Александр Варго - Трофики

– И чего сидим с мечтательными лицами? – резко повернулся Генка. Он уже не выглядел зашуганным и выжатым. – За работу, зенитчицы, блин! Или не хочется узнать, какие здесь зори тихие?

При беглом осмотре выяснилось, что наверху всего две комнаты – довольно просторные. В паре шагов – заржавевшая до безобразия железная кровать без ножек, разваленный, и скорее всего самодельный, буфет (с подобием ножек). Этого оказалось достаточно. Первым делом подтащили кровать, взгромоздили на створ, потом с энтузиазмом переворачивали буфет, волокли, теряя составные части, обрушили сверху на кровать.

– Черта с два теперь они сюда придут, – удовлетворенно урчал Генка.

Спохватились – ведь даже не осмотрелись толком! В этой комнате имелось лишь одно окно, похожее на дырку в скворечнике.

– Забьем, – уверил Генка. – Досок и гвоздей до хрена, и туман нам не указ.

Соседнее помещение было просторнее. Барханами вздымалась пыль, свешивалась паутина. Вздувшийся пол, неровные стены. Просевшую кровлю подпирали необструганные укосины – на вид относительно прочные. Что-то с этой комнатой было не так, но поначалу не отложилось в голове. В стене имелась ниша непонятного назначения, по бокам ее окружали своеобразные «пилястры» из сбитых брусьев. Возможно, в «древности» это имело смысл, сейчас он явно не просматривался. Единственное окно было крест-накрест заколочено досками. Генка посчитал, что этого мало, закопался в груду бывшей мебели (такое впечатление, что ее вполне осознанно рубили в щепки), выискивал относительно целые доски, утыканные гвоздями. Колотил их другой доской поверх существующих, подтаскивал к окну что-то массивное, колченогое – нечто среднее между развалившимся трельяжем и иконостасом.

– Ну, все, – объявил Генка. – Нормально, девчата. Замуровались, блин, пусть теперь размуровывают.

Жажда творчества обуревала Генку – он кинулся выламывать ножку из кровати, вооружился ею, прикинул на вес, удовлетворенно хмыкнул…

От дикой усталости слипались глаза. Шевелиться не хотелось. Ульяна клевала носом. Только засыпала – в ужасе пробуждалась, напрягала слух. Снаружи было тихо, как на кладбище. В щелях между досками клубился туман, но внутрь его что-то не пускало. На улице, похоже, начинало смеркаться – не заметили, как прошел день. В помещении становилось темно – того, что проникало сквозь щели, для освещения было недостаточно. Люди сидели, сбившись в кучу. Генка прислонился к стене, откинув голову, на коленях лежала ножка от кровати, он сжимал ее обеими руками. Без «опознавательной» ехидной гримасы физиономия парня становилась какой-то непривычной. Он был измотан и опустошен. Ульяна сидела рядом с ним, обнимая себя за плечи. На полу в позе зародыша скорчилась Алла, смотрела в одну точку. Рогачева восседала напротив, скрестив ноги, гипнотизировала экран телефона. Давила клавишу – он загорался, давила повторно – гас.

– Батарейка садится, – со вздохом сообщила она.

– Выключи, – пробормотала Ульяна. – Побереги зарядку. Телефоны остались только у меня и у тебя. Мой тоже практически разряжен.

Рогачева выключила мобильник. Сделалось темно, и снова на душе заскребли кошки. Беспокойно заворочалась Алла.

– Ничего, – свистящим шепотом возвестил Генка. – Сюда не пробьются. Можем не беспокоиться. А полезут – будем биться до последнего солдата…

– Стены давят… – прошептала Алла.

– Согласен, – вздохнул Генка. – Что-то мне это напоминает… Ах да – клаустрофобный психологический триллер. С элементами ужасов и псевдонаучной фантастики. Стивен Кинг кряхтит от зависти и нервно курит крэк.

