Татьяна Форш - Цыганское проклятье

– Разрушенные стены? А то я их не видел! – хмыкнул Макс и кивнул на дверь. – Может, пойдем в столовку? А потом, чтобы Михалычу не попадаться, можно прогуляться до деревни… Вдруг фонарики завезли?

– Хм, можно и прогуляться. – Федор вышел вслед за ним. – А что касается пленки… В разрушенной части монастыря кто-то живет! И этот кто-то – девушка!

– Че-го?! – Макс даже остановился. – Ты что, ее видел?

– Ага. Сегодня в окне!

– Значит, нам нужно найти этого… – Макс прищелкнул пальцами, сел на широкие перила и съехал вниз. – Никодима!

– Логично! – Федор попытался повторить его трюк, но чуть не сверзился на каменные плиты. Спрыгнув на лестницу, он преодолел одним прыжком оставшиеся ступеньки и подошел к другу. – А вот и он.

Высокая худощавая фигура, одетая в черную рясу, будто соткалась из полумрака, царившего у полотнища ткани, скрывающей вход в разрушенное крыло, и направилась к ним.

– Отчего вы не идете обедать? Все ваши уже там. – Когда он подошел ближе, Федор понял, что ненамного он его и выше, да и в годах разница невеликая.

– А мы вас искали, – с места в карьер начал Федя. – Сегодня я заснял девушку. Светленькую, лет восемнадцати. Она находилась на втором этаже разрушенного крыла. А еще она рисовала на стеклах картины. Кто она? Разве ей не опасно там находиться? А что, если… Что… Что с вами?!

Никодим покрылся мертвенной бледностью, ухватился за горло, будто его что-то душило, и часто-часто задышал.

– Помоги… те… Там… – Он вытаращил глаза, указывая на что-то перед собой.

Парни растерянно переглянулись:

– Чем помочь?

– Что там?

– Ин… – Свистящий вдох. – Ингалятор! В трапезной!!!

Макс, не теряя времени, бросился за помощью, а Федор, осторожно поддерживая Никодима, усадил того на пол и прислонил к стене, приговаривая:

– Сейчас вам помогут! Обязательно!

Но тот его, похоже, не услышал. Пробормотав: «Ты вернулся! Как это может быть?», закатил глаза и потерял сознание.

Вскоре вся съемочная бригада с участием насельников монастыря занималась реанимацией хранителя Никодима. Только Федя, понимая бесполезность этой суеты, скрылся в трапезной. Налил сладкого чаю, взял бутерброд и уселся на лавку у края стола.

Что за бред здесь творится?

Дверь приоткрылась, и к нему заглянул Максим.

– Вот ты где! – Срисовав меню друга, он взял себе на кухне того же, только в двойном количестве, и подсел к нему.

– Ну, что там с Никодимом? – поинтересовался Федор.

– Уже оклемался, – отмахнулся Максим. – Монахи сказали, что он страдает астмой. И приступы довольно странны. То их нет долгое время, то возникают непонятно отчего.

– Возможно, это что-то психическое. – Федор, не задумываясь, выдал диагноз, припомнив нелегкое детство в семье медиков.

– Ага. Или совесть не чиста. Я даже было подумал, что он этот приступ симулировал! А все почему?

– Почему?

– Потому! Может, ему не хотелось говорить, что за девицу он здесь прячет! Вдруг это его любовница?

– Да ну, скажешь тоже! А я тогда ему кто?

– В смысле? – удивился Макс.

– В прямом. Когда ты ушел, он мне выдал что-то типа: «Зачем ты вернулся!» и отрубился!

– Та-а-ак! – Друг побарабанил по столу и прищурился: – А тебе эта девица не знакома? Может, она его дочь, а ты ее…

– Сдурел? – Федора аж подкинуло. – Я что – маньяк-затейник? Специально в секс-туры по деревням езжу?

