Татьяна Форш - Цыганское проклятье

Как только отзвучал последний аккорд, с Силантия как наваждение спало. Силы вернулись, а вместе с ними – ясность ума. Мысль вспыхнула в голове яркой вспышкой.

– Пойдем со мной, – выпалил он, глядя прямо в глаза цыганке.

– И куда же ты меня зовешь, поручик?

– В имение свое, к матушке с батюшкой, в жены тебя возьму. Не посмотрю, что цыганка.

Дарина рассмеялась ему в лицо. Зло, обидно. Ярость темной волной накрыла Силантия.

– Не пойдешь, силой заберу. Все одно – моей будешь! – Силантий вскочил на ноги.

– Полегче, служивый! – раздался за спиной предупредительной окрик.

Цыганка поднялась, махнула сидевшим у костра цыганам, давая понять, что ей ничто не угрожает, и улыбнулась Силантию.

– А давай я тебе сперва погадаю, красивый. Денег не возьму, за так погадаю.

Как зачарованный, Силантий протянул ей ладонь. Дарина долго всматривалась в переплетение линий, а потом вдруг резко оттолкнула его руку.

– Все, поручик, уходи. Жизнь ты проживешь долгую, больше не вижу ничего.

– Обещала, так гадай, – настаивал взбудораженный Силантий.

– Уходи, поручик, пока на своих ногах еще ходить можешь.

– Хорошо, – неожиданно согласился он, – уйду. Но не надейся, что навсегда. Еще свидимся.

Развернулся и направился прочь.

Дарина догнала его у подлеска.

– Стой, поручик.

Силантий обернулся и сжал цыганку в объятиях. Впился в губы жадным поцелуем. Она вырвалась и отпрянула. Оглянулась на кусты орешника. Силантию показалось, что за ними он видит какую-то тень.

– Не здесь, – выдохнула она едва слышно, – приходи, как стемнеет, к излучине реки, я там тебя дожидаться стану. А сейчас ступай. И никому обо мне ни слова. Понял?

– Понял. – Силантий кивнул. – Позволь лишь еще раз уст твоих коснуться.

– Не спеши, поручик, все получит лишь тот, кто ждать умеет. – Она снова оглянулась на кусты. Если там кто-то и был, то ушел, и теперь только ветер шелестел листьями. Настороженность покинула ее лицо, и на нем снова заиграла надменная улыбка, а роза на плече от серебринок пота будто вспыхнула алым пламенем.

В часть Силантий вернулся сам не свой. Встретивший приятеля Антон сразу потащил того в трактир.

В заведении было пусто, несмотря на белый день. Пахло прокисшим пивом и подгорелой едой. Трактирщик, красномордый дядька с круглой лысиной, лениво поглядывал в почти пустой зал. Двое целовальников стояли у грубо сколоченной стойки. Вошедших гостей они окинули ленивым взглядом и снова принялись о чем-то разговаривать.

Силантий вспомнил столичный трактир, в который его два года назад возил отец. То была его первая поездка далеко от дома. И разница между тем заведением и здешним была как между замком и развалившейся избушкой. В столичной ресторации целовальники были одеты в белую одежду, без единого пятна, аккуратно подстрижены и выдрессированы, как медведи на ярмарке. Здесь же на него смотрели два молодца не первой свежести, в застиранных серых рубахах и залатанных портках. Волосы взлохмачены и давно не мыты.

Антон провел Силантия в самый дальний угол и жестом подозвал прислугу. Заказали квас и соленых груздей.

– Рассказывай, что стряслось, приятель. Как сходил?

– С чего ты решил, что стряслось? – Силантий мыслями еще оставался с Дариной и почти не слышал, что говорил ему Антон.

– Я же не слепой. Ты вернулся чернее тучи. Как я понимаю, цыгане не ушли и табака нам не видать?

– Я их предупредил. Теперь все будет хорошо. Иди к старосте и доложи, что задание его выполнено.

Антон стукнул боком кружки о кружку Силантия.

– Пива нельзя, так хоть квасом чокнемся. Ну, рассказывай, как прошло? Припугнул ты их?

– Припугнул. Только… – Силантий замялся. – Дело у меня там осталось. Сегодня ночью прикроешь?

– Не вопрос. А что за дело? – Антон сально улыбнулся.

– Встреча у меня. С цыганкой одной. Обещала погадать, коли приду. – Силантий посмотрел на него.

– Ты смотри. Еще приворожит. А когда встретиться-то собрался?

– На закате. Так прикроешь?

– Конечно, друг.

– Вот и славно!

Силантий одним глотком осушил кружку, грохнул ею об стол. Затем резко поднялся, едва не опрокинув тяжелый стул, и вышел прочь. Антон посмотрел ему вслед, и на тонких губах появилась злая улыбка.

Или сегодня, или никогда!

План он вынашивал долго, да только военных действий не намечалось, чтобы оправдать смерть дорогого друга. А тут… сам Бог велел! Как только он узнал о цыганах, сразу понял – это шанс! Спланировать нападение на табор помог староста. Он прям аж весь засветился, когда Антон сказал, что не доверяет мирным переговорам и хочет выжить цыган с этих мест. А коли не послушают, сжечь пару кибиток.

Но с условием!

На помощь его нескольким лихим товарищам, истосковавшимся в мирной глуши без ратного дела, староста пошлет с десяток крепких парней. Чтоб наверняка убедить кочевое племя убраться.

То, что Силантий отправился бы с ним выгнать цыган, Антон не сомневался. Тот всегда принимал его сторону. Сперва Антон гордился такой преданной дружбой, пока ее на корню не сожгла безответная любовь к Софье…

Хорошо, что вышло иначе. Силантий отправился на встречу с Дариной. Это как пить дать. Видать, сдержала цыганка слово. Но рисковать нельзя! Даже если Силантий забудет о Софье, о ней не забудут его родители, устроившие этот брак.

А в сваре многое может случиться. Был Силантий – нет Силантия…

Дверь открылась, и в трактир шагнули пятеро сослуживцев. Увидев Антона, они направились к нему:

– Ну что, когда выступаем?

Антон сделал глоток и с улыбкой указал на свободные табуреты.

– Пропустим пару кружечек, господа. Надо дождаться деревенских.

Ночь была теплой, напоенной ароматом цветов и свежескошенной травы. В прозрачном небе висели крупные звезды, а в спокойной глади реки отражалась почти полная луна, оставляя на поверхности серебряную дорожку…

Дарина обманула. Не явилась. Силантий прождал ее до полуночи и только потом решил вернуться в деревню. Но прежде захотел хоть одним глазком взглянуть на НЕЕ. Шел и думал, как сейчас придет в табор и скажет все как есть. Пусть даже цыганка его не любит, только он теперь не отступится и за счастье свое бороться станет.

Родители, конечно, будут против такого брака. Они уже сосватали ему невесту, на которую засматривались все, даже Антон, но он все для себя решил. Служба идет хорошо. Годок, другой – и в звании повысят, да заживут они душа в душу.

Яркие сполохи Силантий заприметил задолго до подхода к табору.