Array Антология - Монстры Лавкрафта (сборник)

– Летательные аппараты записали изображения, которые может отправить Охотник?

– Да, – ответил Штурман.

– Охотник? – спросил я.

– Терпение, – ответила она. – Сложно установить контакт.

– Старцы находятся близко к ним, – заметил я. – Это вопрос времени.

– Терпение.

Через какое-то время она сказала, что вышла на контакт. Мы не могли не уделить этому особое внимание, хотя и не забыли о своих текущих обязанностях. Но разве мы могли не понаблюдать за нашей драгоценной сестрой, когда она собиралась выйти на контакт с инопланетными особями? Мозговые каналы представителей других миров настолько отличаются от наших, что иногда они могут утратить всякую рациональность для обоих телепатов. Великие описали жителей Терры как имеющих много общего с нами, но полное сходство было бы невозможно, поэтому предел непохожести, сильное напряжение отличительных особенностей могло бы вызвать страшную нагрузку на разум Охотника и, возможно, гораздо худшие последствия. Однажды она сказала, что установление контакта казалось ей погружением вниз – глубоко в кипящее море, где обитали неизвестные существа, форму и размер которых можно было постичь только после длительного знакомства. Если телепат с Терры действительно был душевнобольным, то существовала вероятность, что ее состояние могло повлиять на разум Охотника.

Я считал, что не смог бы сделать то, что делает моя сестра, даже если бы и обладал ее способностями. Для этого нужно было быть сильной личностью, а иногда и этого оказывалось недостаточно.

Согласно записям Альянса, несколько телепатов выходили на контакт со Звездоголовыми. Затем всю оставшуюся жизнь эти бледные существа проводили в состоянии, которое в английском языке называется «кататония» – хотя этот термин не совсем точно описывает такое состояние. Во время кататонии мозг не функционирует, а после телепатического вмешательства Старцев просто перестает существовать. Его вытесняет состояние бессознательности.

– Сигнал усилился, – сообщила Охотник. – Там, откуда он исходит, – ночь? Кажется, она спит. Некоторые люди посылают более сильные сигналы во время сна. Особенно если они ненормальные. Во сне они меньше отвлекаются.

– В точке сигнала сейчас ночь, – подтвердил Штурман.

– Что она посылает? – спросил я.

– Запах животного-друга. Это неизвестный организм, как мы и опасались. Это паразит или симбиот, с которым она в сложных и близких отношениях. Я не понимаю. Она называет это «куинни». Я думаю, что это означает «спутник» или «помощник».

– А это животное может иметь телепатические способности? У него здоровый разум?

Охотник долгое время не отвечала, а затем разочарованно развела руками.

– Не могу сказать, – ответила она. – Но аутист спокойно воспринимает информацию во сне. Как только мы найдем место для маяка, я смогу передать ей его местонахождение.

– Сейчас они в безопасности от Старцев?

Теперь она стала еще более сосредоточенной, сцепившись в ментальном контакте с кораблем так сильно, будто на ней была целая сеть усилителей и передатчиков, которая как халат окутала ее мышление.

– Где-то там находится что-то опасное, – сообщила она. Ее лицо омрачилось. – Но пока не могу сказать, что именно.

– Возможно… – начал я.

– Охотник, назад! – сказала Доктор.

Ее лицо побелело еще сильнее, а веки задергались. Она заколотила руками по плечам.

– Охотник, назад, сейчас же! – закричала Доктор.

Она кричала высоким, тонким и пронзительным голосом. Даже аутист на Терре, должно быть, слышала ее.

– Текели-ли.

– Охотник! – кричала Доктор. Мы все кричали.

Верн был доволен сегодняшним продвижением. Он подсчитал, что за день они с мамой и Эхо прошли около полутора километров вдоль ручья, пока не наступил вечер. Затем видимость ухудшилась, и с запада начали доноситься первые слабые пронзительные звуки – «Текели-ли». Теперь нужно было найти убежище, лучшее место, где можно было укрыться.

Они шли вдоль течения – по склону гор в сторону юга. Несмотря на изгибы у подножия выступающих вершин и расширения в некоторых местах, склон был довольно крутым и ровным. Верн рассудил, что если рисунок, сделанный Эхо, действительно изображал овраг с ручьем на дне, то вода должна была почти наверняка быть такой же, как и та, что была в их пещере, – в таком случае он должен стекать именно на юге и прорезать собой два холма.

Это было серьезное «если», а Верн доверял своим рассуждениям меньше, чем это делала его мама. Она верила в него больше, чем он сам. Или, может быть, просто притворялась, чтобы укрепить его уверенность в себе.

Как бы то ни было, им следовало найти место, где можно поесть, поспать и спрятаться. Сегодня было теплее, чем прошлой ночью, поэтому они не должны замерзнуть, если будут идти в глубине леса, на некотором расстоянии от холодного ручья. Верн хотел устроиться подальше от звуков воды, чтобы лучше слышать, если кто-нибудь пойдет через лес.

Пронзительные вопли шогготов, что щекотали им нервы накануне, не приближались, и Верн решил, что до них было не меньше двух километров. Этот ужасный звук разносился далеко, особенно ночью по безмолвным горам. Но он был достаточно близко, чтобы мучить Эхо.

Он не знал, видела ли она когда-нибудь этих существ. Наверное, нет. Иначе звук, который они издавали, пробуждал бы в ее разуме их образ, и это вызывало бы у нее приступы. Верн видел шогготов лишь однажды – сразу двоих, когда они напали на оленя и не столько пожирали его, сколько всасывали. Бесформенные или почти бесформенные, они состояли из вязкой массы, похожей на склеенные пузырьки. Когда они принимали сферическую форму, их диаметр составлял около пятнадцати футов. Но они постоянно менялись, отбрасывая временные конечности – руки, ложноножки, щупальца, – и отращивая, деформируя, а затем преобразовывая органы речи и зрения. Слово «Текели-ли» (насколько точно Верн смог произнести его с помощью человеческих звуков) они использовали в разговорах между собой практически постоянно, хотя небольшая разница в тоне и тембре, которую он мог воспринять на слух, говорила о том, что оно имело несколько значений. О нем упоминали еще старые историки девятнадцатого и двадцатого веков.

Верн и сам преследовал того оленя, неосмотрительную молодую самку. Он так испугался, когда из листвы на нее напали эти чудища, что на несколько секунд лишился чувств. Ему повезло. Если бы он закричал, они бы его прикончили.

Прикончили бы они и маму с Эхо. И даже Куинни – с собаками у них была взаимная неприязнь. Шогготы, как предполагали люди, общались со своими хозяевами – Старцами – телепатически, и тогда о присутствии Верна на той поляне, где они проглотили или, вернее, переварили, олениху, сразу стало бы известно Старцам. Они принялись бы прочесывать эту часть леса и неизбежно нашли бы Эхо, даже не поняв происхождение ее ментальных образов.