М. Роуз - Великое зло

– Замолчи!

Я сильнее прижал к груди чужого ребенка, страшась, что дух отнимет ее теперь и с еще большим рвением примется меня искушать.

Спеша изо всех сил, я поднимался по каменному коридору. Фонарь пришлось оставить в пещере: чтобы держать ребенка, мне требовались обе руки. В темноте тени принимали зловещие очертания. Я воистину шел подземным царством.

Ты любознателен. Ты ведь хочешь испытать, каково это – снова говорить с нею? Быть рядом… Наслаждаться ее обществом… Избыть рану в сердце…

– Невозможно. Ты не более реален, нежели ведьмы в «Макбете». Нежели дух, явившийся Гамлету. Я писатель. Я знаю: ты литературный троп, метафора. Люди занимаются сочинительством, чтобы устрашить, развлечь, преподать урок, научить. Мы пугаем наших читателей: пусть они боятся темноты, а мы спасем их, отведем от края пропасти, в которую толкает их зло, и они восславят нас.

Египтяне, греки, китайцы верили. Ты утверждаешь, что тоже веришь в переселение души из одного тела в другое, что она продолжается в вечности, развиваясь, изменяясь… Напиши об этом! Подумай, как будет распродаваться такая книга! Книга о возвращении души. Сколько золота ты получишь! А славы! Ну, подумай же!

– Я уже знаю, о чем напишу в новом романе. И в следующем. И потом. Я пишу о несправедливости и о свободе. Оставь меня.

Признайся, что с приезда сюда ты не написал ни строчки. Тебя занимают только духи.

Наконец я достиг выхода из пещеры и выбрел на свежий ночной воздух. Шумел океан; на берегу перекликались участники поиска.

Я обернулся к моему невидимому спутнику – рядом никого не было.

Я закричал, позвал Трента, предупредив, что нашел ребенка. И внезапно сокрушительный страх наполнил мои жилы. Страх и беспокойство. Мне доводилось видеть умалишенных. Не эта ли судьба ждет и меня?

Если же нет… Предложенное мне духом – одно это может привести к потере рассудка. Жить, зная, что порождения наших кошмаров реальны? Что демоны и бесы могут преследовать нас, искушать? Неужели Бог – не Царь Небесный, а просто выбор между светом и тьмой, добром и злом? Неужели все в руках человеческих?

Трент бежал ко мне, и с ним еще кто-то. Выражение лица этого мужчины не нуждалось в истолковании. Отец девочки – он в ужасе смотрел на мою ношу.

– Она ранена, – сказал я, – но жива. Кровотечение остановилось.

Он не произнес ни слова, не мог. Просто кивнул, а когда поднял голову, в глазах его сверкали слезы.

Когда Жас вернулась в гостиницу, ее ждало сообщение. Звонил Эш Гаспар, звал позавтракать вместе. Она сбросила на автоответчик свое согласие: после событий в доме Гаспаров ей хотелось во всем разобраться, и Эш мог в этом помочь.

Братья были как две стороны Луны, светлая и темная. Они будили воображение. А по правде говоря, и вся семья. Респектабельные тетушки, странный набитый антиквариатом дом, подозрительные предки, устраивавшие спиритические сеансы и изучавшие магию, трагическая гибель молодой жены, спрятанные сокровища Виктора Гюго… весь это клубок увлек и захватил ее, как захватывал любой миф, исследованием которого она занималась.

В гостиничном кафе были заняты три стола. Эш Гаспар ждал у окна. Хозяйка усадила Жас лицом к неспокойному морю и затянутому тучами небу.

Он поздоровался.

– Тетя Ева сказала, что вчера вечером в доме произошел неприятный инцидент.

– Что да, то да.

– Чудная они парочка, должен заметить. Друг друга стоят. Надеюсь, было хотя бы забавно.

– Не сказала бы. Скорее страшновато.

– Но вы же не верите во все эти штуки?

Как у них с Тео похожи глаза! Только у Эша во взгляде плещется смех.

– Вчера мне довелось пообщаться с вашей тетушкой Минервой. Нет, я человек рациональный. Но иногда случается такое, что поневоле засомневаешься. И прошлый вечер тому лучшее подтверждение.

Эш подался вперед, и она ощутила запах его одеколона. Как и при первой встрече, мысленно перечислила состав. Лимон, вербена, бергамот, пачули и что-то еще… Что?

– Не сочтите за бестактность – что у вас за одеколон? У моей семьи парфюмерный бизнес, и обычно я легко узнаю ингредиенты, а тут что-то никак не могу.

Эш засмеялся.

– Это потому что…

Подошла официантка, и он умолк. Заказал плотный завтрак и чай. Жас попросила кофе и йогурт с фруктами.

– Так о чем мы? – переспросил он, когда официантка отошла. – Да, я собирался раскрыть вам тайну моего парфюма.

Он засмеялся, будто мысль об этом доставляла ему удовольствие.

– Если у вас есть время, то после завтрака я бы хотел показать вам одно место. Там и расскажу, ладно?

До конца завтрака они обсуждали тетушек и вчерашний сеанс.

– Позволите спросить вас кое о чем?

– Да?

– Мой брат не в себе после гибели жены, и мы очень за него беспокоимся. Он запустил работу. Галерея часто на замке́, а он не хочет нанимать никого на место Наоми. Нет чтобы заняться делами – он поглощен этими поисками, вас вот притащил на помощь…

– Зачем вы говорите об этом мне?

– А разве не понятно? Никого из нас он к себе и близко не подпускает, а вам, похоже, верит. Если Тео поведет себя странно или начнет нести бессмыслицу, если у него совсем крыша поедет – позвоните мне или Минерве. Она уже предлагала ему обратиться к специалисту, но он отказывается. Она из кожи вон лезет, чтобы ему помочь; но он уверен, что в помощи не нуждается.

– Мы не виделись без малого двадцать лет. Я не знаю, что для него обычно, а что нет.

Жас не сомневалась, что в просьбе Эша кроется намек, может, даже предостережение… но возможно, она просто не поняла.

– Вы поймете. У его жены это получалось.

– У нее – разумеется. Жена как-никак.

– Да, но их брак продлился не особо долго. Тео начал бешено ревновать, не отпускал ее от себя ни на миг. Всякий раз, когда она уезжала по работе в Лондон, кричал, что у нее там интрижка. Залезал в ее почту и телефон. А когда узнал, что она рассказала мне, – совсем двинулся.

– В смысле?

– Попытался ее запереть.

– Тео?

Жас вспомнила вчерашний вечер. Как бережно он поддерживал тетушку. Как был деликатен.

– Я тоже сначала не поверил. Но что-то в нем переклинило. Она вылезла из окна и уехала. Думаю, собиралась встретиться со мною.

– Перед самой гибелью?

Эш сокрушенно кивнул.

– Да. Тео обвинил меня. Решил, что она изменяла ему со мною, и заявил, что в ее смерти виноват я. Что она якобы была расстроена и потрясена, и потому вовремя не отреагировала. Полицейское расследование показало, что Наоми резко свернула, пытаясь избежать столкновения с другим автомобилем. Виноват был тот, второй водитель, но Тео верит в то, во что желает верить. Мы так толком и не поговорили с тех пор. Он ничего не слушает. Мы и раньше не особо ладили, но сейчас совсем худо. А еще это его увлечение бумагами Виктора Гюго… Как будто разгадка чужого секрета что-то исправит в его собственной жизни.