Стивен Кинг - КлаТбище домашних жЫвотных

— Да, наверное, — ответил Луис.

— Мы жили в другое время, — проговорил Джад чуть ли не извиняющимся голосом. — И со смертью мы были, что называется, на короткой ноге. После Первой мировой войны была эпидемия гриппа, и женщины умирали при родах, и дети умирали от лихорадки и всяких инфекций, а доктора если кого и лечили, то только чудом. Когда мы с Нормой были молодыми, рак означал верную смерть. В двадцатых годах никто и не слышал ни о какой лучевой терапии! Две войны, убийства, самоубийства…

Джад ненадолго умолк.

— Мы знали смерть и как врага, и как друга, — наконец сказал он. — Мой брат Пит умер от аппендицита в тысяча девятьсот двенадцатом, когда президентом был Тафт. Питу было четырнадцать, и он отлично играл в бейсбол, лучше всех в городе. В те времена смерть еще не изучали в колледжах, да и не было в том нужды. В те времена смерть запросто заявлялась к тебе домой, мол, «привет, вот и я», иной раз садилась с тобой за стол, а иной раз ты прямо-таки чувствовал, как она хватает тебя за яйца.

На этот раз Норма не сделала ему замечание, а только молча кивнула.

Луис встал и потянулся.

— Пора домой, — сказал он. — Завтра будет тяжелый день.

— Да, завтра у вас начинается канитель. — Джад поднялся на ноги. Увидел, что Норма тоже пытается встать, и протянул ей руку. Она поднялась, морщась от боли.

— Плохо сегодня? — спросил Луис.

— Не очень, — ответила она.

— Когда ляжете спать, приложите грелку.

— Да, я всегда так и делаю, — сказала Норма. — И, Луис… не волнуйтесь за Элли. У нее сейчас много других впечатлений. Новое место, новые друзья… Вряд ли она станет так сильно переживать из-за какого-то старого кладбища. Может, когда-нибудь они все вместе сходят туда, подправят надгробия, повыдергивают сорняки или польют цветы. Иногда дети ходят туда, когда у них возникает такое желание. И постепенно она успокоится и поймет, что ничего страшного в этом нет.

Вряд ли это понравится моей жене,

— Будет возможность, заходите завтра вечерком. Расскажете про первый день на работе, — предложил Джад. — Я вас сделаю в криббедж.

— А может быть, я вас сперва напою, а потом обыграю вчистую.

— Док, — произнес Джад с искренним возмущением, — в тот день, когда я проиграю кому-то в криббедж, я пойму, что пришло время сдаться на милость таким шарлатанам, как вы.

Старики рассмеялись, а Луис спустился с крыльца, перешел дорогу и направился к своему дому.

Рэйчел спала с Гейджем, свернувшись калачиком, словно пыталась закрыться и спрятаться от мира. Луис очень надеялся, что она успокоится и они помирятся — Уних и раньше случались размолвки и напряженные периоды, хотя эта ссора была чуть ли не худшей из всех. Он чувствовал себя несчастным и вместе с тем был раздосадован и зол. Он хотел все исправить, но не знал как и даже не был уверен, что первый шаг к примирению должен сделать именно он. Все получилось так глупо — легкое дуновение ветерка, раздутое до масштабов убийственного урагана из-за каких-то там вывертов психики. Да, у них бывали размолвки и споры, но эта ссора из-за слез Элли и ее вопросов вышла уж слишком ожесточенной. Луис подумал, что лучше бы с ними случалось поменьше таких ударов, иначе их брак не выдержит, и с ними произойдет то, о чем они только читали в газетах или в письмах от друзей. («Знаешь, Лу, я тут подумал, что лучше скажу тебе сам, пока не сказал кто-то из общих знакомых; мы с Мэгги разводимся».)

Он тихо разделся и поставил будильник на шесть утра. Потом пошел в душ, вымыл голову, побрился и, перед гем как почистить зубы, принял таблетку. Из-за холодного чая Нормы у него началась изжога. Или, быть может, из-за того, что, вернувшись домой, он увидел, как Рэйчел спит на своей половине кровати, на самом краешке, как можно дальше от его половины. Своя территория — превыше всего. Кажется, Луис что-то такое читал в университетском учебнике по истории?

Все дела сделаны, день прошел, можно ложиться спать… вот только Луису не спалось. Что-то никак не давало ему покоя. Слушая тихое дыхание Рэйчел и Гейджа, он все прокручивал и прокручивал в голове события последних двух дней. ГЕНЕРАЛ ПАТТОН… ХАННА, САМАЯ ЛУЧШАЯ СОБАКА НА СВЕТЕ… ПАМЯТИ МАРТЫ, НАШЕЙ ЛЮБИМОЙ КРАЛЬЧИХИ… Разъяренная Элли. Я не хочу, чтобы Черч умирал! Это мой кот! Мой, а не Бога! Пусть Бог заведет своего кота! Разъяренная Рэйчел. Ты, как врач, должен знать… Норма Крэндалл: Люди как будто стремятся забыть о смерти… И голос Джада, исполненный устрашающей убежденности, голос из другого времени: Иной раз садилась с тобой за стол, а иной раз ты прямо-таки чувствовал, как она хватает тебя за яйца.

И этот голос сливался с голосом матери Луиса, которая солгала ему в четыре года насчет секса, но сказала правду о смерти в двенадцать лет, когда его двоюродная сестра Рути погибла в нелепой автомобильной аварии. Она ехала на отцовской машине, и в нее врезался какой-то мальчишка на ковшовом погрузчике, принадлежавшем муниципальному строительному управлению. Водитель погрузчика оставил ключи в замке зажигания, парень это заметил и решил прокатиться, а потом обнаружил, что не знает, как тормозить. Сам мальчишка отделался лишь небольшими царапинами и ушибами; автомобиль дяди Карла расплющило в лепешку. Она не могла умереть, ответил Луис, когда мать сообщила ему о случившемся. Он слышал слова, но не понимал их смысла. Что значит, ее больше нет? Ты о чем говоришь? А потом вдруг пришла запоздалая мысль: А кто будет ее хоронить? Хотя отец Рути владел похоронным бюро, Луис совершенно не представлял, как дядя Карл станет организовывать похороны собственной дочери. В своем замешательстве и нараставшем страхе Луис вцепился в этот вопрос, который вдруг показался ему невероятно важным. Это была неразрешимая головоломка, вроде «Кто стрижет городского парикмахера?».

Наверное, Донни Донахью возьмет все на себя, ответила мать. Ее глаза покраснели от слез; она выглядела изможденной и словно больной от усталости. Он партнер твоего дяди и его лучший друг. Ох, Луис… Бедная Рути… У меня никак в голове не укладывается… Помолись со мной, Луис. Помолись со мной за Рути. Мне нужна твоя помощь.

Они оба встали на колени прямо на кухне и принялись молиться, и только тогда Луис окончательно осознал, что случилось; если мать молится за упокой души Рути Крид, значит, тела Рути больше нет. Перед мысленным взором Луиса встала кошмарная картина: Рути приходит к нему на его тринадцатый день рождения, ее разлагающиеся глаза вывалились из орбит, рыжие волосы покрывает белесая плесень — эта картина вызвала у него приступ не только дикого ужаса, но и пугающей, обреченной любви.

Такой боли Луис не испытывал никогда в жизни. Он закричал: Она не могла умереть! МАМА, ОНА НЕ МОГЛА УМЕРЕТЬ! Я ЛЮБЛЮ ЕЕ!