Эдгар По - Полное собрание сочинений

Не пренебрег и нашим городком
Такой герой-любовник, – незнаком
Я, к счастью, с ним, но видел эту прелесть:
От корчей, от ужимок сводит челюсть!
Его бегу (в душе я страшный трус) –
Вдруг не сдержусь и прысну – вот конфуз!
Безмерна власть его над женским полом:
Кто ж, фраком опьянясь короткополым
С раздвоенным, как у чижа, хвостом,
Захочет на мужчин смотреть потом?
А черный шелк цилиндра франтовского? –
Он частью стал пейзажа городского.
Ни дать, ни взять Адонис во плоти! –
Воротнички, воздушные почти,
А голос создан для небесных арий.
Спор о наличьи разума у тварей,
Неразрешимый философский спор
Бесповоротно разрешен с тех пор,
Как был рассмотрен новый наш знакомый:
Мы данный факт считаем аксиомой.

Нам Истина важней ученых смех!
Вопроса нет, он мыслит. Только чем?
Готов с любым философом правдивым
Я голову ломать над этим дивом.
Философ, ты не понял ничего –
Упрятан в пятку разум у него!
Подумаю – душа уходит в пятки!
Не приведи Господь сыграть с ним в прятки:
Как пнет для правоты моих же слов!
Я перед величайшим из ослов,
Как зеркало, стихи раскрою эти,
И дабы в недвусмысленном портрете
Себя узнал тупица из тупиц,
Внизу проставлю имя: Роберт Питтс

Отец! Дай встретить час мой судный
Без утешений, без помех!
Я не считаю безрассудно,
Что власть земная спишет грех
Гордыни той, что слаще всех;
Нет времени на детский смех;
А ты зовешь надеждой пламя!
Ты прав, но боль желаний – с нами;
Надеяться – О Боже – в том
Пророческий источник ярок! –
Я не сочту тебя шутом,
Но этот дар – не твой подарок.

Ты постигаешь тайну духа
И от гордыни путь к стыду.
Тоскующее сердце глухо
К наследству славы и суду.
Триумф в отрепьях ореола
Над бриллиантами престола,
Награда ада! Боль и прах…
Не ад в меня вселяет страх.
Боль в сердце из-за первоцвета
И солнечных мгновений лета.
Минут минувших вечный глас,
Как вечный колокол, сейчас
Звучит заклятьем похорон,
Отходную пророчит звон.

Когда-то я не ведал трона,
И раскаленная корона
В крови ковалась и мученьях.
Но разве Цезарю не Рим
Дал то, что вырвал я в сраженьях?
И разум царственный, и годы,
И гордый дух – и мы царим
Над кроткостью людского рода.
Я рос в краю суровых гор:
Таглей, росой туманы сея,
Кропил мне голову. Взрослея,
Я понял, что крылатый спор
И буйство бури – не смирились,
А в волосах моих укрылись.

Росы полночный водопад
(Так в полусне мне мнилось это)
Как будто осязал я ад,
Тогда казался вспышкой света,
Небесным полымем знамен,
Пока глаза туманил сон
Прекрасным призраком державы,
И трубный голос величаво
Долбил мне темя, воспевал
Людские битвы, где мой крик,
Мой глупый детский крик – звучал
(О, как мой дух парил, велик,
Бил изнутри меня, как бич),
В том крике был победный клич!

Дождь голову мою студил,
А ветер не щадил лица,
Он превращал меня в слепца.
Но, знаю, человек сулил
Мне лавры; и в броске воды
Поток холодный, призрак битвы
Нашептывал мне час беды
И час пленения молитвы,
И шло притворство на поклон,
И лесть поддерживала трон.

С того мгновенья стали страсти
Жестокими, но судит всяк
С тех пор, как я добился власти,
Что это суть моя, пусть так;
Но до того, как этот мрак,
Но до того, как этот пламень,
С тех пор не гаснущий никак,
Меня не обратили в камень,
Жила в железном сердце страсть
И слабость женщины – не власть.

Увы, нет слов, чтобы возник
В словах любви моей родник!
Я не желаю суеты
При описанье красоты.
Нет, не черты лица – лишь тень,
Тень ветра в незабвенный день:
Так прежде, помнится, без сна,
Страницы я листал святые,
Но расплывались письмена, –
Мелела писем глубина,
На дне – фантазии пустые.

Она любви достойна всей!
Любовь, как детство, – над гордыней.
Завидовали боги ей,
Она была моей святыней,
Моя надежда, разум мой,
Божественное озаренье,
По-детски чистый и прямой,
Как юность, щедрый – дар прозренья;
Так почему я призван тьмой –
Обратной стороной горенья.

Любили вместе и росли мы,
Бродили вместе по лесам;
И вместе мы встречали зимы;
И солнце улыбалось нам.
Мне открывали небеса
Ее бездонные глаза.

Сердца – любви ученики;
Ведь средь улыбок тех,
Когда все трудности легки
И безмятежен смех,
Прильну я к трепетной груди
И душу обнажу.
И страхи будут позади,
И все без слов скажу…
Она не спросит ни о чем,
Лишь взором тронет, как лучом.

Любви достоин дух, он в бой
Упрямо шел с самим собой,
Когда на круче, горд и мал,
Тщету тщеславия познал,
Была моею жизнью ты;
Весь мир – моря и небеса,
Его пустыни и цветы,
Его улыбка и слеза,
Его восторг, его недуг,
И снов бесцветных немота,
И жизни немота вокруг.
(И свет и тьма – одна тщета!)
Туман разняв на два крыла –
На имя и на облик твой,
Я знал, что ты была, была
Вдали и все-таки со мной.

Я был честолюбив. Укор
Услышу ль от тебя, отец?
Свою державу я простер
На полземли, но до сих пор
Мне тесен был судьбы венец.
Но, как в любой другой мечте,
Роса засохла от тепла.
В своей текучей красоте
Моя любимая ушла.
Минута, час иль день – вдвойне
Испепеляли разум мне.

Мы вместе шли – в руке рука,
Гора взирала свысока
Из башен вековых вокруг,
Но башни эти обветшали!
Шум обезличенных лачуг
Ручьи стогласо заглушали.

Я говорил о власти ей,
Но так, что власть казалась вздором
Во всей ничтожности своей
В сравненье с нашим разговором
И я читал в ее глазах,
Возможно, чуточку небрежно –
Свои мечты, а на щеках
Ее румянец, вспыхнув нежно,
Мне пурпур царственный в веках
Сулил светло и неизбежно.