Александр Варго - Трофики

Один из «сельчан» шел по левому берегу, второй по правому – оба удалялись. Бесформенные тени барражировали пространство – огибали изрезанные бухты, пропадали в зарослях прибрежной осоки и снова возникали. Иногда они попеременно вставали, пристально смотрели назад. Так и хотелось им крикнуть вдогонку: «Да утонула я, черти, утонула, валите отсюда!»

Находиться в воде уже было невыносимо – стылая среда охлаждала организм, ноги сводило. Ульяна терпела из последних сил. Через пару минут существ на берегу стало трое, они сбились в кучку. По воде разносились отвратительные звуки – клекот, визг, горловое «тувинское пение». Радости человеческой речи этим тварям были неведомы. Тем не менее они умудрялись общаться. Потом их силуэты стали удаляться в направлении деревни. Они таяли в дымке, пропадали, воцарялась тишина. Ульяну начало колотить от неконтролируемых рыданий… Все в порядке, она должна успокоиться. Твари сочли ее мертвой, ее никто не будет преследовать…

Она почти не помнила, как выбиралась из озера. Ее трясло, конечности совершали конвульсивные движения, игнорируя команды мозга. Она каталась по траве, пытаясь согреться, ее обуяла беззвучная истерика. В какой-то миг она сообразила, что реально сходит с ума, нужно учиться держать себя в руках. Ульяна вцепилась ногтями в дерн, сжала зубами пучок травы. Потом брела куда-то, спотыкаясь через шаг. Ее мотало, словно парусник в бурю, цепочка скал мерцала перед глазами, но упорно не желала приближаться. В итоге она вышла на дорогу, озаренную лунным свечением, брела по ней, видя перед собой лишь расступающиеся скалы. Когда не оставалось сил, она опускалась на все конечности, перемещалась на корточках. Она уже вышла из урочища, тащилась мимо сомкнувшихся скал. Ночь была в разгаре, туман сгинул, все пространство вокруг девушки озарялось словно днем. Никто ее не преследовал. Она заплакала навзрыд, когда увидела перед собой капот микроавтобуса…

Канава перед автомобилем вылилась в неодолимую преграду. Она сползла в нее, а выбраться с обратной стороны не могла – силы покинули окончательно. Она плакала, съезжала с обрывистого склона, боролась с отчаянием. Снова повторяла попытки, подтягивалась на онемевших руках, забросила ногу, перекатилась… Она обнимала, как последняя дура, капот автомобиля, целовала холодную сталь, сползла под колеса, прижалась к покрышке. Ей казалось, что она уже целую вечность не была в свободном мире, хотя на самом деле она отсутствовала в нем лишь четырнадцать часов.

Потом она блуждала, как лунатичка, вокруг микроавтобуса, туго соображая, что двери заперты, а ключи у Рогачевой. И что теперь – идти искать Рогачеву и забирать у нее ключи? Плестись рысью как-нибудь? Она разбила стекло водителя камнем, открыла дверь, стараясь не порезаться. У Рогачевой хватило ума не ставить машину на сигнализацию в безлюдной местности. В автобусе было сухо и комфортно. Ульяна стонала от наслаждения, перелезла через водительскую перегородку в салон. Повертела телефон – бесполезная железка, гаджет не включался, из него вытекала вода. Вещи ребят и ее личные вещи валялись в неприкосновенности. Ульяна лихорадочно стащила с себя мокрую, обросшую грязью и тиной одежду, разделась догола, выхватила из своей сумки небольшое вафельное полотенце, стала растираться. Только бы не подхватить воспаление легких… Ничего, она сильная, не заболеет! С сухой одеждой были проблемы, но она должна была решить эту задачу. Лунный свет просачивался через стекла, всё было видно. Она вытряхивала на пол поклажу своих товарищей, рылась в вещах. У Рогачевой оказались запасные трусики и бюстгальтер – молодец, Верка! Всегда надо быть во всеоружии, мало ли что случится. Она лихорадочно облачалась. У рачительного Семена в багаже нашелся шерстяной пуловер, она, не раздумывая, его натянула. А вот дальше возникли сложности.

