Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл

Но в это утро она не попросила счет. Она не расплачивалась и не уходила, продолжая смотреть на зажатый в руке листок бумаги и зная, что сегодня не станет делать то, что делала изо дня в день. Это знание пришло в виде боли в желудке и дрожания шеи. Оно имело физическое воплощение, как любое сильное осознание, и куда больше относилось к ломоте в костях, нежели к представлениям у нее в голове.

Бумага нарушила обыденный ход вещей, а этот ход вещей и был ее жизнью. Без него она была лишь не старившимся тинейджером, не имевшим друзей. Она чувствовала себя беспомощной перед силой и властью листка бумаги, хоть и не понимала, в чем заключаются эти сила и власть.

– Ладно! – крикнула она бумаге.

– О’кей! – крикнул мужчина в соседней кабинке пятну на своем галстуке.

На кухне другой мужчина, в цветастом фартуке и сеточке для волос, кивнул раковине с мывшейся в ней посудой.

– Согласен, – сказал он.

В Найт-Вэйле люди часто соглашаются с неодушевленными предметами.

Джеки обмякла на потрескавшемся красном табурете, пахнувшем резиной и опилками. Ей был нужен план. Она повернулась к сидевшему слева мужчине.

– Мне нужен план, – произнесла она.

– Что такое? – Он поднял на нее взгляд. У него был высокий лоб без морщин, лицо покрывал толстый слой грима.

– План, придурок! Мне нужно вернуть жизнь в прежнее русло. – Подкрепляя свои слова, она яростно помахала листком.

– Ага. Ладно, девочка. – Он снова перевел взгляд на прилавок, который сосредоточенно рассматривал.

– Мне нужен мужчина в светло-коричневом пиджаке.

Глаза сидевшего рядом с ней мужчины сузились. Предположительно у него было два глаза.

– Как вы сказали? – спросил он.

– Мне нужно найти кого-то еще, кто его видел. В нашем городе должен быть кто-то, кто с ним говорил и кто может мне о нем рассказать.

Он уставился на нее, очевидно, нормальным количеством глаз.

– Мне надо начать разговаривать с людьми. По всему городу. Попытаться найти кого-то, кто его знает. Внимательно выслушать, что о нем говорят и не говорят.

– Вы упомянули мужчину в светло-коричневом пиджаке? – спросил он.

– Не важно, – ответила Джеки, отворачиваясь и заново ставя стену между собой и другими посетителями, евшими за стойкой закусочной, или «восьмую стену», как ее называют в театральном мире.

Решив составить список всех, кто может что-то знать об этом загадочном человеке, Джеки достала ручку, которой выписывала квитанции у себя в ломбарде. Это была сувенирная ручка, оставшаяся у нее после фестиваля, который проводился в городе несколько лет назад.

Шекспировский фестиваль на арене Найт-Вэйла.

Проникнись словами певца —

гласила надпись. Трещина на корпусе больно впивалась в пальцы, но она обожала эту ручку.

Джеки обшарила карманы в поисках чего-то, на чем смогла бы писать, но ничего не нашла. Бланки квитанций хранились в ломбарде, но в любом случае они предназначались для выписки квитанций. Вот так все делается. Хотя в тот момент ничего не делалось. Существование Джеки основывалось на том, что все изо дня в день оставалось прежним, а листок бумаги назойливо вторгался в ее бытие. С зажатой в руке таинственной запиской было невозможно погрузиться в блаженную обыденность.

В закусочной не было ни меню, ни бумажных подставок, и тут Джеки поглядела на свою левую руку с зажатой в ней бумагой. Ну конечно. Она положила бумагу на стойку и написала слово «СПИСОК» наверху ее оборотной чистой стороны. По крайней мере, она намеревалась написать слово «СПИСОК». Вместо этого у нее вышло «КИНГ-СИТИ».

– Нет, – сказала она своей руке. Зачеркнула написанное и заново вывела: «СПИСОК».

Вот только это очень смахивало на «КИНГ-СИТИ».

– Нет, – повторила Джеки.

Это было для нее неприемлемо. И это тоже. Может, все дело в поверхности? Она сдвинула бумагу в сторону (откуда та моментально запрыгнула в ее левую руку, причем следы от ручки уже успели исчезнуть) и написала прямо на стойке.

– Эй! – крикнула проходившая мимо официантка Лаура. – Мне потом все это отмывать.

От тела Лауры отходило множество увешанных плодами веток.

«ПРОВЕРКА», – написала Джеки на стойке. И снова у нее получилось «КИНГ-СИТИ». Она взвизгнула от досады. Мужчина с высоким лбом и женщина с планшетом смерили ее злыми взглядами. Тинейджеры обычно не пишут, когда визжат, озабоченно подумали они.

– Тсс, – раздался голос из-под шляпы мужчины.

Даже если бы Джеки и отправилась в ломбард, то не смогла бы выписывать квитанции посетителям или рисовать ценники «$11». Она чувствовала себя окончательно побежденной и от этого сделалась злой и дерзкой. Чем она все это заслужила? Она ударила по стойке и отдернула отозвавшийся болью кулачок.

У Джеки зазвонил телефон. Она вытащила его, а сидевшая рядом женщина вставила в ухо наушник, чтобы слышать разговор.

– Алло, мам?

– Алло, дорогая! – Ее мать не совсем осознавала, что телефоны сокращают расстояния между людьми, а потому кричать совсем не обязательно.

– Извини, мам. У меня сейчас много работы. – Женщина с планшетом, прижав рукой наушник, недоуменно приподняла бровь, но Джеки раздраженно отмахнулась: – Ты что-то хотела?

– Я что, не могу просто так позвонить ребенку? Обязательно нужно что-то хотеть?

– Конечно, можешь, мам, я не это…

– Но когда ты об этом сказала…

– Видите? – одними губами прошептала Джеки женщине с планшетом. Та пожала плечами. – Что случилось, мам?

– Мне надо с тобой поговорить.

– Я рада, что мы можем поговорить. Что-нибудь еще? – Джеки снова написала на стойке «КИНГ-СИТИ» и скривилась от досады.

– Нет, мне надо поговорить с тобой лично. Это важно. Я должна тебе кое-что сказать. Это о… Ну, тебе лучше приехать, и тогда мы поговорим.

У Джеки защипало глаза. Она не была уверена, что это аллергическая реакция, и не помнила, случалось ли это с ней раньше. Она коснулась уголка глаза. Там была влага. Вода сочилась у нее из глаз и стекала по щекам, и она знала, что плачет, но сомневалась, плакала ли раньше. Она выдохнула весь воздух, не напрягая губы, чтобы что-то этим воздухом передать. Недостаток общения говорил очень о многом.

– Джеки, ты где?

– Да здесь я, здесь. Мам, я когда-нибудь?.. То есть ты помнишь, чтобы я когда-нибудь?.. – Она подняла взгляд и замерла, на самом деле не прекращая движения. Она замерла внутри.

На нее пристально смотрел один из поваров. Он переворачивал гамбургеры (кто заказывает гамбургеры в такую рань?), но не сводил с нее глаз, так что гамбургеры падали на пол, в раковину или на край жаровни в зависимости от того, куда поворачивалась его лопатка. У него была такая широкая и теплая улыбка, что Джеки стало не по себе.

– Джеки, приезжай. Похоже, самое время тебе сказать.