Рени Найт - Все совпадения случайны

Я ступил на дорожку и увидел, что кто-то смотрит на меня из нижнего окна. Рядом с первым появилось еще одно лицо. Затем – третье, вплотную приблизившееся к первым двум. Я улыбнулся всем трем, и они мигом исчезли за опустившейся занавеской. Не переставая улыбаться, я направился к входной двери и надавил на звонок. Изнутри послышались пронзительные голоса детей, взбудораженных, по-видимому, одним лишь появлением незнакомого человека у порога их дома. Три поросенка.

Дверь открыла мать. Было время полдника, но дверь оказалась закрыта на цепочку. Господи, сейчас же далеко еще не полночь, на улице совсем светло. И я улыбался ей. Я бы не стал улыбаться, если бы пришел с дурными намерениями.

– Добрый день. Извините за беспокойство… – Помолчи секунду, пусть поймет, что тебе действительно неловко . – Я ищу старую знакомую – Кэтрин Равенскрофт. Она ведь, кажется, здесь жила когда-то… – Поморгай. Улыбнись еще раз . – Несколько недель назад я оставил для нее подарок, но… никто так и не откликнулся. Это… это на нее не похоже.

– Они переехали, – пояснила женщина, даже не попытавшись улыбнуться в ответ.

– Ах, вот оно что. Тогда понятно. Мы давно не виделись и… – Выжди еще немного. Постарайся не казаться назойливым . – А нового адреса у вас нет?

Я снова моргнул. Я стар, немощен. На улице холодно. Проявите милосердие.

– Нет. – Она покачала головой и потянулась к дверной ручке. Вот стерва. Я мгновенно выставил ногу, не давая ей закрыть дверь.

– Пожалуйста, – заговорил я, – мне не хотелось бы отвлекать вас, но дело важное, мне непременно надо с ней увидеться.

Три поросенка прятались за спиной матери.

– Убирайтесь из моего дома, – сказала она. И это была не шутка. Голос у нее был металлический.

Естественно, я сразу сделал шаг назад. И извинился. Она захлопнула дверь прямо у меня перед лицом. Я меньше всего хотел напугать ее. Честное слово. В этом не было никакого смысла. И все же я не мог уйти просто так. Мне нужно было знать, передала ли она посылку по адресу. Я опустился на свои больные колени и попытался просунуть пальцы в отверстие для почты в двери.

– Пожалуйста. Скажите хотя бы, передали ли вы мой подарок? – И тут меня осенило. – Видите ли, я – ее крестный. И мне не хотелось бы, чтобы она подумала, будто я забыл про ее день рождения.

– М-а-а-ам, – раздалось жалобное повизгивание одного из поросят.

Вообще-то я всегда любил поросят. Умные, преданные существа. Как-то мамочка не очень добра по отношению к старику.

– Да, я переслала бандероль. А теперь уходите. Меня попросили не давать новый адрес. Уходите, иначе я вызову полицию.

Я поднялся на ноги. Треск в костях, боль, однако же не все еще потеряно.

– Большое спасибо, – пробормотал я и отошел от двери. Я оказался не в том доме, и мой снаряд полетел – на что я не рассчитывал – кружным путем, и все же, выходит, в конце концов достиг цели.

Я продолжал прочесывать Интернет в поисках откликов, но пока ничего не находил. Я пытался проследить ее перемещения с помощью ноутбука, стал настоящим наркоманом, которому каждые несколько часов нужна доза в виде общения он-лайн. Время от времени моя настойчивость вознаграждалась, и я узнавал нечто новое. Домашние любительские фильмы, звуковые. Болтовня. Воркование. А вот и она, с мужем. Весьма представительный мужчина. Судя по одежде, собрались на какой-то прием. Умная девочка. Получила премию. «Смелый документальный фильм Кэтрин Равенскрофт о воспитании юных девиц…» Ага, тонкая ирония. Мне не терпелось услышать ее голос. Я закрыл глаза и дал прокатиться звуковой волне: «Мне хотелось бы выразить признательность тем храбрым детям, которые не побоялись открытого разговора, которые поверили мне, потому что без их мужества, без их готовности сказать правду о том, что с ними случилось…» А что, звучит убедительно. Верно, ребята это храбрые. А она без колебаний пожертвовала бы ими ради собственной славы. А те люди, что наградили ее, они точно не имели ни малейшего представления о том, что она за человек. Мне хотелось заткнуть ей рот. Я не мог вынести самого звучания ее голоса. Надо сделать так, чтобы она исчезла. Крестик в красном квадратике. Щелк. Выход. Только что ты видел ее, а теперь уже не видишь. Очень просто.

2013, весна

Она погребена глубоко внизу, между ней и дневным светом по меньшей мере тридцать футов. Кэтрин не одна: здесь бесчисленное множество ей подобных. Но действительно ли это так? И здесь ли он? И она – здесь ли? Она судорожно прижала сумку к животу и бросила взгляд назад, налево, направо. Их взгляды встретились, и они отвели глаза.

… Она почувствовала чье-то прикосновение и обернулась. Вокруг множество лиц, но ни одно ее не интересует. Она посмотрела на расписание и увидела, что поезд прибывает через три минуты. Чего она не знала, так это того, что на табло обозначены также оставшиеся ей минуты жизни…

Она почувствовала, как ее охватывает паника. Это было ошибкой. Кто-то наступил ей на ногу. Хочет поставить подножку? Она поспешно отдернула ногу и посмотрела на какого-то типа с электронным устройством в руках: тот пробормотал слова извинения, перевел взгляд на свой гаджет и подтолкнул ее к поезду – к поезду, а не под поезд. Слева в шею ей кто-то дышал, она почувствовала запах мужского лосьона и задержала дыхание, иначе ее стошнит от этого запаха. Бросила взгляд исподтишка. Мужчина – рослый, выше ее, плотоядно поглядывал сверху. Вот черт! Надо было поехать на автобусе. Проклятие! Уходя из дома, она дала себе слово не думать больше об этой книге, которая способна только доконать ее, но автобус – это три пересадки, до работы получается слишком далеко. И слишком неудобно. Кэтрин храбрая, а не какая-то там хныкающая трусишка. Она старается быть достойной Роберта. После того вечера, когда она сожгла книгу, он снова в нее поверил. Все это время он так внимателен к ней, так заботлив. Она выполнила свое обещание, сходила к врачу, после чего Роберт увидел на ее ночном столике маленькие таблетки желтого цвета. Они немного улучшили ее сон и заставили его поверить, что она вновь обретает свое прежнее «я».

Ее толкнули, а она не может позволить себе оказаться слишком близко к подходящему поезду. С каждым новым составом она, готовясь сесть в следующий, оказывалась ближе к рельсам, но все же не вплотную. В ней вдруг проснулось почтение к желтой пограничной линии. Ее буквально трясло от страха перед каким-нибудь психопатом, который ненароком толкнет ее на рельсы. С другими такое случалось, и она опасалась, что то же может произойти и с ней. Только на сей раз это не будет случайностью. Ее толкнут нарочно. Все будет выглядеть как несчастный случай, но Кэтрин знала, как легко это устроить.