Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник)

Второй врач видит Мэри, лежащую на полу с раскинутыми ногами и вытянутыми вдоль тела руками.

– Ну надо же, – говорит он.

Рэй не верит своим ушам.

– Она жива? – спрашивает он. – Может, она без сознания? Если да, надо быстрее дать ей кислород, пока не начались повреждения мозга.

Мистер Гош качает головой. Молодая женщина в синем комбинезоне вдруг заливается слезами. Рэй хочет спросить, почему она плачет, но потом понимает. Она придумала целую историю про него, исходя из того, что он только что сказал. Если он вернется сюда, скажем, через неделю и поведет себя правильно, ему, возможно, обломится сострадательный перепихон. Не то чтобы он собирается возвращаться, просто видит, что это вполне вероятно. Если ему захочется.

Зрачки Мэри не реагируют на фонарик. Один из врачей слушает ее несуществующее сердцебиение, другой измеряет несуществующее кровяное давление. Так продолжается какое-то время. Подростки возвращаются и приводят друзей. Собирается небольшая толпа зевак. Рэй решает, что их привлекает красная мигалка на крыше спасательного «себебна», точно так же, как свет на крыльце привлекает мотыльков. Мистер Гош снова бежит к ним, яростно жестикулируя. Они снова отходят. Потом мистер Гош возвращается к Мэри и Рэю, а подростки опять подходят ближе.

Один из врачей говорит Рэю:

– Это ваша жена?

– Да, жена.

– Мне очень жаль, сэр, но она умерла.

– Пусть Дева Мария благословит ее душу, – произносит толстая женщина с пакетом чипсов и крестится.

Мистер Гош предлагает сувенирную футболку, чтобы закрыть лицо Мэри, но врач качает головой и выходит на улицу. Он говорит толпе зевак, что смотреть здесь не на что, как будто кто-то поверит, что мертвая женщина на полу в «Квик пике» – это нисколечко не интересно.

Врач вытаскивает каталку из багажника «себебна». Взмах рукой – и все готово. Ножки с колесиками раскладываются сами. Почти лысый старик держит дверь, и врач закатывает в магазин передвижное смертное ложе.

– Жарко там, – говорит он, вытирая лоб.

– Может, вам стоит отвернуться, сэр, – говорит другой врач, но Рэй продолжает смотреть. Врачи поднимают Мэри на каталку. На одном конце лежит сложенная простыня. Врачи разворачивают простыню и накрывают Мэри. Накрывают всю, с головой. Теперь она похожа на труп из фильма. Они вывозят ее на жару. На этот раз дверь придерживает толстая женщина с пакетом чипсов. Толпа отступает на тротуар. Там, наверное, дюжины три человек стоят под беспощадным августовским солнцем.

Поместив Мэри в машину, врачи возвращаются в магазин. Один из них держит папку-планшет. Он задает Рэю вопросы, много вопросов, не меньше двадцати пяти. Рэй отвечает на все и спотыкается только на возрасте. Потом вспоминает, что она моложе его на три года, и говорит: тридцать четыре.

– Мы отвезем ее в больницу Святого Стефана, – сообщает врач, держащий папку. – Можете ехать за нами, если не знаете, где это.

– Я знаю, – отвечает Рэй. – Вы что, собираетесь делать вскрытие? Будете ее резать?

Девушка в синем комбинезоне тихонько охает. Мистер Гош обнимает ее, и она утыкается лицом в его белую рубашку. Рэй мысленно задается вопросом, пялит ее мистер Гош или нет. Он надеется, что не пялит. Не потому, что у мистера Гоша смуглая кожа, а потому, что он в два раза старше ее. Мужчины в годах часто злоупотребляют своим положением, особенно начальники.

– Решать не нам, – говорит врач, – но, скорее всего, нет. Она умерла не в одиночестве…

– Да уж , – встревает женщина с чипсами.

– …и это явно сердечный приступ. Вероятно, ее почти сразу отправят в морг. Только распорядитесь в какой.

В морг? Еще час назад они сидели в машине и ссорились.

– Я не знаю, в какой морг, – говорит Рэй. – У меня нет на примете ни морга, ни участка на кладбище, ничего. Да и зачем это мне? Ей всего тридцать четыре .

Врачи переглядываются.

– Мистер Баркетт, в больнице вам все подскажут. Не беспокойтесь.

– Не беспокойтесь? Какого черта?!

Машина спасателей выезжает со стоянки у магазина, проблесковые огни по-прежнему мигают, но сирена выключена. Толпа зевак потихоньку расходится. Продавщица в синем комбинезоне, старик, толстая женщина и мистер Гош смотрят на Рэя так, словно он знаменитость. Звезда.

– Она хотела купить фиолетовый мяч для нашей племянницы, – говорит он. – У нее день рождения. Исполняется восемь. Ее зовут Талли. В честь актрисы.

Мистер Гош берет из корзины фиолетовый мяч и протягивает Рэю двумя руками.

– За счет заведения, – говорит он.

– Спасибо, сэр, – отвечает Рэй.

Женщина с чипсами вытирает слезы.

– Матерь Божья, Дева Мария, – шепчет она.

Какое-то время они стоят, беседуют. Мистер Гош достает из холодильника лимонад. Тоже за счет заведения. Они пьют лимонад, и Рэй рассказывает им о Мэри, но умалчивает об их ссорах. Он рассказывает, как она сшила лоскутное одеяло, занявшее третье место на ярмарке рукоделия округа Касл. Это было в две тысячи втором. Или, может, в две тысячи третьем.

– Это так грустно, – говорит женщина с чипсами. Она открыла пакет и угостила всех присутствующих. Они едят чипсы и пьют лимонад.

– Моя жена умерла во сне, – сообщает почти лысый старик. – Прилегла вздремнуть на диване и не проснулась. Мы были женаты тридцать семь лет. Я всегда думал, что уйду первым, но Господь распорядился иначе. До сих пор вижу, как она лежит на том диване. – Он качает головой. – Мне просто не верилось.

Наконец Рэй умолкает. У него истощается запас воспоминаний, а у них – ответов. Покупатели снова заходят в магазин. Одних обслуживает мистер Гош, других – женщина в синем комбинезоне. Потом толстая женщина говорит, что ей пора. Перед тем как уйти, она целует Рэя в щеку.

– Вам пора заняться делами, мистер Баркетт, – говорит она. Голосом одновременно укоряющим и игривым. Рэй видит возможность еще одного сострадательного перепихона.

Он смотрит на часы над прилавком. Большие часы с рекламой пива на циферблате. С тех пор как Мэри бочком пробралась между машиной и зданием магазина, прошло почти два часа. И только теперь он вспоминает о Бизе.

Когда он открывает машину, его обдает волной жара, а когда кладет руки на руль, тут же с криком отдергивает их. Внутри настоящая топка, градусов сто тридцать [5] По Фаренгейту. Примерно 54,5 °C. – Здесь и далее примеч. пер. , не меньше. На заднем сиденье лежит мертвый Биз. Глаза мутно-белесые. Язык вывалился из пасти. Пасть приоткрыта, и видны зубы. К усам прилипла кокосовая стружка. Это совсем не смешно – и все равно смешно. Не настолько, чтобы расхохотаться, но есть в этом что-то эдакое. Рэй не может сказать, что именно.

– Биз, старина, – говорит он. – Прости. Я совсем про тебя забыл.