– Перестань, – поморщилась Рогачева. – Ты даже здесь не можешь не ерничать, – она выдохнула так, что волна упругого воздуха, напитанная страхом, окатила всех. – Послушайте… – Рогачева помялась, – как вы думаете, ребята… живы?

Никто не ответил. Даже Генка предпочел отмолчаться. В тягучей тишине больше всего хотелось повеситься.

– Мне кажется, это сон, – нарушила тишину Ульяна. – Хочу проснуться – и никак не могу…

– Бездарно погуляли, – как-то не в строку буркнула Алла.

– Да уж, – согласился Генка. – Оторвались так оторвались.

– Не хочу умирать… – Рогачева всхлипывала, зашмыгала носом. – Мы ведь только жить начали, такие планы строили, у нас магазин, нам второй этаж в коттедже надо до ума доводить… Не хочу умирать… Генка, что делать?

– Посмейся, – пожал плечами Аракчеев. – Я слышал, что смех продлевает жизнь.

– Дурак, – вздохнула Рогачева.

– Согласен, – вздохнул Генка. И вдруг беспокойно зашевелился, заговорил каким-то «бреющим» голосом, в котором явственно сквозила обреченность: – Вы обратили, кстати, внимание, дамочки, на одну характерную тенденцию, которую трудно назвать совпадением – даже если ты не знаком с теорией вероятностей? Пропадают только парни. Борька Поплавский, Артем, Олежка… Руслану свернули шею легко и просто, Семена уволокли в туман… С женщинами все в порядке – не считая того, что Верку ущипнули за попу, Аллу пнули под коленку, а Ульяну немного потаскали – вполне возможно, что ее просто пугали…

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Алла.

– Не знаю, – вздохнул Генка. – Только то, что сказал. По ходу, следующая очередь – моя…

Присутствующие недоуменно помалкивали. Ульяна давно обратила внимание на данную тенденцию, но скорее безотчетно, чем подвергая ее анализу. Что это значило, было непонятно, хотя определенные, не очень-то приятные предположения на этот счет имелись.

– Ладно, все в порядке будет, – тоскливо выдавил из себя Генка. – Дождемся, пока туман рассеется, и дружно устремимся на прорыв…

– Ночью, однако, придется прорываться, – с сомнением заметила Ульяна.

– Значит, будем жить ночной жизнью… А что ты предлагаешь – здесь сидеть? – покосился на нее Генка. – Свить в этом милом местечке родовое гнездо?

Коварный Морфей продолжал свою разрушительную деятельность. Глаза слипались, и разлепить их становилось все труднее. В округе стояла подозрительная тишина. На улице стемнело. Было непонятно, отступил ли туман, но мерзкий запах, становящийся сущностью этого «райского» местечка, насыщал дом. Из болота подсознания выбирались видения, бороться с ними было бесполезно. Какой-то частью сознания Ульяна бодрствовала, какой-то – крепко спала. Ей снился младший брат Алешка – давно, когда расстались родители, детей разделили поровну, отец увез Алешку в Иркутск, мама с Ульяной остались в областном центре. Случай нетипичный, возможно, отец заплатил судье, возможно, убедил, что он прекрасный родитель и с ним Алешке будет лучше. Уже в сознательном возрасте Ульяна стала переписываться с братом, несколько раз встречались, отношения были самые теплые и добрые. С отцом почти не общались, а вот брата Ульяна любила. Алешка был младше сестры на семь лет, отслужил в армейке, на следующий год собирался приехать в Н-ск – поступать на заочное в технический вуз… Она его явственно видела в своем сне – Алешка подкрадывался на цыпочках, усердно строя загадочную физиономию. «Ульяна, просыпайся, хватит спать, проспишь все на свете», – тряс он ее легонько и едва не касался ее носа своим – природа и мама наградили Алешку смазливой внешностью и характерной отметиной – родинкой на носу, похожей на каплю. Девчонки в окружении Алешки визжали от этой родинки, таскались за парнем табунами… «Эй, сестрица Ульянушка… – прокрадывался в голову вкрадчивый шепот. – Вставай, милая, нужно ехать…»