Джейсон Мотт - Вернувшиеся

Они сидели на веранде. На юге все памятные события происходят только на верандах.

— Но мы не можем отказаться от него, — возразил ей Харольд.

На всякий случай он притопнул ногой. Спор быстро набирал обороты.

— Они нелюди, — повторила Люсиль.

— Если они не люди, то кто тогда? Растения? Минералы?

От желания закурить у Харольда зудели губы. Курение всегда помогало ему брать верх в аналогичных спорах с женой, которая, как он подозревал, и была реальной причиной его нынешнего раздражения.

— Не будь таким легкомысленным, Харольд Натаниэль Харгрейв. Это серьезная тема.

— Легкомысленным?

— Да, легкомысленным! Ты всегда паясничаешь! Ведешь себя легкомысленно!

— Клянусь, вчера ты называла меня… «болтливым»! А сегодня я, значит, «легкомысленный»?

— Иногда я корректирую свои суждения, и не нужно смеяться над этим. Мой ум по-прежнему остер, каким был всегда! Возможно, даже острее. Так что не пытайся спрыгнуть с темы.

— «Легкомысленный».

Харольд произнес это слово с таким пренебрежением, что из его рта вылетел блестящий комочек слюны, который, скользнув по перилам крыльца, оставил после себя влажный след.

— Кхе-кхе!

Люсиль сделала вид, что ничего не заметила.

— Я не знаю, кто они такие, — продолжила она.

Женщина нервозно встала и через секунду снова опустилась в кресло.

— Мне лишь известно, что они не похожи на нас с тобой. Они…

Она замолчала, собирая фразу во рту — осторожно, кирпичик к кирпичику.

— Они адские дьяволы! — наконец сказала она.

Люсиль отшатнулась назад, словно произнесенные слова могли вернуться и укусить ее за язык.

— Они хотят уничтожить нас. Или подвергнуть злому искушению! Это знак последних дней. Недаром в Библии говорится: «Когда мертвые пойдут по земле…»

Харольд фыркнул, все еще размышляя над словом «легкомысленный». Его рука потянулась к карману.

— Значит, они дьяволы? — уточнил он.

Когда старик нащупал зажигалку, его мысли перешли на нужную колею.

— Дьявол — элемент суеверия. Продукт скудных умов и мелкого воображения. Нужно выбросить из словаря это слово. «Дьяволы». Ха! А потом еще и «легкомысленный». Твои суждения вообще никак не связаны с реальностью. Они не имеют отношения к «вернувшимся». Ты ошибаешься, Люсиль Эбигейл Дэниелс Харгрейв! Это люди. Они могут подойти и поцеловать тебя в щеку. Я не встречал ни одного дьявола, который поступал бы так… Хотя одним субботним вечерком мне довелось познакомиться в Талсе с белокурой девушкой — естественно, до того, как мы поженились. Так вот она точно могла быть дьяволом или, по крайней мере, дьяволицей.

— Замолчи! — прикрикнула Люсиль (причем так громко, что, наверное, сама удивилась себе). — Я не собираюсь сидеть здесь и слушать такие фривольности!

— Какие «такие»?

— Он бы не был нашим мальчиком, — сказала она.

Ее речь замедлилась, когда серьезность вернулась к ней вместе с воспоминаниями о погибшем сыне.

— Джейкоб ушел к Богу, — прошептала женщина.

Ее сжатые кулаки безвольно опустились на подол платья.

Пришло молчание.

Затем оно прошло.

— А где это? — спросил Харольд.

— Что?

— Ну, в Библии… Где это?

— О чем ты спрашиваешь?

— Где там говорится про мертвых, которые пойдут по земле?

— В «Откровении»! — ответила Люсиль.

Она всплеснула руками, словно ни один другой вопрос не мог быть более бестолковым — словно ее только что спросили о невидимых узорах, которые оставляли на небе макушки качавшихся сосен.

— Это в «Откровении» написано! «Мертвые пойдут по земле!»

Заметив, что ее ладони снова сжались в кулаки, она помахала ими в той безадресной манере, которую иногда демонстрируют герои драматических фильмов.

Харольд рассмеялся.

— В какой части «Откровения»? Назови главу и стих.

— Заткнись! — ответила Люсиль. — Там все об этом. Так что просто заткнись.

— Слушаюсь, мэм, — сказал Харольд. — Не хочу быть легкомысленным.

Но когда дьявол появился у порога — их собственный дьявол, на удивление красивый и маленький, каким он был в те давние годы, — его карие глаза блестели от слез и радости, от внезапного облегчения ребенка, который слишком долго был вдали от родителей, в компании чужих людей. Естественно, Люсиль, придя в себя после обморока, размякла и расплавилась, как восковая свеча, — прямо перед мужчиной из Бюро, одетым в хороший костюм. Со своей стороны, агент действовал достаточно неплохо. Он лучился профессиональной улыбкой, хотя, без сомнения, видел за прошлые недели уже несколько подобных сцен.

— По всему миру созданы группы поддержки, — пояснил человек из Бюро. — Группы поддержки для «вернувшихся» и их семей.

Он успел представиться им, но Харольд и Люсиль почти разучились запоминать людские имена и фамилии. Воссоединение с мертвым сыном тоже не помогало данной задаче, поэтому они воспринимали агента просто как «человека из Бюро».

— Его нашли в небольшой рыбацкой деревушке неподалеку от Бейджинга, — с улыбкой продолжил мужчина. — Как мне сказали, он стоял на берегу реки. Возможно, пытался поймать рыбу. Местные люди не знали английского языка. Китайцы спросили его, откуда он родом. Затем последовали вопросы, которые обычно задают потерявшимся детям. Когда стало ясно, что мальчик не понимает их языка, несколько добрых женщин успокоили его. Он начал плакать. А кто бы не плакал в такой ситуации?

Мужчина снова улыбнулся.

— Он понимал, что больше не был в Канзасе. Жители деревни успокоили ребенка. Потом к нему привели чиновника, знавшего английский язык, и началось расследование…

Он пожал плечами, указывая на банальность остальной части истории.

— Подобные случаи происходят повсюду.

Агент замолчал, с неподдельным интересом наблюдая за тем, как Люсиль ласкала внезапно воскресшего сына. Она обнимала Джейкоба, целовала мальчика в макушку, а затем, сжав лицо ребенка дряблыми ладонями, орошала его слезами, поцелуями и смехом. Ее сын отвечал соответственно: он хихикал и смеялся, но не вытирал следы от поцелуев матери, хотя второй вариант поведения выглядел бы более подходящим в его нынешнем возрасте.

— Это уникальное время для каждого, — подытожил человек из Бюро.

Под звон медного колокольчика он вошел в магазин на заправочной станции. Парень снаружи, вытаскивавший «пистолет» из бензобака, не заметил его появления. Полный краснолицый мужчина, стоявший за прилавком, приостановил беседу с долговязым человеком, и они оба посмотрели на посетителя. Единственным звуком в помещении было тихое жужжание холодильников. Камуи низко поклонился. Медный колокольчик снова звякнул, когда дверь закрылась за его спиной.