Кристина Лорен - Совершенство

Дежурный врач выслушивает отчет парамедиков: подростки играли у озера, Колин оказался в воде, у них с собой было оборудование для реанимации – похоже, это было сделано намеренно.

– А это разве не тот парень, о котором говорили в новостях? Где-то на Рождество?

– Колин Новак. Из школы Св. Осанны.

– Да. – Доктор мягко отводит волосы со лба Колина. – Это он.

Люси отворачивается, когда они увозят его через двойные двери в другом конце комнаты. Она блуждает по коридорам, пока больше уже не может выносить постоянного писка приборов, запаха антисептика и болтовни медсестер. Она, конечно, рада за них, что уровень стресса при работе в реанимации, оказывается, не выше, чем на любой другой работе, но их разговор о недавно прошедшем Дне святого Валентина слишком мало затрагивает тему здоровья Колина, о котором она хотела бы услышать. Было бы неплохо, если бы новости о нем регулярно передавались по интеркому.

Хотелось бы ей быть призраком вроде тех, которых показывают по телевизору, вроде голограммы. Он бы тогда смогла проходить сквозь стены, в любое помещение, высунуть из стены голову и наблюдать, как на щеки Колина возвращается цвет.

На седьмом круге по коридорам она заглядывает в комнату ожидания для родственников. Джей уже ушел, но Дот здесь и смотрит невидящим взглядом в большое окно, выходящее на парковку. Рядом нет никого, кто мог бы ее поддержать, и у Люси тоже нет никого, кто мог бы поддержать ее. Она делает шаг в темную, заполненную тишиной комнату, готовая разделить свое одиночество.

Дот настолько поглощена печалью, что даже не поднимает глаз, когда входит Люси. Она просто смотрит в книгу, которую явно даже не пытается читать. Люси хочется заговорить с ней, объяснить, что произошло, сказать, что с Колином все хорошо и что они практически разгадали тайну, но слова обращаются в пыль у нее в горле. Вместо этого она садится на диван в темном углу и ждет.

В следующие двадцать минут Дот четыре раза просит дежурную сестру дать ей повидать Колина, семь раз проходит по комнате из угла в угол, а все остальное время сидит и смотрит в книгу, но ни разу не переворачивает страницу.

Дот высокого роста – кое-кто даже назвал бы ее внушительной – и кожа у нее на удивление свежая; она ничего не делает с волосами, и серебра в них больше, чем темных прядей. Волосы явно наспех стянуты в хвостик на затылке; и от этого становится заметней, какие у нее большие синие глаза. Люси замечает, что, несмотря на внушительную внешность, внутри Дот чувствует себя маленькой. Беспомощной. Она пульсирует постоянной нервной энергией, тревогой, все время в движении. Потом Дот вдруг замирает. Ее рука, нервно потиравшая бедро, останавливается на середине движения, и она поворачивается к Люси. К своему ужасу, на лице ее Люси видит смесь понимания и страха.

– Знаешь, а ведь я тебя помню, – говорит она тихо, мягко, но в ее голосе звучат обвиняющие нотки. – Ты та девушка, которую я видела в столовой, ты еще вся была в пыли.

Она поднимает трясущуюся руку, убирает за ухо выбившуюся прядь:

– Но я помню тебя еще до этого.

Люси чувствует, что в этой фразе гораздо больше недосказанного, и отводит взгляд, но потом кивает, не в силах вынести тревоги и невысказанных обвинений, которые сквозят в каждой черточке на лице Дот.

Проходит не одна минута, прежде чем Дот заговаривает опять:

– Скажи свое имя.

– Люси.

Дот повторяет имя еще раз, потом, трясущимся голосом, добавляет:

– Люсия Грей.

– Да, мэм. – Руки и ноги у Люси будто наливаются холодным свинцом, когда она видит выражение на лице Дот. Это страх. Под страхом – гнев.

– И он тебе небезразличен? – спрашивает Дот, наклоняясь, чтобы получше видеть Люси в полумраке комнаты.

Люси опять кивает, но опускает глаза в пол.

– Скажи мне.

– Я его люблю.

– Я не это имела в виду.

– Простите, – говорит она, взглядывая, наконец, прямо в лицо Дот. – Да, он мне небезразличен. Я хочу, чтобы он был в безопасности. Я ничего не знаю о том, зачем я здесь, кроме как для того, чтобы его защищать.

Хмыкнув себе под нос, Дот захлопывает книгу у себя на коленях и молча глядит в стену. Люси чувствует, как тревога Дот падает между ними, как тяжелый занавес.

– Он небезразличен тебе настолько, что вы взяли с собой на озеро одеяла и оборудование для реанимации?

– Я никогда не хотела, чтобы с ним что-то случилось, – начинает было Люси, но слова ее звучат фальшиво на фоне доносящегося из коридора шума больничного оборудования. – Мы пытались понять, как вернуть меня обратно.

– Вернуть тебя обратно? – Дот недоуменно вздыхает и качает головой. – Всегда знала, что прошлое его догонит рано или поздно. Просто не думала, что это будет настолько рано или что это он будет за ним гоняться.

Прежде, чем Люси успевает спросить, что это значит, в комнату в сопровождении Джо входит медсестра и зовет Дот за собой. Бросив последний долгий взгляд в угол, где сидит Люси, Дот оставляет ее одну.

Подождав пять минут, Люси идет следом. Она никогда не поверит, что Люси достойна быть его Хранителем. Вот что ей нужно было сказать Дот. Нужно было сказать ей – она сделает все, что угодно, чтобы быть с ним рядом, и спросить ее, что именно она должна сделать.

Дот сидит в его палате, говорит что-то нежным голосом, а Джо уже идет по коридору, опустив голову, вперив усталые глаза в блестящий линолеум у себя под ногами. Так и не подняв глаз, он заходит в лифт, и двери закрываются за ним. Люси, присев на краешек стула за дверью палаты, ждет, когда можно будет увидеть Колина, прикоснуться, попросить прощения.

– Колин, – говорит Дот виновато. – Я познакомилась с твоей девушкой.

– Ты познакомилась с Люси? – Голос у него гораздо хуже, чем она могла вообразить. Охрипший и очень слабый.

– Да, милый. – Она ненадолго замолкает, и Люси слышит тихий ритмичный звук – должно быть, она взяла его за руку и тихонько похлопывает, чтобы успокоить. – Я не знаю, что происходит. Мне и не нужно. Но мне нужно, чтобы ты пообещал: больше ты к этому озеру не подойдешь.

Долгое время Люси не слышит ничего, кроме равномерного писка его монитора и приглушенной болтовни и смеха с сестринского поста.

Наконец, Колин прочищает горло:

– Дот. – Голос у него такой, будто он наглотался толченого стекла. – Я не могу тебе этого пообещать.

– Я знала, что ты это скажешь, но, боюсь, пообещать все равно придется.

– Это не то, что ты думаешь. Я знаю, что делаю.

– Я не знаю, что мне думать, малыш. Все, что я знаю – это был не несчастный случай. Я не доверяю этой девушке.

Люси слышит шорох, и, кажется, Колин говорит что-то вроде: «Не плачь, пожалуйста».

– Ты стараешься убить себя? – спрашивает Дот.

– Что? Дот, нет. Нет. Я стараюсь помочь ей вернуться. И это действует. Она уже сильнее, и я…