Константин Образцов - Красные цепи

Неожиданно что-то большое и упругое сильно толкнуло ее сзади. Она с трудом удержала равновесие на ступеньках, инстинктивно ухватившись за плечо шедшей впереди молодой женщины, и с негодованием обернулась.

— Извините, — буркнул ей огромный мужчина, чей внушительный живот, затянутый в белый свитер, угрожающе маячил перед Алиной.

Алина открыла было рот, но не нашлась что сказать и снова повернулась вперед, отыскивая взглядом Алису и ее подругу.

Тех нигде не было. Алина с удвоенной энергией принялась пробиваться вперед, бормоча извинения, толкаясь и немилосердно наступая на чужие ноги своими острыми каблуками, но толпа была плотной и как на подбор состоящей из людей вдвое тяжелее Алины и выше ее на две головы. Она отчаянно пробивалась вперед, безуспешно пытаясь найти взглядом свою подопечную, пока наконец, задыхающаяся и помятая, не вылетела из дверей зрительного зала в коридор.

Пожарской нигде не было видно. Алина быстро прошла вдоль коридора, вглядываясь в длинную очередь в гардероб, — безрезультатно. Пронеслась вдоль другой, стремительно растущей очереди в женский туалет — ни Алисы, ни ее подруги.

Не обращая внимания на возмущенный клекот за спиной, проскочила мимо очереди в саму уборную — ничего. Стараясь не поддаваться отчетливо нарастающему паническому чувству, Алина почти бегом сделала круг по фойе мимо суетящихся официанток, убирающих пустые бокалы со столов, едва не столкнулась с диджеем, тащившим два тяжеленных футляра с аппаратурой, пролетела мимо опустевшей VIP-зоны и выскочила на улицу. Промозглый ветер и сырость злорадно полезли ей под пиджак бесцеремонными холодными пальцами, в глаза ударил свет многочисленных фар и габаритных огней с парковки, среди которых мелькали несколько разноцветных эмблем такси. Между спешащих к машинам темных силуэтов вдруг мелькнула знакомая фигура — та самая маленькая блондинка в черном, подруга Алисы.

— Девушка! Одну минуту! Девушка!

Сразу несколько человек обернулись на возглас Алины, блондинка в черном остановилась и вопросительно смотрела на подбегающую к ней женщину в развевающемся на ветру пиджаке и со встрепанными рыжими волосами.

— Это вы мне?

— Да, — Алина перевела дыхание. — Простите. Вы не знаете, где Алиса? Она мне очень нужна, а я никак не могу ее найти.

Девушка смотрела на Алину круглыми голубыми глазами.

— Алиса?

— Да, да, Алиса. Где я могу ее найти?

— Какая Алиса? Пожарская?

Алина с трудом подавила желание ускорить мыслительный процесс собеседницы прицельным ударом в челюсть.

— Да. Алиса Пожарская. Она мне очень нужна. Вы можете сказать, где она?

— Ах, Алиса, — девушка просияла улыбкой. — Так она уже уехала.

Алина почувствовала, как заныло сердце.

— Как уехала?

— Ну на такси. А она вам зачем?

Алина молча развернулась и помчалась туда, где еще виднелись несколько светящихся желтых колпаков. Такси одно за одним отъезжали с парковки, и Алина бегом пронеслась вдоль улицы, пытаясь заглянуть в окна машин. Когда последний автомобиль, мигнув красными глазами габаритных огней и набирая скорость, скрылся в темноте пустынных улиц, Алина остановилась, повернула обратно и достала из кармана мобильный телефон.

— Слушаю, — негромко отозвался Гронский.

— Родион, — сказала Алина. — Родион, я ее потеряла.

В наушнике коротко пискнул сигнал вызова. Я смотрю на часы — пять минут первого.

— Слушаю, — говорю я тихо, поднося микрофон гарнитуры к губам.

— Родион, — голос Алины дрожит. — Родион, я ее потеряла.

В принципе, этого можно было ожидать.

— Как давно?

— Минут десять назад, — вместе с голосом Алины я слышу шум улицы и сигналы машин. — Но в пути она не больше трех минут, мне сказали, она села в такси, я не успела просто, и теперь…

— Ничего страшного, — отвечаю я. — Езжайте сюда, если вдруг увидите ее случайно по дороге — звоните. Только ни в коем случае не входите во двор.

— Хорошо.

Три минуты. Еще пять, максимум семь минут — и Пожарская будет здесь.

Во дворе сгустилась тишина напряженного ожидания. Ни одна тень не шевельнулась в темной арке или в скрытых сумраком углах двора. Ничьи шаги не прозвучали в тиши. И я даже не чувствую чьего-либо присутствия, находясь один на один с темнотой, дождем и молчаливыми домами.

Я переступаю с ноги на ногу, немного меняя положение уставшего тела, и снова замираю. Время нехотя перетекает в будущее длинными, тягучими каплями.

Где же ты? Может быть, стоишь так же, как и я, в арке, ведущей в соседний двор, скрытый от меня непроницаемой чернотой? Или войдешь сюда вместе с жертвой? Или каким-то непостижимым образом почувствовал мое присутствие и ушел охотиться в другое место?

В этот момент до моего слуха доносится пока далекий, но быстро приближающийся ритмичный звук. Я прислушиваюсь. Ошибки быть не может: это поспешно стучат по асфальту женские каблучки.

Вервольф любил менять места охоты — так было интереснее. Конечно, существовали и определенные ограничения, носившие чисто практический характер, но и с их учетом в его распоряжении оставался огромный участок каменного леса, лабиринты которого он изучил не хуже, чем в свое время знал чащи родных карельских лесов. У него были тут любимые опушки и темные просеки, тайные, скрытые от людских глаз тропы, о которых знал только он, а еще подземелья и подвальные норы, которые он, как истинный волк, несомненно предпочитал чердакам и крышам. Он знал обитателей этого леса — ночных, таинственных, старых, скрытых от глаз людей, и они тоже знали и уважали его.

Он немного покружил по окрестностям, скользя вдоль стен призрачной исполинской тенью в своем плаще с капюшоном, принюхиваясь, приглядываясь, а еще полагаясь на то чутье, которое выходило за рамки привычных чувств, нужных лишь для грубого, зримого мира, и которое лучше других подсказывало ему близость жертвы. Жертвы, которая так же неизбежно и безошибочно встречает охотника, как и охотник находит ее. Где-то за пределами этого мира незримые нити судьбы уже связали их воедино, и теперь нужно только дождаться, когда рок приведет их друг к другу.

Вервольф постепенно сужал круги, пока наконец не остановился в центре неприметного, тесного двора. С шумом потянул носом воздух: сырость и плесень — все как обычно. Издалека доносится приглушенное гудение машин, одинокое громыхание запоздалого трамвая, стук тяжелых капель, срывающихся с крыши дома на железную прогнившую кровлю ветхого сарая, притулившегося у стены в темном углу. Где-то на самой границе ощущений он чувствует присутствие людей, но чутье охотника подсказывает, что это еще не та жертва, ради которой он затаился во мраке.