Пришлось выходить из машины, забираться в багажное отделение – она надеялась на предусмотрительность Артема и Рогачевой. Ее надежды оправдались – урча от радости, она извлекла из багажника свернутую тугим комком промасленную куртку, широкие брезентовые штаны со множеством карманов в самых неожиданных местах. В коробке с ветошью нашлись фланелевые отрезы для протирки машины, а в закутке рядом с запаской – «заслуженные» резиновые сапоги 44-го размера. Помучившись с фланелью, она соорудила из нее подобие портянок (Олежка как-то шутя учил ее наматывать портянки – мол, чего только в жизни не пригодится). Полностью экипированная, она опять забралась в салон, отыскала бутылку с водой, стала жадно пить. Взор наткнулся на бесхитростную бутылку водки (явно Генкина затырка). Она уже не понимала, что творит – свернула пробку, присосалась к горлышку. Потом надрывно кашляла, хватала воздух, боялась, что сердце сейчас остановится. Но все прошло, алкоголь разбежался по сосудам, стало легче. Снова выпила пол-литра воды. Проснулся страшный голод. В вещах продвинутого Руслана отыскалась упаковка финских ржаных хлебцев – она зубами раздирала обертку, хрустела, давилась спрессованной мукой с какими-то сомнительными пищевыми добавками…

Несколько минут Ульяну терзали рези в желудке. Справившись с болью, она перебралась на водительское сиденье, уставилась в окно. Ночь, похоже, шла на убыль – прямо по курсу, где за скалами притаилось урочище Распады, черное небо покрывалось серостью. В округе было тихо. Лишь неугомонный кузнечик скрипел в ворохе травы у обочины.

«Интересно, – задумалась Ульяна, – эти твари когда-нибудь выходят из урочища? Или… не могут, привязаны к нему своими неразрывными мистическими нитями? Кто они такие? Это не люди в привычном понимании этого слова. Однако и не представители фауны… Да какая разница, идиотка! – вскипел голос разума. – Вали отсюда! Отъезжай на безопасное расстояние, ищи телефон, вызывай ментов, МЧС, кого там еще, может быть, еще не поздно!»

И вздрогнула, услышав собственный «закадровый» смех. В нем звучали злобные нотки. Как она уедет, ключей-то нет? Перемкнуть провода? Ну да, ты крупный специалист по этому делу! Она машинально, не зная, чего хочет, ощупала приборную панель, заглянула в углубление под приборами, где отыскала ключ от гаража и несколько ракушек. Отогнула козырек для защиты от солнца – в зеркало, что ли, посмотреть? И к величайшему изумлению обнаружила пришпиленный булавкой запасной ключ зажигания! Похлопав глазами, Ульяна отстегнула его, недоверчиво повертела. Ключ, как в масло, вошел в замок зажигания, включились приборы, негромко затарахтел мотор…

«Какие мы хозяйственные и предусмотрительные! Были при жизни… – несколько минут она сидела в оцепенении, наблюдая, как поднимается стрелка указателя оборотов коленвала. – Милости просим – дорога свободна, можешь разворачиваться и валить на все четыре! К утру доедешь, если по дороге не расшибешься, до ближайшего телефона, дозвонишься в город, поскольку на сельскую полицию надежды никакой. И что такое, скажите на милость, сельская полиция? Пьяный участковый? Объяснишь сложившуюся ситуацию. Поверят не сразу – если вообще поверят. Сами не поедут (делать им больше нечего), шумнут тому же пьяному участковому, чтобы разобрался, откуда взялась на вверенной территории компания обкуренной молодежи. То же касается и МЧС – в чем, позвольте спросить, ваша чрезвычайная ситуация, милая леди? В том, что обкурились и несете полную чушь? Ей нужно самой примчаться в город, обивать пороги, убеждать, доказывать, что никакая она не наркоманка, а водку вообще пробовала раз в жизни! А то, что села после этого за руль, – так это исключительно по чрезвычайности ситуации! Пройдет не меньше суток, пока из города кто-то соизволит приехать. И тогда уж точно будет поздно…»