Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник)

– У Развратника Кена был ребенок?

– Да, сын. Не перебивай. Мне приходится начинать с середины, потому что первой я прочитала статью о нем. «Сообщение о смерти» в «Таймс». На этот раз они опередили новостные сайты. Кому-то из «Хаффи» или «Дейли бист» следовало обратить на это внимание, потому что случилось это не вчерашним вечером. Вероятно, семья решила огласить новости только после похорон.

– Кэти…

– Заткнись и слушай. – Она наклонилась вперед. – Есть сопутствующие потери . И ситуация ухудшается.

– Я не…

Она закрыла мне рот рукой:

– Тихо. Заткнись.

Я заткнулся. Она убрала руку.

– Все началось с Джеромы Уайтфилд. Насколько я могу сказать, воспользовавшись «Гуглом», она – единственная в мире. Точнее, единственная, кто покинул этот мир. Есть множество других Джером Уайтфилд, но, слава богу, она была твоей первой, и других Джером это не коснулось. По крайней мере, некоторых. Ближайших.

– Что не коснулось?

Она посмотрела на меня как на идиота.

– Сила. Твоей второй… – Она запнулась, думаю, потому, что хотела сказать «жертвой». – Твоим вторым объектом воздействия стал Питер Стефано. Не самое распространенное в мире имя, но и не уникальное. А теперь посмотри сюда.

Она взяла со стола несколько скрепленных листов бумаги. Отцепила первый и протянула мне. Три некролога, все из газет маленьких городов: в Пенсильвании, Огайо, северной части штата Нью-Йорк. В Пенсильвании Питер Стефано умер от инфаркта. В Огайо – упал с лестницы. В Вудстоке – скончался от инсульта. Все умерли в один день с безумным музыкальным продюсером.

Я тяжело сел в кресло.

– Этого не может быть.

– Может. Хорошие новости: я нашла в США два десятка других Питеров Стефано, и все они в добром здравии. Думаю, потому, что живут на большем расстоянии от тюрьмы в Гованде. Эпицентр находился там. Шрапнель разлеталась во все стороны.

Я ошалело смотрел на нее.

– Развратник Кен стал следующим. Еще одно необычное имя, слава богу. Вандерли полным-полно в Висконсине и Миннесоте, но эти штаты, как я понимаю, слишком далеко. И только…

Она протянула мне второй лист. Сначала шла статья из «Нью-Йорк таймс» под заголовком «СМЕРТЬ СЫНА СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ».По словам его жены, Кен Вандерли-младший случайно застрелился, когда чистил пистолет, но в статье указывалось, что «несчастный случай» произошел менее чем через двенадцать часов после смерти его отца. Читателям предлагалось самим решить, не о самоубийстве ли речь.

– Не думаю, что это самоубийство, – добавила Кэти. Косметика не скрывала ее бледности. – И не думаю, что это несчастный случай. Все дело в совпадении имен , Майк. Ты понимаешь? И они даже не всегда полностью совпадают.

За статьей о сыне Развратника Кена следовал некролог (мне уже стало противно само это слово) еще одного Кеннета, Вандерлия, проживавшего в Парамусе, штат Нью-Джерси. Как и Питер Стефано из Вудстока (невинный человек, который за свою жизнь, наверное, убивал разве что время), Вандерлий умер от инсульта.

Дыхание у меня участилось, я вспотел. Яйца сжались до размера персиковых косточек. Я чувствовал, что сейчас грохнусь в обморок, к горлу подкатывала тошнота, но я сумел совладать с нервами. Потом, правда, блевал без остановки. Где-то неделю. Похудел на десять фунтов. (Встревоженной матери сказал, что это грипп.)

– А это лидер. – Кэти протянула мне третий лист. С семнадцатью Амосами Лэнгфордами. Большинство пришлось на штаты Нью-Йорк, Нью-Джерси и Коннектикут, но один умер в Балтиморе, один – в Виргинии, еще двое откинулись в Западной Виргинии. И трое – во Флориде.

– Нет, – прошептал я.

– Да, – сказала она. – Второй по списку, в Амитивилле, – плохой дядюшка Пенни. Благодари бога, что Амос – достаточно редкое имя в наше время. Будь он Джеймсом или Уильямом, счет пошел бы на сотни. Может, не на тысячи, потому что дальше Среднего Запада это не распространилось, но Флорида – в девяти сотнях миль. Сигнал АМ-диапазона столько не пролетит, во всяком случае, днем.

Листы выскользнули из моих пальцев и рассыпались по полу.

– Теперь ты понимаешь, почему я упомянула тренажеры с пружинами, которые используют для накачивания мышц рук? Поначалу ты можешь свести ручки один-два раза. Но если продолжать тренироваться, мышцы становятся крепче. То же самое происходит и с тобой, Майк. Я в этом уверена. Всякий раз, когда ты пишешь некролог на живого человека, сила возрастает и действует на большем расстоянии.

– Это была твоя идея, – прошептал я. – Твоя чертова идея.

Но ее такая постановка вопроса не устроила.

– Я не предлагала тебе написать некролог Джеромы. Так что идея твоя !

– Это была прихоть, – запротестовал я. – Господи, шутка! Я не знал, что так выйдет!

Только, наверное, я лгал. Внезапно мне вспомнился мой первый оргазм, в ванне, в мыльной пене. Я не знал, что делаю, потянулся и схватил… но где-то внутри, глубоко, на уровне инстинктов, я знал . Было еще одно высказывание, но не Бена Франклина: «Когда ученик готов, приходит учитель». Иногда учитель кроется внутри нас.

– Идея с Вандерли принадлежала тебе, – напомнил я. – И с Амосом, Полуночным Злодеем. К тому времени ты знала, что может произойти.

Она села на край стола – теперь ее стола – и посмотрела мне в глаза, что, скорее всего, далось ей нелегко.

– Это правда. Но, Майк… Я не знала, что это будет распространяться .

– Я тоже.

– И это действительно наркотик. Я сидела рядом с тобой, когда ты это делал, и словно вдыхала кокаин.

– Я могу остановиться.

Надежда всегда умирает последней.

– Ты уверен?

– Скорее да, чем нет. А теперь вопрос к тебе. Сможешь ли ты держать язык за зубами? До конца жизни?

Из вежливости она обдумала вопрос. Потом кивнула.

– Я должна. В «Круге» у меня отличные перспективы, и я не хочу, чтобы все пошло псу под хвост.

Иными словами, она думала только о себе, а чего, собственно, я ожидал? Может, Кэти и не сосала эвкалиптовые леденцы Джеромы, но сидела в кресле Джеромы, за столом Джеромы. Плюс эта новая прическа смотри-но-не-трогай . Как сказали бы свиньи Оруэлла, синие джинсы – хорошо, новое платье – лучше.

– Что насчет Пенни?

Кэти промолчала.

– Потому что, по моему мнению… пожалуй, по всеобщему мнению… у нее не все дома.

Кэти сверкнула глазами.

– Ты удивлен? Если ты вдруг не заметил, такое детство оставляет психологическую травму на всю жизнь. Кошмарное детство.

– Могу себе представить, потому что сейчас живу в собственном кошмаре. Так что давай обойдемся без сочувствия группы поддержки. Я просто хочу знать, будет ли она держать язык за зубами? Скажем, до конца жизни. Будет?

Последовало долгое, долгое молчание.