Майкл Маршалл - Мы здесь

– А ты откуда знаешь, что что-то случилось?

– Вид у тебя такой. Плюс то, что тебя так долго не было и ты не брала трубку. Сейчас не время шифроваться, Крис.

– Я знаю.

– Так что случилось?

– Она мне кое-что показывала.

– Что именно?

Кристина пожала плечами:

– Какая у нее жизнь. Какая жизнь у них всех.

– И что это за народ?

– Лиззи однозначно считает, что она не мертвая. И я ей верю. Не вижу причины, по которой призраки привязывались бы к людям так, как, например, Лиззи к Кэтрин. Не вяжется логически.

– Логически , говоришь? Как ты вообще такое представляешь: сидят двое и обсуждают, что человек, с которым они недавно общались, на самом деле живой мертвец? Тут дуркой пахнет! Или мы опять вернулись к тому, что имеем дело с «воображаемыми друзьями»?

– Не знаю, Джон. Мне так Лиззи сказала. А я не вижу, зачем ей лгать.

– У тебя такой когда-нибудь был? Скажем, в детстве?

– Воображаемый друг? Нет. Во всяком случае, не припомню.

– И я тоже, – сказал я. – Только… видимо, у них на этот счет свое мнение.

– А что случилось в церкви, с Билли?

Теперь плечами пожал уже я:

– Понятия не имею.

– Ты разве его не видел?

– Почему, видел. Просто не знаю, что именно. Во всяком случае, не могу внятно это объяснить или как-то понять.

Я описал то, что там происходило, вплоть до момента, когда из Билли начала шлепаться на пол смешанная с кофе жеванина. После ухода из церкви я еще некоторое время постоял на улице. Затем оттуда вышел и, не сказав ни слова, удалился тот самый парень – призрак или кто он там еще? – по имени Медж. Ушел целеустремленной походкой, низко нагнув голову.

Крис какое-то время молча слушала.

– Здесь могут быть только два варианта, Джон, – сказала она, когда я закончил. – Или это какое-то мозгоклюйство, или же реальность. Вот и все. Сидя в трезвом уме под холодным солнцем, невольно склоняешься к первому, но… второй-то куда девать? Ты это знаешь. Если бы речь шла только обо мне или о тебе – это одно дело. Но ведь мы оба видели этих людей, общались с ними.

– Как у тебя закончился разговор с Лиззи?

– Она несчастна, – вздохнула Крис.

– От чего?

– От всего. У нее есть подруга. Во всяком случае, была. Эти отношения были для нее важней всего на свете – наверное, даже важнее, чем связь с Меджем. Меджу удалось установить контакт со своим другом. Они между собой общались, даже несколько часов вместе прогуливались. Лиззи за него рада, но это лишь делает ее несчастней по отношению к собственной жизни.

– Ну и?

– Что «и»?

– Что ты ей сказала?

– Что, может быть, ей надо с этим что-то сделать.

– Кристина, я думаю, нам не стоит вмешиваться в жизни этих людей.

– Я не вмешивалась.

– Да, слово не совсем то. Я хотел сказать: мы слишком мало понимаем их мир, чтобы давать какие-то советы.

– Она моя подруга, Джон.

– Подруга? Сколько раз вы с ней хотя бы пересекались?

– Да какая разница?

– «Дружба» – очень масштабное слово, Крис.

– Масштабное потому, что она вся состоит из мелких шажков, а мелкие шажки труднее всего понять. Когда ты впервые зашел в Блэк Ридже в тот бар, я сразу поняла, что мы можем стать с тобой друзьями, как бы жизнь ни складывалась. А ты?

– Я тоже, – подумав, ответил я.

– Это не результат совместного времяпрепровождения. Не общность интересов или знакомство через бюро знакомств. Это нечто, что исходит из человеческого ума и в одно мгновение передается по воздуху. Оно реально, и с ним остается только согласиться.

– Я вижу, куда ты клонишь, но не думаю, что этого достаточно для объяснения Лиззи или Меджу.

– Объяснять я им ничего не пытаюсь, – потушив сигарету, сказала Крис. – Мне этого не надо. Мы разговаривали с этими людьми. Они существуют. А мы для них расположены по ту сторону бытия, со всеми своими «как» и «почему». Вопрос в том, что мы делаем . Вот с чем я пытаюсь определиться. Лиззи я оставила несколько часов назад, но ответа у меня до сих пор так и нет. Я сама зависаю между мыслью о том, что я безумна, и знанием, что нет. Как ни крути, разницы не видно. Что делать, я по-прежнему не знаю.

Она была права. Проблема того, как что-то происходит, вне стен лабораторий не значима. Вопрос в том, что делать и как быть дальше.

– Встревать между Лиззи и Кэтрин я все так же считаю ошибкой, – сказал я. – Чужие отношения написаны на другом языке, особенно когда они разорваны.

– Ты прав, – признала Крис неохотно. – Как увижу ее в следующий раз, буду отталкиваться от этой идеи.

– Хорошо, – сказал я. – Ну а в следующий…

В эту секунду меня прервал жизнерадостный окрик, и я вздрогнул, внезапно поняв, как непростительно я отвлекся: Райнхарт мог, абсолютно не напрягаясь, подойти откуда угодно и шмальнуть меня в голову, а я бы и заметить не успел. По счастью, это была всего лишь Лидия, которая сейчас проходила мимо нас по дороге.

– Привет, Лидс, – сказал я, не без труда приподнимаясь и стараясь говорить спокойно. – Как дела?

– Да знаешь, ничего, – ответила она. – Как-то лучше. Хотя и ничего хорошего.

Выглядела она вполне сносно – уж во всяком случае, не как той ночью.

– Ну и хорошо, – улыбнулся я ей.

– Только у тебя , я погляжу, видок дерьмовый.

– Спасибо на добром слове, – сказал я, в то время как она подалась вперед, чтобы получше меня рассмотреть. – Вот, повздорил тут кое с кем.

– Я вижу, тебе надрали задницу. Да хорошенько так надрали!

– Может, еще и этим дело не кончится.

– А Крисси при этом была?

– Нет.

Лидия довольно хихикнула.

– А я с ним разговаривала, – сказала она, и мне в первый момент отчего-то показалось, что бездомная каким-то образом натолкнулась на Райнхарта. – И на том спасибо.

– С Фрэнки? – изумился я. – Он вернулся?

– Да нет. Не знаю, куда этот сучий потрох запропастился, да мне до него и дела нет. Пшел он на хер! Нет, я с тем, другим парнем разговаривала. Этим утром. С тем священником.

На меня вопросительно посмотрела Кристина.

– Я прошлым вечером дал Лидс его адрес, – пояснил я неловко. – Это было до того, как я узнал, что Джефферс верит в привидения.

Лидия рассмеялась абсолютно естественным, нормальным смехом, какого я прежде у нее не слышал:

– Правда, что ли? А слушатель из него хороший. Шла я мимо, думала, что время зря теряю. А на душе так хреново последнее время было, что я решила: наверное, надо все-таки что-то попробовать сделать. В следующий раз, наверно, расскажу ему про Фрэнки и про всю ту хрень. Он, думается мне, ко всему этому примерно как ты, относится. Он слушает. Выслушал меня и ушел с этим, и мне всего три раза пришлось объяснить ему, что Фрэнки не умер. И ни молиться вместе с собой меня не попросил, ни чего еще. Да еще и печеньку дал.