Александр Варго - Запертая дверь

«Любишь быть сверху? Пусть будет так. Пока».

Проскурин мало встречал девушек, предпочитающих классическую позу. Все норовили быть сверху. Что ж, это их право. Закончится ведь все равно, как он задумал – на четвереньках. А самое главное, когда захочет он. Так было всегда. Удручало одно – с баней облом. Если бы этот упырь не обгадил ее… Девушка укусила его. Черт бы побрал этих садомазо.

«Хочет погорячее? Я могу ее вон граблями по спине отходить. Но это уже будет не секс, а извращение».

Серега не пропускал ни одной юбки, и люди, знавшие его хорошо, частенько называли Проскурина извращенцем, коим он, конечно же, не являлся. Он предпочитал традиционный секс. Мальчик-девочка, пестик-тычинка. И никаких подручных средств. Он считал, что Бог об этом уже позаботился и дал им все то, что нужно для спаривания.

Вика скакала на нем, как ковбой на быке в Пекосе. От этой ли прыти, а может, от мыслей о Боге или грязной бане Сергей почувствовал некий дискомфорт. Кровь отхлынула от члена моментально. При следующем подскоке Вики он вышел из нее и повис, словно вареная сарделька.

– Что-то не так? – спросила Виктория, задыхаясь, будто после бега.

Не дождавшись ответа, она принялась мусолить упавший член. Серега не возражал. Когда Проскурин был готов в нижней части тела, девушка взяла его за руку и повела к старой ванне под яблоней. Сергей решил не забивать себе голову ненужными вопросами и молча пошел за ней.

Вика встала на колени перед ванной, взялась за грязный край и прогнула спину. Сергей не заставил себя долго ждать. Он вошел в нее, грубо схватив за ягодицы. Вика вскрикнула и подалась назад, навстречу бедрам Сергея. Ванна качалась в такт их движениям. И тут Виктория услышала всплеск. Будто кто-то кинул камень в воду. Ей даже показалось, что брызги попали ей на руку. Вика открыла глаза и глянула внутрь ванны. На черной воде расходились круги. Она была уверена, когда они подошли к ванне, та была пуста. Грязная, но пустая. Сейчас же вода доходила почти до края. Девушка подобрала пальчики, чтобы не касаться этой мерзкой воды. Почему-то она была уверена, что жидкость в ванне густая и склизкая, как кисель. Секса ей уже не хотелось. Вообще.

– Хватит, – сказала она охрипшим голосом.

– Что? – не понял Серега, продолжая движения тазом.

– Я говорю: стоп! – почти выкрикнула Виктория. – Конечная станция. – Она вырвала свои помятые ягодицы из рук Проскурина и, взявшись за край ванны, встала. – Тебе сходить.

Девушка посмотрела на отвергнутого любовника, готовясь увидеть разочарование вперемешку со злобой на лице. Она видела подобное дважды. Вика дважды останавливала на полном ходу любовный экспресс. Мол, все, я больше не хочу. Их лица были будто высечены из мрамора. Нет, скорее вылиты из гипса. Уговоры, угрозы, потом снова уговоры. Но ничего подобного в этот раз она не увидела. Вместо того чтобы обвинять ее, Сергей молчал и смотрел на черную воду. Может, он тоже заметил, что воды не было, а появилась она только сейчас. Вика посмотрела в ванну. Луна отражалась на гладкой поверхности. Водная гладь застыла, будто это был отдельный мир со своим черным небом и серебряной луной. Тем не менее она не увидела там ничего интереснее, чем продолжение секса.

Поняв, что уговаривать ее никто не будет, Вика фыркнула и пошла одеваться.

– Тварь! – выругался Сергей. – Мерзкая тварь!

Он поспешил к дому, надевая на ходу джинсы.

Ну, ругательства и должны были быть, но за ними обычно следовали уговоры. Да такие, будто они просят ее выйти замуж за них. Потом Вика еще немного кочевряжилась и отдавалась вновь. Но вот только после этого секс был такой нежный, такой страстный. Партнеры будто боялись ее обидеть. Никому из них и невдомек было, что этот перерыв был именно из-за дальнейшего наслаждения. Дважды это дерьмо срабатывало, сейчас нет. Да и черт с ним. Вика потрогала низ живота. Секса все-таки хотелось, но теперь уже не с этим придурком. С кем угодно, но только не с ним.

Всплеск раздался такой силы, будто из ванны выпрыгнула огромная рыбина и упала назад. Вика обернулась в сторону ванны. Черная гладь застыла, словно была покрыта ледяной коркой. Поверхность воды была гладкой и спокойной, как крышка рояля. Всплеск повторился, но он был слабее и раздался с другой стороны. Виктория посмотрела на баню. В проеме двери стоял полноватый высокий парень. Он ухмылялся. От этого лицо его выглядело глупым. Нет, не просто глупым. Оно было жутким. Словно это маска какого-нибудь маньяка.

«С кем угодно, только… А почему бы и нет? Вперед, девочка-нимфетка».

– Миша! – Вика вспомнила, как зовут парня.

Его лицо изменилось. Будто до этого он не знал, что его видят. Лицо приобрело человеческий вид. Глупость, конечно, никуда оно не делось, но оно перестало быть жутким. Михаил поднял руку и поманил ее в баню. «Вот это настоящий мужчина!» Вика встала и пошла за удалившимся в помещение Мишкой. На секунду у самой двери она подумала, что толстяк двигается как-то не так, будто его кто-то дергает за веревочки. Но объяснение этому она нашла тут же. Он пьян. Конечно, это может помешать сексу, но вероятность этого слишком ничтожна, чтобы отказываться от него.

Сергей влетел в дом, на ходу застегивая рубаху. Тимофей сидел в кухне. Когда Проскурин вбежал в кухню, то только тогда увидел Наташу, стоявшую у раковины. Серега обвел их взглядом. Неприязнь к себе он ощутил тут же. Но сейчас она волновала его куда меньше, чем то, что происходит на заднем дворе.

– Где Артем? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Тишина его раздражала. Эти двое явно сговорились так вести себя с ним.

– Эй, что за игры? Где Тема, чудик?!

Тимофей отвернулся к черному окну.

– В спальне они, – огрызнулась Наташа. – Где Вика?

– На улице эта дура, – махнул он и пошел к спальне Артема.

Он прошагал по коридору мимо двух дверей, расположенных друг против друга. Повернулся к правой и открыл дверь. Он пришел сюда автоматически. В детстве эта спальня была детской. Они приходили к нему и играли в приставку. Потом его мама приносила орешки со сгущенкой, и они пили чай. Жалко было тетю… Черт! Он сейчас не помнил имени матери Артема. Вот она, благодарность за орешки! На самом деле ничего необычного в этом нет. Когда твоя жизнь насыщена красками, то ничего страшного, что ты забываешь спокойную, размеренную жизнь «до». Все эти орешки и видеоигры меркнут по сравнению с искушениями взрослой жизни. Тебе просто нет дела до того, какая сгущенка была в орешках – вареная с золотисто-коричневатым оттенком или простая, белая, тебе наплевать, как звали мать твоего школьного друга, доучившегося с тобой до пятого класса. И только одна Болотница всегда была рядом. Воспоминания о ней крепко засели в мозгу.