комнаты в кухню, из кухни в комнату. Выключила телевизор и тут же снова включила, испугавшись тишины. Хотелось проснуться или повернуть время вспять. Если вот так походить еще немного, то все получится. Вернется назад. Снова станет как было. А конверт на полочке в коридоре просто исчезнет.

Она поймала себя на том, что уже почти бегает по квартире. Это становилось похоже на истерику. Вот еще чего не хватало. Не дождетесь. Карина присела на край дивана, перевела дыхание, взяла себя в руки, встала и выглянула в коридор.

Конверт, разумеется, не исчез: белел в темноте широким пятном, согнувшись пополам, будто кобра. Карина снова взяла его, принесла в комнату, разложила содержимое рядом с собой на диване и стала читать – на этот раз тщательно, вдумчиво, чтобы свыкнуться хоть немного с новой реальностью.

«Подделка!» – мысль была внезапной и яркой, как зимняя молния.

Ну конечно же, как она сразу не догадалась: это просто чья-то злобная провокация, клевета! Сейчас делают и не такое. Карина чуть не рассмеялась от облегчения, в то же время отчетливо понимая, что фотографии и статьи – не фальшивка, а самая настоящая правда, такая, которую невозможно принять. Но именно потому, что Карина это осознавала, она встала, подошла к шкафу, в котором хранились их немногочисленные пожитки, и стала искать – что-нибудь. Ибо если все это – и фотографии, и статьи – правда, то что-нибудь обязательно отыщется.

Отыскалось в небольшой дорожной сумке, стоявшей на самом дне шкафа, под вешалками с его рубашками и ее блузками. На потертый паркет легли аккуратным рядком черная маска с прорезями для глаз, налобный фонарь, моток клейкой ленты, резиновые перчатки, скомканный комбинезон из тонкого пластика, большие ножницы, отвратительного вида мешочек с веревкой, от которого несло сушеной ядовитой травой, и молоток.

Интересно, когда он все это собирался пустить в дело? Или, может быть, уже успел использовать здесь, в Северосумске? Нет, о таком происшествии сообщили бы во всех новостях. Да и молоток выглядит новым, блестящим, на тусклом железе ни пятнышка… Значит, все это куплено совсем недавно.

Может быть, даже специально для нее.

Карина вскочила и снова зашагала по комнате. Внутри ее несколько минут назад будто взорвалась чудовищная бомба, разом опустошив, уничтожив, испепелив все, что созидалось в любви и покое последних нескольких месяцев, и сейчас в черную пустоту втягивались страх и злость. К своим бывшим так называемым сестрам, ведьмам ковена, она теплых чувств не испытывала, даже напротив; потому с такой готовностью согласилась в свое время помочь единственной подруге, Альтере, подготовить последний, огненный шабаш, который должен был положить конец всем, до кого не успел добраться неуловимый безжалостный Инквизитор. Тогда, полгода назад, она была даже почти ему благодарна: кто знает, сколько бы еще продолжалось ее участие в темных мистериях и сколько бы она смогла просуществовать в состоянии внутренней смерти. Но Карина знала, и знала наверняка, что если бы Инквизитор успел найти ее, как до этого нашел одну за одной шесть женщин, отмеченных знаком перевернутого трезубца, то на жалость и снисхождение можно было бы не рассчитывать. Раздробленные пальцы ног, обмотанное скотчем и проволокой обнаженное и обгорелое тело, надпись «ВЕДЬМА» на листе фанеры, пристроенном поблизости с трупом… Просто тогда ей повезло.

А сейчас – нет.

Он все же ее нашел.

Интересно, он знает, кто она? И если да, то почему медлил? Возможно, просто ждал удобного случая? Или в самом деле ей вновь сопутствует удача, дающая возможность нанести удар первой? Как бы то ни было, ясно одно: то, что она до сих пор жива, чудо не меньшее, чем спасение из горящих руин Виллы Боргезе. И если она хочет оставаться в живых и дальше, то выход есть только один.

Карина побросала найденное обратно в сумку, с омерзением, как если бы прикоснулась к мертвой змее, швырнула сверху мешочек с травами, оставив лишь молоток. Убрала сумку в шкаф и взялась за резиновую рукоятку, ощущая в руке опасную, смертоносную тяжесть. Подошла к столу, открыла бутылку вина, налила в стакан и выпила залпом, не чувствуя вкуса. Потом подвинула к окну стул, села, положив молоток на колени, и стала ждать.

От автобусной станции до Слободки было полчаса пешего хода, но непогода усиливалась: ветер хлестал по глазам, ледяные снежинки больно впивались в лицо – и Аркадий Леонидович решил добираться домой на маршрутке. Ждать пришлось недолго. Через десять минут маленький микроавтобус остановился на углу улицы Красных Матросов. Аркадий Леонидович с усилием отодвинул тяжелую дверь, выпрыгнул в темную слякоть и пошел по узкому тротуару, нагнув голову и придерживая одной рукой воротник, а другой сжимая портфель. В снежной тьме с трудом угадывались силуэты деревьев, маячили какие-то тени, то проступая сквозь белые вихри, то вновь исчезая. Он ускорил шаг. Вот впереди показался дом; он отыскал привычным взглядом светящееся желтым окно на первом этаже, слева от входа в подъезд; за стеклом угадывался смутно различимый силуэт.

«Ждет», – подумал Аркадий Леонидович и улыбнулся.

Он помахал портфелем, оскальзываясь, подошел к входной двери, а мысленно уже был в квартире, обнимал Карину, что-то рассказывал ей…

– Аркадий Леонидович?

Он обернулся.

Три рослые тени вынырнули из темноты, будто шагнули через порог другого измерения: только что улица была совершенно пуста, и вот трое высоких парней уже стоят в двух шагах, обступив полукругом.

– Да, а в чем дело?

Среагировал он инстинктивно: взмах битой был мощным, стремительным, но Аркадий Леонидович успел неловко присесть, и удар скользнул по касательной, смахнув с головы шапочку. Он покачнулся, встал на колено, широко размахнулся и бросил портфель в лицо нападавшему. Тот отшатнулся. Аркадий Леонидович попытался встать на ноги, но в этот момент второй быстро хлестнул его по черепу телескопической дубинкой – один раз и тут же второй. Боли не было, но голова налилась гудящей тяжестью, а лицо мгновенно залило липкой и теплой волной. Он с размаху уселся на мокрую землю, завозился, пытаясь совладать с внезапным тошнотворным головокружением, и в следующий миг третий громила, стоявший спиной к подъезду, с силой врезал ему ногой по лицу. Ощущение было такое, словно голова оторвалась от тела, как футбольный мячик, и улетела куда-то в сторону. Аркадий Леонидович повалился на бок.