Мелисса Марр - Незваные гости

— Я сожалею, что так получилось с Мэри… и извини, что я не пускал тебя туда, пока… пока ждал.

— В ее смерти ты не виноват, но в следующий раз сам говори мне, что хочешь выставить меня, а не перекладывай грязную работу на Эдгара. — Китти знала, что Мэри много значила и для ее брата, но он не жаловался и не хныкал. Много лет назад он сам внушал ей, что слезы — для слабаков. Может быть, именно поэтому он и не хотел, чтобы я находилась с ним в палатке. Она знала, что Мэри любила его брата, но была уверена в том, что он не отвечал на ее чувство настоящей взаимностью. А если он и любил Мэри, то не сказал ей об этом — а Китти не сказал до сих пор.

Джек ничего не ответил, и Китти решила зайти с другой стороны.

— Раз уж мы дошли до извинений… — игривым тоном бросила она. — Между прочим, ты испортил мне вечер. В этом ты определенно виноват.

— Да уж, я сразу заметил, как тебе не хотелось уходить — после ванны из вина и танцев с линдвурмом, — усмехнулся Джек. — И кстати, просто из любопытства: сколько тебе пришлось считать, чтобы удержаться и не стукнуть меня?

Она не собиралась признаваться ему в том, что обрадовалась, когда он так вовремя пришел ей на помощь. А также и в том, что, будь у нее надежда разозлить его подначками, она так и сделала бы, потому что ему, как никому другому, требовалось спустить пар. Но она лишь закатила глаза и смиренно ответила:

— Когда до этого дойдет, я тебе скажу.

Джек рассмеялся. Дальше они шли уже не в столь напряженном молчании.

Уже почти у самых ворот лагеря Джек предложил:

— Я мог бы подойти сюда к тому времени, когда эта женщина придет в себя.

Китти улыбнулась.

— Потому что ты умеешь обращаться с рыдающими женщинами?

— Эта показалась мне не похожей на плаксу, — заметил Джек.

— Хлоя, Джексон, а не «эта». Ее зовут Хлоя. — Китти не стала говорить о том, что за ней самой водился такой же грех: мысленно она старалась не называть вновь прибывшую женщину по имени. Имена делают людей настоящими. Именно этого Китти подчас пыталась избежать: того, чтобы они становились настоящими. Если бы они не были настоящими, было бы куда легче переносить впоследствии их смерть.

— Верно, — кивнул Джек. — Не думаю, что Хлоя окажется плаксой.

— Давай надеяться хотя бы на то, что она окажется не из тех, которые перебегают к Аджани.

Джек поморщился, но ничего не сказал. Они оба знали, что Аджани обладает реальной возможностью привлечь Хлою на свою сторону. Раньше или позже, но он обязательно даст о себе знать. А до тех пор им оставалось одно: делать все возможное, чтобы помочь Хлое обосноваться в этом мире. Это все, на что они были способны; ну, и еще тревожиться.

За время своего пребывания в Пустоземье они много раз оказывались в таком положении. Будь Китти честнее перед собой, она признала бы, что именно это ей и требовалось — чтобы не пропасть в пьянстве или не погрязнуть в обществе местных жителей. Ей требовалось постоянное единство с единственным человеком, который мог испытывать те же тревоги, думать о тех же смертях, помнить лица давно ушедших людей. Этот единственный остаток ее семьи был ей совершенно необходим.

Джек оставил Кэтрин в лагере и сбежал. Ему казалось, что он свалял дурака, вызвавшись помогать Хлое, тем более что у него были другие важные дела. Нужно было отыскать монахов и призванного ими демона. Утром, до которого оставалось не так уж много времени, предстояло разобраться с недовольством Эдгара и доверчивостью Фрэнсиса. Джек привел Кэтрин домой невредимой, но ясно понимал — и не сомневался, что Эдгар видит это не хуже, — что ей просто необходимо отдохнуть. Ей тяжело далось появление Хлои, да и смерть Мэри была еще очень жива в душе. Его сестренка старалась сдерживать свои чувства, но сейчас дошла до предела. Она поскандалила с правителем, выстрелила в Дэниела, патрулировала вместе с Джеком, а потом выхаживала Хлою от болезни перехода в самый тяжелый первый день. Если бы ее не заставили отдохнуть, она и следующие несколько дней возилась бы с Хлоей, состояние которой представляло нечто среднее между тяжелым отравлением и безумием. Но, как бы ни бесили его многие поступки Кэтрин, он никогда не смел поставить ей в вину ее отношение к новым Прибывшим.

Все мы справляемся как можем.

Кэтрин недавно отправилась искать себе приключений, а Джек одиноко шагал во тьме. Ему для поисков покоя лучше всего подходили открытые пространства. Он удалялся от лагеря, а вокруг него дышала пустыня. Иногда ему казалось, что он может затеряться здесь, что может позволить песку и небу целиком, без остатка, поглотить его. Это походило на возвращение в тот мир, где все они родились, туда, где вещи и события имели смысл. Что бы ни думали остальные, он был уверен, что их всех не может вынести обратно в мир, который они когда-то знали. Мало того что существовала очевидная проблема со временем — они не знали, в какой год их закинуло: наш год? год, современный кому-то из них? — но ведь в Пустоземье никогда не попадало больше одного человека за раз, если не считать случая с ним и Кэтрин. То неведомое, что переносило их сюда, делало это не спеша и захватывало людей поодиночке.

Он шел среди медленно перемещавшихся теней и думал о странной зыбкости пути, который они выбрали для себя, оказавшись здесь. Правитель Соанес взял их на службу, когда они с Кэтрин были здесь только вдвоем, а по мере того как появлялись другие, вокруг них сложилось нечто вроде разношерстного отряда. Спустя много лет он утвердился в мнении, что, убивая всяких чудовищ, которым самое место было бы в ночном кошмаре, он делает примерно то же самое, чем занимался во время своей непродолжительной карьеры федерального маршала [2] Федеральный маршал США — должностное лицо в федеральном окружном суде, исполняющее обязанности судебного пристава и судебного исполнителя. на Западе, и с тем же результатом — много шуму и очень мало толку.

Аджани при любой возможности переманивал вновь прибывших к себе, не жалея для этого ни сил, ни средств. Он предлагал им места в своей частной милиции. Способность этих людей воскресать после смерти он использовал не на благо этого мира, а в собственных крайне эгоистических целях. Джек старался держать своих людей вне поля зрения Аджани, но рано или поздно каждому приходилось иметь с ним дело. Для Пустоземья этот человек являлся нескончаемым источником проблем, он непрерывно и все решительнее переступал через традиции, правила поведения в общинах и этикет кровососов. Если он не мог чего-то купить, то крал. Тех, кого ему не удавалось склонить на свою сторону, — убивал. К сожалению, люди Аджани, по причине, которой Джек так и не сумел постичь, не умирали окончательно. Те из Пришедших, которые принимали сторону Аджани, жили вечно. До сих пор было именно так. Поэтому в глазах многих обитателей Пустоземья он выглядел чуть ли не богом — и казалось, что его самого убить невозможно.