– Да не! Ну, может, где в Москве пересекались?

– Пересекались! – не стал долго отпираться Федя. – Только не в Москве, а во сне! Помнишь, вы еще ржали надо мной в автобусе? Так вот! Это она мне снилась!

– Значит, ты по-любому ее… – замявшись под злым взглядом друга, Максим закончил, – знаешь.

– Ладно. – Тот отмахнулся. – Давай мы этот вопрос отложим и попытаемся что-нибудь узнать. Например, у того же Никодима. Не всегда же он будет так реагировать на наши вопросы! Еще, как вариант, можно расспросить других монахов. Или деревенских.

Макс успокаивающе положил руку другу на плечо:

– Не переживай! Кто-нибудь что-нибудь да знает! – Тут дверь открылась, и в трапезную грузно шагнул монах, с которым Федор уже имел честь пообщаться вчера. Максим оживился: – Кстати, давай начнем с него!

– Нет, лучше с этим не общаться. Он какой-то… дикий! – не придумав иного эпитета, шепотом закончил Федя. – И кстати, это он унес дневник Русалова.

– Надо узнать, где его комната… – Макс задумчиво почесал заросший щетиной подбородок и, будто не услышав предупреждение друга, окликнул здоровяка: – Эй, уважаемый! А можно задать вопрос?

Бугай остановился, точно напоролся на невидимую стену и, не оборачиваясь, буркнул:

– Ну?

– Как зовут девушку, что живет в монастыре?

Монах молчал несколько минут, а когда друзья пришли к негласному мнению, что с этой девушкой точно что-то нечисто, заговорил:

– Две деревенских приходят к нам три раза в неделю постираться, прибраться, помочь с хозяйством. Но они тут НЕ живут.

Затем, решив, что беседа окончена, в два шага преодолел расстояние до двери в кухню и с громким хлопком закрыл ее за собой.

– Угу. Ну вот! Мы почти выяснили, кто она такая. – Макс решительно отодвинул кружку и поднялся. – Ладно, убедил. Пошли в деревню.

В коридоре никого не было, зато у входа в разрушенное крыло стоял, сверкая плешью, невысокий, поджарый, одетый в черную рясу монах. Стоял, сосредоточенно заведя руки за спину, явно с заданием никого не впускать и не выпускать. Кажется, именно он по приезде выдавал им постельные принадлежности.

– Здрасти! – Макс решил не откладывать в долгий ящик опрос потенциальных свидетелей. – А не будете ли вы так любезны назвать имена и фамилии тех гражданок, что подрабатывают в монастыре? Они нам очень нужны для завтрашней съемки.

Монах недоуменно поморгал, разглядывая нахального юношу, смерил взглядом подошедшего следом Федора и буркнул:

– Фамилий не знаю. Одну Танькой кличут, другую – Машкой.

– А как часто они тут бывают? – не отставал Максим.

Монах сердито передернул плечами:

– Раза два… когда три в неделю.

– Что делают?

– А вот это вы у них и узнайте! – окончательно разозлился постовой и отвернулся, раздраженно бурча: – Совсем оборзели! Мало того, что всякую шурушню столичную тащат, так еще и следи за ними. Карауль всякий хлам!

– Эй, слышь, это ты нас, что ли, шурушней и хламом назвал? – Макс не собирался так просто сдаваться. – Да я тебя…

– Макс, остынь! – Федя, зная вспыльчивый характер друга, вцепился ему в плечи и едва ли не силком вытащил на улицу. Эх, если бы он видел взгляд, каким на прощание проводил их монах, то, может быть, решил и не вмешиваться в назревающий скандал. – Чего ты до него докопался? Ну, стоит себе и стоит. Главное, мы узнали имена.

– Ага! – Максим тотчас забыл о ссоре и подмигнул другу: – Наверное, не зря тебе девушка снится… Только не пойму, в чем подвох? Ты реально ее не знаешь?